- Мальчики, послушайте, - продолжала Марина. - Гиви не мог это сделать. Вы его совсем не знаете. Он не мог... Мы знакомы почтя три года. Он смелый, честный, благородный. Он не мог ударить ногой, подкрасться и ударить сзади, в спину... Понимаете, не мог!..
Марина зарыдала.
Мы пытались ее успокоить, говорили, что тоже не верим в виновность Гиви, дали ей воды. Марина сделала несколько глотков, ее зубы стучали о край стакана...
- Но если это так, - продолжала Марина, несколько успокоившись, - то сделайте что-нибудь. Докажите, что он невиновен. Подумайте, вы же умные, вы можете. Я прошу вас.
Кажется, она считала, что алиби - это любое доказательство невиновности.
Марина посидела еще несколько минут и ушла.
- Я действительно не могу поверить в виновность Гиви, нарушил молчание Олег. - Он мог встретиться с Виктором, вспылить, подраться, наконец, если хочешь, вызвать его на дуэль, как ни смешно это звучит в наше время. Но он не мог его ударить в спину... Удар сзади? Нет, это не Гиви!
- Но как это доказать? Как доказать?! - воскликнул я. - Марина влюблена в Гиви, ее слова никого не убедят, а твои рассуждения о характере Гиви, о дуэли - подавно...
Было уже поздно, Олег поднялся, чтобы идти к себе.
Неожиданно появился Петрович.
- Не спите, ребята? Так я и думая. Хочу с вами посоветоваться, - сказал он, тяжело опускаясь на стул.
- Плохо идут дела у нас в лаборатории. Погиб человек, наш товарищ. Это кого хочешь выбьет из колеи. А тут еще выясняется, что погиб он не случайно. Вот и получилось работа стоит, коллектив распался. Кто-то с недоверием смотрит на Брегвадзе, кто-то на Листопада".
- С Листопадом все прояснилось, - перебил я и рассказал то, что удалось узнать в течение дня.
- Только непонятно, почему Гиви, зная, что Листопад в тот день не надевал ботинок с триконями, ничего об этом не сказал.
Петрович задумался.
- Видишь ли, Игорь, - сказал он немного спустя. Слишком прямо ты судишь о людях. Если знаешь, то скажи... А люди посложнее будут. Ты сопоставляешь факты, время, устанавливаешь, кто где был, кто кого видел. Короче - ты ведешь дознание. Может быть, надо было громко сказать, что тебе это поручено, но этого мы вовремя не сделали. Брегвадзе считает, что ты сам прыть проявляешь. Для пего помочь тебе - значит признать твою правоту. Вот он и молчит.
- Так мне кажется, - добавил он после небольшого раздумья. - Но вернемся к главному. Я лично уверен, что если Бойченко кто н столкнул, так только какой- нибудь чужак. Никто из наших этого сделать не мог. Думаю, и вы со мной согласны.
- Но что же вы предлагаете? - спросил Олег.
- Положение сложное. Конечно, хорошо бы доказать, что и Брегвадзе совершенно чист, но как это сделать - подсказать не берусь. А в остальном - с дознанием пора кончать. Что могли - сделали. Теперь же надо в лаборатории порядок налаживать. Спрашиваете как? О гибели Бойченко постараться не вспоминать. Со всеми, включая Брегвадзе, восстановить нормальные отношения. Учтите, он не виноват, никто не доказал его вину. Хватит с этим. Надо делом заниматься. Вспомните, как было раньше. Работа кипела. Новые идеи предлагались. Спорили до хрипоты. А сейчас... Нет, с этим пора кончать. И вы, ребята, должны показать пример.
Петрович попрощался и вышел. Его неровные шаги постепенно затихли в конце коридора.
- А как же Гиви? - почти одновременно сказали Олег и я.
Действительно, все будут спать спокойно, а он - с тревогой ждать весны, милиции, следствия. Если сейчас, по горячим следам, ничего не выяснить, то что можно будет сделать через полгода?
ГЛАВА Х
Рано утром налетел ураган. Дом содрогался и скрипел под ударами бешеных порывов ветра. Временами доносился грохот снежных лавин. Я проснулся. Опять те же мысли. Виктор! Какая ужасная, бессмысленная смерть! Гиви? Как доказать его невиновность? Как это сделать, прекратив разговоры о гибели Виктора в не получая новой информации?
