БЕЗ ПРАВИЛ
1
Вито Профаччи никогда чрезмерно не драматизировал событий. И когда русский десятник пирса №10 стал мешать, Вито сразу принял единственно возможное решение.
Проблемы с этим нахальным парнем назрели уже давно. Даже появление его в порту само по себе являлось проблемой. Еше со времен негласного договора между президентом Гувером и "крестным отцом" Лаки Лучиано, в 1943 году, все назначения в порту проходили только по предложению и с согласия мафии.
Правда, теперь это касалось только десятого пирса. Но вот уже восьмой год, как последний из "своих" ушел на заслуженный отдых. Итальянцев поначалу сменили пуэрториканцы, а затем поляки. Ни с теми, ни с другими хлопот у Вито не было. Не было их поначалу и с русскими, которые в последние два года незаметно, но уверенно потеснили поляков.
Русские - молчаливый, покорный и работящий народ - боялись, казалось, собственной тени и, конечно, никуда не совали нос. Пока на пирсе, неизвестно откуда, не появился этот Жё-а-ра...
Неизвестно откуда - потому что назначение его прошло без согласия и даже без ведома Профаччи.
Мало того, профсоюз не потрудился объяснить причину такого самоуправства. И с этим еще предстояло разобраться, но... Всему свое время!
А самое странное - новый десятник с первого дня повел себя нагло и самоуверенно. Так, словно он на пирсе хозяин. Но Вито Профаччи никогда чрезмерно не драматизировал событий...
Вечером того же дня, когда Жора пообещал Вито холодную купель, если тот сунется на пирс, два брата-близнеца, Леон и Николло Морано, уже взбирались по лестнице старого многоэтажного дома, в котором на шестом этаже и обитал русский десятник Жора.
Фигурами и самоотрешением в глазах братья напоминали ветеранов "Сикрет Сервис", хотя были на самом деле обыкновенными киллерами.
Под плащами, небрежно переброшенными через правую руку, оба прятали короткоствольные "узи", хотя таиться, казалось, особо не собирались.
Однако на пятом этаже братьев ожидало непредвиденное препятствие прямо на ступеньках очередного лестничного марша привольно раскинулся какой-то бродяга. Бесквартирный изгой изучал последний номер "Лос-Анджелес трибьюн".
Он развернул газету во всю ширь и так углубился в чтение, что не заметил, как перед ним выросли внушительные стати братьев Морано.
Близнецы прервали восхождение и переглянулись. Старший - Леон, появился на свет пятью минутами раньше Николло и поэтому всегда брал инициативу в свои руки. Вот и сейчас: он окинул презрительным взором торчавшие из-под газеты дырявые штиблеты и, сплюнув, хрипло прошептал:
- Эй, парень, поищи себе другое место...
- Если не хочешь посчитать ступеньки жопой, - добавил экспансивный Николло.
Бродяга неторопливо свернул газету и поднял на братьев голубые глаза, полные нежнейшего укора.
- Это вы мне, джентльмены? - наивно осведомился он с сильным акцентом и обнажил в улыбке два ряда зубов, в которых самый привередливый дантист не обнаружил бы ни единого изъяна.
Леон, закипая праведным гневом, яростно прошипел, надвигаясь:
- Он еще спрашивает... Катись отсюда, паршивый щенок, пока я не свернул тебе башку, - и решительно занес ногу, намереваясь дать нахалу пинка.
Именно в этот момент Леон и ощутил слабое дуновение, словно легкий сквознячок приласкал его шею Леон резко повернул голову назад - и едва не надел свой правый глаз на ствол чудовищных размеров револьвера. Даже искушенного Леона испугала толщина ствола, он не стал вредить здоровью и плавно опустил ногу. Резкое движение, как он моментально понял, могло нанести непоправимый ущерб в виде дырки в голове.
Николло покорно застыл рядом с братом, волосы у него на затылке торчали дыбом, приподнятые стволом другого револьвера, не менее внушительного на вид.
