Энн в белой бейсболке и темных очках, а также Бенни и Мэри стояли в ярко освещенной крошечной кухне на третьем этаже. Это был переделанный угол спальни, куда втиснули маленький холодильник, двухконфорочную электрическую плитку и крошечную мойку из нержавейки. Здесь приятно пахло чистящей жидкостью и жареной картошкой, но, хотя день близился к концу, было невыносимо жарко. На столике сотрясался дешевый пластмассовый вентилятор. Толку от него не было никакого.
Мэри Динунцио сидела за кухонным столом, напротив миссис Летиции Браун, и держала ее за руку.
— Миссис Браун, это мои сослуживицы, и они хотят услышать ваш рассказ. Об увиденном прошлой ночью. Вы могли бы повторить все с самого начала?
— Запросто. Мне приятно, когда в гости приходят такие дамы.
Миссис Браун было семьдесят семь, ее черная кожа приобрела странный серый оттенок, а затуманившиеся глаза смотрели сквозь трифокальные очки. Дужки вдавились в одряхлевшую кожу щек, окаймлявшую, будто бархатный занавес, неизменную улыбку. Седые вьющиеся волосы поредели. На ней были домашний халат с цветочным узором и черные пластиковые туфли без шнурков. Энн знала, что свои дни она тоже окончит именно в такой обуви, и ждала этого без тревоги. Мысль: будущее тихонько подкрадется к каждому — в свое время.
— Тогда расскажите мне снова, что вы видели прошлым вечером на улице, — сказала Мэри.
— Я видела людей. Все играли, веселились… Я видела людей, идущих гулять, идущих на Паркуэй. Туда, где салют. Люди бродили целый день напролет. Было на что посмотреть…
Миссис Браун махнула дрожащей рукой в сторону окна по ту сторону кухонного стола, который был чуть ли не из картона. Граненые солонки и перечницы прижимали к столику тонкие салфетки — так, чтобы их не унесло легким ветерком, дувшим из окна. Явная перестраховка.
— Из этого окна есть на что посмотреть. Оно куда лучше телевизора. Днем я разглядываю свои книжки, а потом перехожу сюда и гляжу в окно.
— И что же было с домом, о котором я вас расспрашивала? С домом номер 2257?
Миссис Браун провела языком по губам. Тонкие морщины вокруг них сходились к маленькому запекшемуся рту.
— Прошлым вечером я видела все, что происходило в этом доме. В доме, о котором вы спрашиваете.
— В каком доме? Покажите нам.
— Вон в том, номер 2257. Мои глаза не настолько плохи, номер я пока еще вижу.
Миссис Браун подняла руку и указала в окно. Энн посмотрела туда, куда указывал узловатый палец — просто чтобы убедиться. Там находилось крыльцо ее собственного дома, всего в двух номерах отсюда, на той же стороне улицы. С наблюдательного пункта миссис Браун, находящегося на третьем этаже, ей был хорошо виден каждый, кто подходил к двери Энн (разве что поле зрения было узковато). Хотя Энн никогда не видела миссис Браун, можно не сомневаться, что пожилая негритянка не раз за ней наблюдала.
— И что же вы делали прошлым вечером? — Голос Мэри звучал нежно и ровно, в неуловимом соответствии с тоном и ритмом самой миссис Браун.
— То же, что делаю обычно: сидела здесь. Сидела и смотрела на мои газеты, мои фотографии и мои книги.
Она радостно указала на ряд детских школьных фотографий: у всех девочек волосы заплетены в аккуратные косы, а у одного мальчика постарше — дреды и свитер с изображением баскетболиста Аллена Айверсона.
— Это мои внучата…
— Какие милые!
— А вот мои книги.
Она потянулась к куче сборников с кроссвордами и с трудом открыла один из них. Отпечатанные на мягкой бумаге кроссворды были заполнены шариковой ручкой дрожащим почерком. Энн глазами нашла номер десять по вертикали: «Место для сна, 7 букв». В соответствующих клетках стояло не «КРОВАТЬ», а «LIШВЛОСТ». Она просмотрела весь кроссворд. В каждой клетке была аккуратно проставлена буква, но эти буквы не складывались в слова. Мэри оглянулась на Энн:
— Ее дочь и зять живут внизу вместе с двумя детьми. Прошлым вечером они уходили, так что в момент визита полицейских их здесь не было. Миссис Браун оставалась дома. Она все время была наверху, однако копы об этом не знали.
