Это было ее шоу.
– Хорошо, – пробормотал он.
Бэрри снова почувствовала, что он все понял. Ее шоу, ее контроль над каждым шагом. Зейн расслабился на одеяле и закрыл глаза, словно собрался вздремнуть.
Так легче, когда он не смотрит, хотя наверняка собирался. Бэрри не хотелось возиться и тем самым подтверждать свою неопытность больше, чем она уже показала. Поэтому перед тем, как протянуть руку к пряжке ремня, она внимательно изучила устройство и убедилась, что поняла принцип работы. Не давая себе времени на раздумья, Бэрри потянулась, расстегнула пряжку и молнию. Под штанами оказались черные плавки. Бэрри удивленно уставилась на них. Плавки?
И только потом догадалась. «Морской котик»! А они воюют на море, на суше и в воздухе[13], и везде чувствуют себя как дома. Способны проплыть несколько миль. Так как Бенгази является портом, то скорее всего команда пробралась незамеченной именно с моря. Возможно, они достигли земли на чем-то вроде лодки или после выброски в стороне от порта добирались до суши вплавь.
Зейн рисковал жизнью, спасая ее, и продолжал рисковать, пять лет жизни. Возможно, полученный опыт изменит ее. В любом случае, в ней уже что-то изменилось, что-то очень важное, и теперь необходимо научится справляться с этим.
Пятнадцать лет Бэрри провела под защитой отца, как под тяжелым одеялом. Она не винила отца, потому что сначала одеяло спасало. Но это время прошло. Судьба вытолкнула ее из безопасного кокона в большой мир головой вперед. Назад дороги нет. Остается встретиться лицом к лицу с неизвестным.
Просунув руки под пояс плавок, Бэрри начала освобождать его бедра от одежды. Зейн немного выгнулся, чтобы ей помочь.
– Не снимай их совсем, – проговорил он, продолжая лежать с закрытыми глазами и закинутыми за голову руками. – Я справлюсь с неприятностями, если меня застанут со спущенными штанами, но без них не убежать.
Несмотря на волнение, Бэрри улыбнулась очередной демонстрации его уверенности и суховатому юмору. Если бы Зейн не доказал свои способности, то его можно было бы назвать самонадеянным. «Котик» в себе не сомневался.
Ее ладони прошлись по ягодицам и продолжили борьбу с обоими предметами одежды. Неожиданно по телу девушки прокатилась дрожь удовольствия, когда она ощутила под руками прохладную, гладкую кожу и железные мышцы. Знатоки бы умерли от зависти. Бэрри надеялась, что ей хватит характера, чтобы не спешить и оценить мужское совершенство по достоинству. Она сражалась с одеждой до тех пор, пока не спустила до середины бедер. Зейн снова опустился на одеяло и расслабился, а девушка занялась изучением потрясающего обнаженного мужчины. Она читала в книгах описание сексуального возбуждения, но увиденное наяву и вблизи производило неизгладимое впечатление, глубоко изумляло.
Руки притягивало словно магнитом, и она непроизвольно потянулась. Бэрри прикоснулась к нему, прошлась подушечкой пальца по всей длине восставшей плоти, которая вздрогнула и качнулась вверх, словно притянутая лаской. Зейн прерывисто вздохнул. Бэрри напряглась, снова сдавило грудь и напряглась каждая мышца, но вскоре девушка расслабилась под прокатившимся по телу теплом. Осмелевшие пальцы охватили его плоть. Она тихонько вздохнула от удовольствия, чувствуя под рукой жар под прохладой, железо под шелком, нетерпение под сдержанностью.
А еще она почувствовала собственное желание, разливающееся по телу горячим потоком и превращающее гневную решимость в любовную истому. Должно быть только так, думала она с облегчением, оба должны прийти к удовольствию, а не к злости. Бэрри решила больше не ждать, не давать себе время на раздумья. Иначе не хватит нахальства.