Вид обоих братьев мог послужить прекрасной рекламой старой оружейной фирмы. Но, увы! Никто так и не увидел этого рекламного ролика.
Голубоглазый бродяга укоризненно покачал белокурой головой и наставительно произнес:
- Видите, джентльмены, что случается с грубиянами.
Он легко вскочил, отряхнул брюки и спустился вниз. Приблизившись к братьям вплотную, извинился и отобрал вначале автоматы. Затем пальцы его с профессиональной ловкостью сыграли гамму на ребрах близнецов, сбежали вниз и прощупали мельчайшие складочки одежды от пупа до пяток. В результате этой манипуляции братья лишились всех средств обороны.
Удовлетворенный незнакомец передал реквизированный арсенал куда-то за спину братьев, а сам одним прыжком преодолел лестничный марш, ставший для Морано "камнем преткновения".
На площадке он остановился и критически осмотрел оконную раму. Громадное, в человеческий рост окно тускло поблескивало грязными стеклами и, кажется, не отворялось со дня постройки.
Бродяга решительно вздохнул и дернул заржавленный шпингалет. Тот не поддавался. Тогда голубоглазый поклонник хороших манер вцепился в оконную ручку обеими руками и рванул.
Окно с треском распахнулось, осыпав возмутителя спокойствия трухой и вековой пылью. Черная пасть города дохнула в оконный проем жаром распаренного асфальта и бензиновой гарью. Бродяга лег животом на подоконник и заглянул вниз.
Узенькую темную улицу сплошь забили скромные авто окрестных жителей.
- Ну что ж, - бродяга повернулся к братьям, - не смею вас больше задерживать, господа Морано. А покинуть аудиенц-зал вам придется через эту дверь. - И он радушным жестом пригласил близнецов проследовать через оконный проем.
От этих слов и жеста волосы на головах братьев встали дыбом, а дыхание сперло. Наступило тягостное молчание.
- А что, если мы выйдем так, как вошли? - наконец с потаенной надеждой осведомился Леон.
- Увы... увы... - горестно развел руками голубоглазый, - все пути назад отрезаны. Зато вы сэкономите минуты три своего драгоценного времени.
- А... а... если мы откажемся? - пропищал Николло, у которого исчезли мужские обертона в голосе.
- Тогда... Леон, ты ведь знаешь, как выглядит голова, нанизанная на пулю сорок восьмого калибра. Зачем лишний шум? Ведь всего пятый этаж, с вашими полетными характеристиками...
плевое дело.
Леон с трудом загнал внутрь подкатившийся к горлу комок и выдавил через силу:
- Ладно... останусь жив... из-под земли... к...
- Вот, - обрадовался его галантный собеседник, - это уже похоже на джентльменское соглашение. Прошу вас!
Джек Луарье, скромный официант ресторана "Бравада", с трудом втиснул свой старенький "Додж" между "Фордом" толстяка Бреди и "БМВ"
красноглазого Родика. Он захлопнул дверь с третьей попытки, не преминув отпустить в адрес своей рухляди порцию брани. Новенькая "БМВ" аппетитно поблескивала свежевымытыми боками, и Джек бросил на нее косой завистливый взгляд.
Ничего... месяца через два у него тоже будет чем похвастаться. Он уже присмотрел себе аппаратик - пальчики оближешь. Еще каких-нибудь пятьсот долларов и...
Джек мечтательно вздохнул, почему-то взглянул на звезды, и... если Джек и не остался заикой, то только благодаря врожденной тугоухости. Грохот, раздавшийся за его спиной, потряс тихий квартал до основания.
Бедняга Джек успел присесть и инстинктивно закрыл голову руками. Он никогда не отличался особой набожностью, но теперь почему-то вспомнил о трубе архангела.
Но так устроен человек: если вслед за грохотом на его голову не рушится нечто более существенное, то страх быстро сменяется любопытством.
А любопытство пересилит любой страх. И Джек, все еще робея перед неведомой опасностью, высунул голову и робко взглянул.