Энн кивнула. С зятем они встретились внизу. Равнодушный молодой человек, любви которого к теще явно не хватало на то, чтобы научить ее читать или хотя бы подняться наверх, когда к женщине пришла с визитом группа юристов. К тому же внизу имелась центральная система кондиционирования воздуха, а вот на весь третий этаж — один-единственный вентилятор. Как можно оставлять мать своей жены в таких условиях?
— Продолжайте, миссис Браун, — кивнула Мэри, подбадривая женщину кивком.
— Я сидела, смотрела, а дочь с зятем — те ушли. Еще был салют. Над крышей. Я увидела те штуки, что летали выше всего. Потом раздался страшный шум, просто страшный.
— Не от шутихи?
— Нет. Выстрелы.
— Откуда вы об этом знаете?
— Я знаю, да-да…
— Вы видели, чтобы кто-то стрелял? — спросила Мэри.
— Нет, я тогда задремала, совсем чуть-чуть, а позже мои глаза… они вдруг открылись. — Миссис Браун раскрыла ладони перед глазами, и Энн представила ее дремлющей у стола душным летним вечером. — И я посмотрела и увидела этого мужчину.
— Какого мужчину? Расскажите нам обо всем, что тогда видели.
— Молодой, хорошенький, белый. Блондин. Его лицо было освещено светом от дома. Изнутри дома 2257. Я его видела, и он начал стрелять из пистолета. Действительно, он так и сделал.
В голове у Энн все завертелось. Это был Кевин.
— И разрази меня Господь, если он не закричал, будто новорожденный, будто его сердце вот-вот разорвется надвое. И тогда он побежал, побежал — вдоль улицы, и больше я его не видела.
Энн на мгновение потеряла способность дышать. Она всегда знала, что это Кевин, но тут правда стала такой осязаемой… По крайней мере Бенни теперь окончательно убедится.
— В дверях я видела ступни бедной девушки. На ней были кроссовки, и они дергались, дергались! А потом вдруг остановились…
Глаза миссис Браун наполнились слезами, и Мэри пожала ее морщинистую руку.
— Если бы я показала вам портрет того человека с пистолетом, вы смогли бы сказать: он это или не он?
Мэри полезла в сумочку за красной листовкой, однако Бенни остановила ее, положив руку на плечо:
— Не делай этого. Возможно, полицейские будут показывать ей несколько фотографий на выбор. Не стоит портить им работу. Мы получили, что хотели.
Мэри незаметно сунула листовку обратно в сумочку.
— Спасибо вам, миссис Браун, за этот разговор. Вы нам очень, очень помогли! Теперь мы хотим позвонить в полицию. Вы расскажете им то же, что и нам? Они хотят поймать этого человека и посадить его в тюрьму.
— Конечно, расскажу.
Бенни уже открывала мобильник.
— Детектива Раферти, пожалуйста. Это Бенни Росато, — сказала она; ждать пришлось недолго. — Рядом со мной свидетель убийства Энн Мерфи, и она описала Кевина Саторно один в один. Соседка. Сами заедете или нам подвезти? — Бенни помолчала. — Прекрасно. Увидимся через десять минут у дома 2253 по Уолтин-стрит. — Она захлопнула телефон и повернулась к Джуди: — Каррир, почему бы тебе не отвести нашего нового курьера к автомобилю и не составить ей компанию?
— Понятно.
Джуди поблагодарила миссис Браун и собралась уходить. И все-таки что-то удерживало Энн на месте. Что-то не давало ей оставить пожилую женщину в одиночестве, что-то беспокоило. Нечто связанное с дочерью, бросившей собственную мать. Она поняла: а что, если ее собственная мама тоже сидит в душной комнате на третьем этаже и ждет смерти?
— Что случилось, детка? — ласково спросила миссис Браун, разглядывавшая Энн в ее нелепой маскировке: темных очках, бейсболке и губной помаде. Да, Энн всю жизнь что-нибудь скрывала. Вернее, все скрывала.
— Ничего, спасибо, — ответила она.