Когда я вышел к завтраку, почти все уже были на своих местах. Мне показалось, что климат лаборатории чуть-чуть потеплел. Возможно, это было следствием усилии Б. В. и Петровича. Быть может, разбушевавшаяся природа сблизила небольшую группу людей, затерянных в диких, пустынных горах. За столом шел не очень оживленный, но все же общий разговор об ураганах на Памире, о снежных лавинах - словом, безобидный разговор о погоде. И это уже было достижением по сравнению с предшествующими днями. Листопад, вероятно, знал, что вопрос о триконях на его ботинках теперь для всех ясен. Обычно молчаливый, в это утро он был оживлен и даже пытался шутить. Гиви же по-прежнему был угрюм и мрачен.
Тетя Лиза подошла к нему, придвинула перец. Потом принесла из кухни кусок пирога, оставшийся со вчерашнего ужина, и положила на тарелку Гиви.
- С вареньем. Попробуй, какой вкусный.
Кажется, тетя Лиза подавала пример, как нужно себя вести.
После завтрака я подошел к Гиви и спросил об усилителе, который он должен был отремонтировать.
Трудно было рассчитывать на вполне дружелюбный разговор, но того, что произошло, я не ожидал.
Гиви покраснел, его глаза стали совсем круглыми, усы топорщились.
- Тебе зачем усилитель? Ты разве про усилители думаешь? - воскликнул он, все более повышая голос и энергично жестикулируя. - Если хочешь спрашивать, где я бил, что дэлал, сразу говори. Зачем притворяешься? Ты угадал - это я, я, Гиви Брегвадзе, подкрался к Бойченко сзади и ударил его! Теперь ты доволен, да?
Гиви оттолкнул Олега, который во избежание худшего хотел встать между нами, и выскочил из столовой.
Начало вашего разговора осталось незамеченным. Но возбужденный голос Гиви в жестикуляция привлекли к вам общее внимание. Последние слова "я, Гиви Брегвадзе, подкрался к Бойченко сзади и ударил его" слышали все.
- Выходит, товарищ признался, - нарушил молчание Харламов.
Эти слова, неожиданно прозвучавшие среди полной тишины, поразили всех, как удар грома. Вера и Б. В. недоуменно переглядывались. Петя смотрел на меня в ждал, что я скажу. Марина закрыла лицо руками.
- Ничего он не признался, - громко сказал Петрович, понимать надо человека. Да если б и признался, то надо еще доказать, что он и впрямь виноват.
В этот день из-за урагана Б. В. запретил выходить из лаборатории. Работы на Альфе и Бете были отменены, и я поплелся в свою комнату.
Мои невеселые мысли были прерваны появлением Пети. Он был возбужден, глаза блестели, на щеках розовел румянец.
- Игорь! Я придумал. Надо проверить след.
- Какой след? Сколько дней прошло. Давно все следы снегом замело.
- Ты не повял. След на спине, синяки. Ведь ты фотографировал. Надо посмотреть, подходит ботинок Гиви или нет.
Я представил себе все трудности. Пленка заперта в сейфе. Как ее получить? Потом надо увеличить изображение до натуральных размеров, раздобыть ботинки Гиви, сравнить... И тем не менее это была идея. Идея, которая имела хоть какую-то перспективу.
Через несколько минут я был у Б. В.
- Борис Владимирович, я, кажется, недостаточно тщательно обработал пленку с фотографиями. Понимаете, волновался, торопился. Боюсь, что к весне она станет некачественной, покроется пятнами. Хорошо бы сейчас сделать увеличенные изображения. Тогда к нам не будет претензий.
Я говорил нарочито спокойным, деловым тоном, стараясь не выдать своих истинных планов.
Б. В. с сомнением посмотрел на меня, потом, после недолгого колебания, все же пленку достал.
- Только будьте предельно внимательны и аккуратны. Пленку вернете лично мне.
Вскоре мы с Петей заперлись в фотокомнате, установили на столе увеличитель и заложили в него пленку.