Она стремительно оседлала его бедра, подняла вверх каменно-твердую плоть. Уже не в гневе на других мужчин и не в отчаянии, а с удовольствием – теплым и сладким. Сжав коленями бока Зейна и следуя инстинктам, она медленно опускалась на него, соединяя вместе тела.
Первое прикосновение мужского органа показалось обжигающе горячим, пугающим, и она непроизвольно дернулась вверх, подальше от чуждого прикосновения. Зейн вздрогнул, не в силах сдержать ответную реакцию, и снова замер между ее ног, не открывая глаз и позволяя ей действовать в собственном темпе.
В груди было так тяжело, что едва удавалось вдохнуть, она втягивала воздух частыми неглубокими глотками. Прикосновение, каким бы мимолетным оно не было, вызвало настойчивую пульсацию между ее ног, как если бы тело, после первого испуганного отступления, замерло в бессознательном узнавании мужчины женщиной. Груди под черной тканью мужской рубашки напряглись и горели как в лихорадке. Да, прикосновение было чуждым, но бесконечно волнующим. Желание струилось, поднимаясь все выше и выше.
Бэрри убеждала себя, что готова к неожиданно острому чувству уязвимости, панике тела перед угрозой проникновения, тем более что возбуждение толкало ее к тому же выводу. Более осторожно она снова присела, держась ровнее, расположила его плоть у входа в свое тело и позволила собственному весу тянуть вниз навстречу мужчине.
Немедленно появились неприятные ощущения. Это было хуже, чем она ожидала. Бэрри замерла, сглотнула и постаралась остановить инстинктивное движение в противоположную сторону от источника боли. Она заметила, что Зейн тоже тяжело дышал, хотя других движений не делал. Она надавила сильнее, стискивая зубы от ощущения жжения и растягивания, но не смогла долго выдержать и снова резко оторвалась от него. На сей раз неприятные ощущения между ног не исчезли, жжение осталось.
Похоже, легче не будет, решила про себя Бэрри. Надо резко сесть и покончить с этим. Дыша со всхлипами, она еще раз начала опускаться. В глазах закипали слезы, так она старалась завершить начатое. Ну почему он не входит? Давление между ног становилось жестоким, непереносимым, и девушка со сдержанным рыданием снова выпрямилась.
– Помоги мне, – взмолилась она едва слышным голосом.
Очень медленно Зейн открыл глаза. Бэрри затрепетала от горевшего в них голубого огня. Двинулась только одна рука, правая. Он нежно коснулся ее щеки мозолистыми, но бесконечно нежными пальцами, затем повел их вниз по горлу и поверх рубашки к левой груди, где они задержались на одно останавливающее сердце мгновение на самой вершине, и снова вниз к месту, где соединялись ноги.
Пальцы были нежнее света, нежнее шепота. Они задержались между ногами девушки, дразня, поглаживая, слегка царапая. Ее тело не двигалось, замерло, привыкая к новым ощущениям. С закрытыми глазами Бэрри отдавалась его руке, ласкам и вызываемым ими чувствам. Восхитительно, но… недостаточно. Мучительное обещание большего: более яркого и более мощного. Легко поглаживающий палец ни разу не тронул ее там, где хотелось больше всего. Бэрри глубоко вздохнула. В ответ на ласку напряглись соски, а тело замерло в предвкушении. Она ждала, жаждала нежного прикосновения, которое подарит восторг, ждала… Ее бедра задвигались в инстинктивном поиске вслед за мужским пальцем.
Да, вот здесь! Но всего на мгновение. В ответ на вспышку удовольствия из ее горла вырвался низкий стон. Бэрри ожидала, что Зейн повторит ласку, но вместо этого пальцы, дразня и отступая, двигались в сводящей с ума близости от центра удовольствия. И снова ее бедра подались вниз, и снова в награду последовала вспышка чистейшего наслаждения.