Вслед за Джуди Энн прошла в спальню миссис Браун, в которой ощущался легкий запах аптечного талька. Там стояла ветхая кровать с ворсистым покрывалом. Оно было так аккуратно разглажено, что потрепанные белые кисточки выстроились в линию, словно памятники на военном кладбище. Над кроватью висело большое деревянное распятие; на ночном столике — длинная узкая салфетка, маленькая лампа под «Тиффани», пожелтевший будильник и потрепанная Библия, при виде которой у Энн в горле собрался комок.
Она вылетела на лестничную площадку. В ней все бурлило: Энн никак не могла разобраться в себе. А тут еще это «цок-цок» Джудиных деревянных сабо на не покрытой ковром лестнице. К тому времени, когда они добрались до второго этажа, а затем спустились на первый, где работал кондиционер и царили обычные запахи, Энн не смогла сказать зятю даже «до свидания». Ей хотелось его придушить, хотя полиция и была уже в пути. Энн направилась прямо к входной двери и широко ее открыла. На крыльце стоял парень ее возраста и собирался постучать. Они столкнулись лицом к лицу.
— Привет! — сказал тот и улыбнулся, сверкнув всеми зубами сразу. На нем были мягкая австралийская шляпа с подколотыми с одной стороны полями, белая футболка, свободные джинсы и черные сандалии.
— Ой… привет, — ответила застигнутая врасплох Энн.
— Меня зовут Ангус Конолли. Извините, что беспокою вас во время праздников, однако мне нужно узнать, не видели ли вы вот этого человека. — Он полез в задний карман и протянул Энн ее собственную красную листовку. — Его зовут Кевин Саторно.
Энн была так поражена, что стояла молча, не в силах говорить. Даже ее внутренний голос — и тот молчал.
— Мне нужно лишь узнать, видели вы его или нет. Он подозревается в убийстве одной из ваших соседок по кварталу. Это произошло вчера вечером. Всего в двух домах отсюда. — Он повернулся и показал на дом Энн.
— Вы кто?
— Я репортер. Из «Сити бит».
— «Сити бит»? — Энн оглядела парня в поисках пропуска, но ничего не обнаружила. — Впервые слышу.
— Мы — бесплатная газета, и я пытаюсь сделать себе имя. Себе и своим друзьям. Мы расследуем данное убийство и опрашиваем всех соседей, не видели ли они этого человека вчера вечером. — Он нахмурился. — Минутку, вы ведь здесь живете, верно?
— Нет, не верно, — ответила Джуди, выйдя из-за спины Энн. — И она не видела того мужчину. Хотя я знаю кое-кого, кто видел. Она сейчас там, наверху, и вот-вот все сообщит копам, которые будут здесь с минуты на минуту. Похоже, ты нашел свой материал, пацан!
— Правда?
Конолли поднялся на одну ступеньку, и тут Энн почувствовала пальцы Джуди, легонько подталкивающие ее в спину. Мол, пошли подобру-поздорову.
— Дуй прямо наверх, — продолжала Джуди. — Там сейчас Бенни Росато. Она ответит на любые твои вопросы.
— Бенни Росато? Сама Бенни Росато? О Господи! — Сопляк-репортер выхватил из заднего кармана джинсов телефон. — Мне нужен фотограф, быстро! — крикнул он, забегая в дом.
— Шевелись, подруга, шевелись! — шептала Джуди, приноравливаясь к шагу Энн и толкая ее локтем. — Ты хочешь, чтобы копы и пресса тебя узнали?
— Нет, конечно, — сказала Энн, но ее сердце было переполнено эмоциями. «Что со мной происходит? Почему я веду себя словно какая-то несчастная балбеска?» На глаза навернулись слезы. Ее захлестнула усталость. Возможно, на нее свалилось слишком много за последние дни. Она послушно шла вдоль улицы, а Джуди спешила увести ее прочь. Они миновали дом Энн, на крыльце которого лежали завернутые в целлофан букеты. Вид одного из них заставил ее остановиться. Букет маргариток с белой лентой. Раньше его там не было. Энн нагнулась и подобрала цветы.
— Ты что делаешь? — спросила Джуди сквозь зубы.
Идущая мимо пара взглянула на Энн с очевидным неодобрением, однако ей было не до них. Энн во все глаза смотрела на цветы. Розовая карточка, приложенная к ним, была отпечатана, словно заказ делался по телефону. Там было лишь одно:
«С любовью от мамы».