Остаток дня Эйден даже не смотрел на меня. Впрочем, я тоже избегала поднимать на него взгляд. Хотела уйти из спальни, чтобы хоть как-то избежать сильнейшей неловкости, но он меня остановил.
— Извини, я хотел бы быть уверен, что ты в безопасности. Хотя бы сегодня. После всего…
— Хорошо.
Я вернулась на кушетку, раскрыла книгу, но строчки прыгали перед глазами. Закусила губу, чтобы сдержать рвущиеся из глубины души слова, но не смогла. Вскочила, обернулась к Эйду, застывшему у окна.
— Прости меня!
Он поднял на меня тяжёлый взгляд.
— Прости за то, что случилось с Мортом. Всё не так… как кажется. Я… я бы не стала, если бы…
— Если бы не я.
Он глухо закончил мою фразу. Я хотела разрыдаться. Это совсем не то, что я имела в виду. Но разве есть что-то глупее фразы: “Это не то, что ты подумал”? Да и я сама, без принуждения согласилась стать очередной зарубкой на кровати Морта. Если бы я знала, что Эйден что-то чувствует ко мне, что у моих чувств есть хоть крошечный шанс не быть отвергнутыми, я никогда бы не постучала в дверь Янга.
Я бросилась на кушетку и уткнулась лицом в подушку, вцепляясь зубами в уголок, в надежде, что смогу удержать рыдания. Слабая надежда на то, что услышав мои слёзы, Эйд смягчится, рухнула, когда он поднялся, прошёл мимо меня и покинул комнату. Зато теперь можно было не сдерживаться. Не знаю, держалась ли шумопоглощающее заклинание, когда его создатель покидал зону действия, но в тот момент мне было плевать. Уснула я, совершенно забыв про успокаивающий отвар.
Во сне Морт раз за разом вспарывал мне шею и подставлял ладони под льющуюся кровь. Я кричала и звала Эйда, но он без движения стоял в тёмном углу, наблюдая за происходящим чёрными глазами. Когда в новый бесконечный раз стальное лезвие начало погружаться в моё тело, я закричала и открыла глаза в полной темноте. Кто-то прижимал меня к себе и я, ещё не стряхнув с себя сон, затрепыхалась, стараясь избавиться от чужих рук.
На стене неярко загорелись свечи, Эйд отпрянул, давая себя рассмотреть.
— Это я. Тебе опять кошмар приснился.
Я огляделась. Мы лежали на его кровати, хотя я точно помнила, что не вставала с кушетки. Мои голые ноги были прикрыты одеялом, вместо рубашки я была одета в футболку. Эйден, укрытый покрывалом, лежал поверх краешка моего одеяла, не давая нашим телам соприкасаться.
— Ты снова кричала во сне, а я не смог тебя добудиться. Пришлось перенести на кровать, чтобы ты не испугалась, если проснёшься посреди ночи.
— Прости.
— За что?
— За всё. Эйд, прости, пожалуйста! Прости, прости…
Мне хотелось прижаться к нему, кожей почувствовать его кожу, убрать тонкую преграду, разделявшую нас. Я завозилась под одеялом, выбираясь из-под него. Несмело потянула на себя край покрывала. Эйден растерянно посмотрел на меня, но я уже прижалась к нему, ощущая тепло его тела. Для удобства я закинула одну ногу на его бедро и услышала, как Эйд резко выдохнул. Он осторожно обнял меня, укрывая покрывалом, и замер.
Утром Эйден снова не разговаривал со мной. Когда я проснулась, он был уже в ванной. Вышел оттуда в наглухо застёгнутой форме, даже не взглянул на меня и сел за стол, перебирая пергамент. Я поплелась умываться. В полном молчании мы позавтракали, вернее, я пыталась запихать в себя хоть ложку овсянки, а Эйд залпом выпил стакан крепкого чая и оставшееся время смотрел в сторону. Где-то вдалеке я услышала как обычно беззаботный голос Морта, но не посмела даже поднять взгляд от тарелки.
В учебном корпусе я хотела свернуть в библиотеку, чтобы скоротать там день, но Эйд потянул меня за рукав, и мне пришлось идти с ним на лекции. Всё занятие я бездумно водила карандашом по пергаменту, пытаясь переключить мысли с Эйдена на мои поиски. В Академии мне было больше нечего делать. Но я не могла уйти без Эйда. К тому же его поиски ещё не были окончены, а после того, что я узнала, я хотела сделать всё, чтобы ему помочь. Хоть у нас и оставалось всего два коротких месяца, я предпочитала думать, что мы найдём то, что ищем.
