Портативный передатчик для связи с Надеждиным у него забрали во время позорного обыска.
Вернуть не позаботились, а сам он про него в запале совершенно забыл, и вот...
Жора распихал репортеров, пробежал вдоль зала и бросился наверх, перескакивая сразу через три ступеньки. Чья-то заботливая рука уже протягивала навстречу трубку радиотелефона. Жора вырвал ее и сунул к уху.
- Жора! Ты слышишь? - Суда по голосу, Надеждин был взволнован. - Где тебя черти носят?
Почему не выходишь на связь?
- Передатчик в драке повредили, - не сморгнув, соврал Литовченко.
- Где ты находишься?
- Как где? На даче Абаса, на выявленном складе....
- Пресса тоже там?
- Пэ... целая куча понаехала.
- Так. Сколько времени ты там находишься?
- Минут сорок.
- Точней?
- Ну, сорок три.
- Ух... - облегченно вздохнул Надеждин, - значит, в запасе у тебя осталось еще семнадцать.
- Да о чем ты? - волнение шефа передалось и Литовченко. - Какие семнадцать?
- Слушай внимательно! Там, сбоку от входа, ну... на складе справа, в стене щиток. На щитке набор кнопок и табло с цифрами. Это код. Если после того, как кто-либо открыл дверь, он не наберет при входе нужную комбинацию, то ровно через час все взлетит на воздух. У тебя там в запасе шестнадцать минут. Срочно эвакуируй людей.
- Цифры! Какая комбинация? - заревел в трубку Литовченко.
- Знает только Абас. Его Бачей сейчас везет к тебе - может, успеет. Эвакуируй людей!
- Я понял, шеф! Бегу!
- Стой! - выкрикнул вдруг в трубку Надеждин. - Бачей на связи! Так... так... Жора, Абас раскололся! Пять, девять, один, два! Слышишь?
А людей эвакуируй.
Жора отшвырнул трубку и ринулся вниз. Метнулся к стене и рванул на себя металлическую заслонку. Точно: перед ним горели на табло четыре цифры. Секунду Жора изучал их, затем его пальцы проворно забегали по кнопкам под цифрами.
- Пять... девять... один... два... - словно заклятие бормотал себе под нос, пока на табло не вылезла эта чертова комбинация. Жора отскочил назад и рявкнул: - Все наверх! Живо!
Напрасно он сделал это столь импульсивно:
насмерть испуганные служители прессы одновременно ринулись к выходу. Там сразу образовалась пробка из тел, а вслед за этим едва не вспыхнула потасовка.
- Вот сукины дети, - сквозь зубы растерянно процедил Жора К счастью, рядом с ним словно из-под земли вынырнул прапорщик Севрюга.
- Прекратить это! - коротко рявкнул в сторону сцепившихся газетчиков Литовченко.
- Есть! - Севрюга ринулся в самую гущу, и корреспонденты, словно кегли, разлетелись в разные стороны. Севрюга выпрямился возле самого сюда наверх, широченные плечи его развернулись, а из-под комбинезона грозно выпятились шары бицепсов. Автомат, зажатый в его лапище, казался игрушечным.
- Подниматься по одному, без паники, - сверкнул глазами Севрюга. - Кто сунется без очереди - зашибу!
Слова из уст столь внушительного прапорщика возымели желаемое действие: пресса разом сникла и послушно, по одному, стала выбираться наверх.
Когда невозмутимый Бачей вытолкнул из машины Абаса, тот походил уже не на рассерженного верблюда, а на побитую собаку.
В радиусе двухсот метров от дачи не наблюдалось ни единой живой души. Только задумчивый Жора сидел на крылечке и покуривал неизменную "Приму". При виде Абаса на лице его заиграла загадочная улыбка.
- Ну что, Абасик, две минуты у нас еще есть.
Пойдем вниз? Там покалякаем?
- Пайдем, еслы не вэрыш, - хмуро глянул исподлобья Абас. - Толка я все ему честно сказал.
- Вот и проверим, - согласно кивнул Литовченко. Бачей легонько подтолкнул Абаса в спину. - Как же ты его расколол? - на ухо шепнул
Бачею.
- А вот так и расколол, - ухмыльнулся Бачей. - Сказал, что полетит к Аллаху вместе со своими шмотками, а жить, паскуды, они все хотят.
Ты еще спроси, почему он такое время выставил - целый час с момента открытия хода.
- А почему? - искренне удивился Жора.
- А потому... правильно все рассчитали, сволочи: пока обшарим подвал, найдем наркотики, осмотр, составление акта, понятые... Как раз через час в подвале и набилось бы больше всего народа.
Усек?
- Усек. Ну ничего - он у нас еще попляшет, - пообещал Жора.
10
Проклятая ночь наконец закончилась. Солнце, неожиданно яркое в позднее осеннее утро, втерлось сквозь щель в плотных гардинах, выплеснуло прямо в глаза пригоршню бодрящего света.
Сергей зажмурился невольно, помассировал пальцами набрякшие веки.
Скорей бы, скорей швырнуть в пасть судебной машинки уже накопившиеся за день и ночь тома предварительного следственного дела и... спать, спать, спать... Черт с ними со всеми: с мечеными, императорами, рассерженными верблюдами...
Дверь распахнулась без стука. Сергей поднял голову и едва не выругался вслух. На пороге застыл в театральной позе Арнольд Копылов. Словно искал слова - и никак не находил, только цокал восторженно языком да хлопал беззвучно в ладоши. Оставалось дождаться конца представления.