На следующем занятии я спряталась на самой последней парте и открыла том “Природы алхимии и крови”. Месяц постоянного чтения подобных материалов не прошли даром. Мне стало проще ориентироваться в нагромождении информации, а последние открывшиеся факты ещё больше облегчали поиск. Но каждый раз, когда я отрывала взгляд от пергамента и случайно упиралась в широкую спину Эйда, в груди больно сжимало. Я неслышно вздыхала и возвращалась к алхимическим формулам, пытаясь подавить тревожную боль.
Вечером, когда мы вернулись в спальню, я больше могла выносить этого молчания.
— Эйден, я с ума схожу! Скажи хотя бы, за что ты меня наказываешь?
Он замер, стоя спиной ко мне. Я кожей ощущала исходящее от него напряжение. Когда он заговорил, голос его звучал глухо, словно издалека.
— Янг был прав во всём, Линн. Ты не представляешь, как сильно я хочу к тебе прикоснуться. Целовать тебя так, чтобы ты краснела под моими губами, касаться так, чтобы ты не могла сдержать стон.
К горлу подкатил ком. Не может быть.
— Я не хочу причинить тебе боль, Линн. Я не смогу сдержаться, если ты так же будешь вздрагивать под моими пальцами, как под прикосновениями Янга. Я уже чуть не убил тебя тогда. Я не хочу этого.
Я не могла поверить в его слова. Боль в груди разрасталась с каждым его словом. Почему он скрывал свои чувства? Я осеклась. А почему я сама их скрывала? Пыталась спрятать от себя самой. Боялась, что его забота окажется просто бережным отношением к инструменту, нужному для достижения цели. Что моё признание он встретит равнодушным молчанием.
— Я не хотел, чтобы ты знала. Но ты дорога мне, Линн. Я не хочу тебя потерять.
Я сделала шаг вперёд. Ещё шаг. Сердце колотилось так, что в ушах зашумело. Во рту пересохло, а пальцы подрагивали. Он дёрнулся, когда я коснулась его руки.
— Эйден…
— Нет, Линн. Это невозможно.
— Эйден мне уже больно. Ты не сделаешь больнее.
Он медленно повернулся, обеспокоенно заглядывая мне в лицо.
— Тебе больно?
Я взяла его руку и приложила ладонь к своей груди.
— Чувствуешь?
Мне казалось, сердце сейчас проломит рёбра и выскочит прямо ему в руки.
— Линн…
— Я всё бы отдала за твои прикосновения.
Я без стеснения говорила то, что занимало сейчас все мои мысли. Эйден сделал шаг вперёд, оказываясь почти вплотную ко мне. Провёл рукой по волосам, и я затрепетала, когда он коснулся кончика уха. Его губы дрогнули. Рука, лежавшая на груди, поползла вверх, касаясь кожи на шее. Я не сдержала стон. Тело отзывалось на его прикосновения во сто крат сильнее, чем на ласки Морта.
Эйден наклонился и губами прикоснулся к губам. Я несмело ответила на поцелуй. Он на секунду отпрянул, тяжело дыша, я увидела, как расширяются его зрачки. Обхватил меня за талию и привлёк к себе. С мукой в голосе выдохнул мне на ухо:
— Я не должен…
Я обхватила его за шею, потянулась губами. Он осторожно провёл языком по нижней губе, прижался, протолкнул язык между моих губ. Я снова застонала. Медленные ласки сводили с ума, я хотела большего. Пусть так же несмело, неторопливо, только пусть не останавливается.
— Ты не боишься?
— Боюсь, что ты остановишься.
Он судорожно вдохнул. Подхватил меня на руки и бережно опустил на кровать. Провёл рукой по волосам, по щеке, шее, опустился к пуговичкам рубашки и по одной начал их расстёгивать. Я зарылась пальцами в его волосы, чуть сжала, когда он скользнул рукой под ткань на груди. Он охнул и поцеловал меня в шею. Я выгнулась ему навстречу и застонала. Когда он взглянул мне в глаза, я увидела, как от зрачков по радужке медленно растекается чернота.
— Линн! Я не могу!
— Эйден, держись, прошу тебя!
Он глухо застонал, утыкаясь мне в шею.
— Линн, уходи! Я не выдержу!
Я поднялась, пытаясь взять его за руку, но он отдёрнул её и закричал. Я мигом подлетела к двери. В резко наступившей тишине услышала щелчок и обернулась. Рядом с Эйдом, на том месте, где я только что лежала, задрожал воздух, обретая волнующие изгибы обнажённой девушки.
Я отвернулась и бросилась из комнаты.