Начался утонченный, чувственный танец. Мужчина вел, девушка следовала за ним. Прикосновения в том самом месте следовали все чаще, удовольствие становилось сокрушительнее с каждым повторением. Мужское естество между ее ног продолжало пробиваться внутрь, и казалось, что каждое движение ее бедер облегчало его приближение к цели. Тело Бэрри раскачивалось в древнейшем ритме страсти, наступая и отступая подобно приливам и отливам. Она чувствовала, как он растягивает ее, как с каждым движением растет болезненное ощущение, но наслаждение, подобно зову русалки, влекло их все дальше. Теперь она жаждала его присутствия внутри, желала до такой степени, что боль не имела значения. Бэрри положила руки ему на грудь, отчего направление движений изменилось. Теперь девушка двигалась вверх и вниз, а не из стороны в сторону. И его прикосновения изменились. Внезапно он нажал именно там, где она больше всего хотела его прикосновений.
Бэрри прикусила губу, чтобы сдержать крик. Его большой палец настойчиво двигался, вызывая теплую волну, превращая ее в дикий совершенно неуправляемый поток. Она настолько разошлась, что пылала от наслаждения и страдала от пустоты внутри. Боль ничего не значила. Девушка хотела получить то, что обещало его тело, и в чем она так нуждалась. С глухим стоном Бэрри надавила вниз, вынуждая свою нежную плоть признать вторжение. Последняя попытка сопротивления, внутреннего растяжения, и внезапно его горячий, пульсирующий орган пробился внутрь.
Больно! Как же больно! Девушка замерла на месте с широко открытыми от муки глазами. Их взгляды встретились: ее, темный от боли, и его, горящий безжалостно подавляемым желанием. Внезапно до Бэрри дошло, насколько напряженным стало тело под ней и чего это ему стоило. Зейн обещал отдаться в ее руки и держал свое обещание, двигаясь только по ее просьбе о помощи.
Часть ее требовала остановиться, но глубокий, более мощный инстинкт удержал на месте. Бэрри чувствовала его пульсацию внутри себя, ответное напряжение своего тела, как если бы плоть знала лучше, чем разум. Возможно, так оно и было. Зейн напрягся еще сильнее. Мужская кожа блестела от пота, а под руками Бэрри грохотало его сердце. Девушка почувствовала волнение от того, что «Мужчина» с большой буквы, невероятно опасный воин подчиняется ее воле, хотя бы только на это время нереальной реальности. Они встретились несколько часов назад, и у них есть несколько часов до того, как расстанутся и, скорее всего, никогда в жизни не увидятся. Но сейчас он принадлежит ей, находится в ней. Бэрри не собиралась отказываться от такого опыта.
– Что мне теперь делать? – шепотом спросила она.
– Просто продолжай двигаться, – ответил он так же шепотом.
И она продолжила.
Вверх. Вниз. Почти отрывалась от него и опускалась снова. Еще и еще, пока не забыла о боли и не потерялась в первобытном наслаждении. Рука Зейна осталась у нее между ног, продолжая ласки, подталкивая дальше, хотя этого уже не требовалось. Она двигалась все быстрее и быстрее, вбирала его все глубже и глубже. Его мощное тело выгнулось, а в горле зародилось рычание. И в тот же миг Зейн заставил себя опуститься на одеяло, скованный данным девушке обещанием.
Вверх. Вниз. Опять и опять. Внутри зародился трепет, тепло переросло в непереносимый жар, кольца напряжения затягивались, пока девушка не почувствовала, что рассыплется на мелкие кусочки, если шевельнет хоть одной мышцей. Она замерла над ним и застонала, не в силах преодолеть последний барьер.
В горле Зейна снова зародился рык. Нет, не рычание, а что-то более глубокое. Словно внутри человека взорвался вулкан долго сдерживаемых внутри сил. Самообладание Зейна дало трещину. Он вцепился руками в ее бедра, неистово выгнулся и вошел до конца. До этого Бэрри двигалась осторожно, и он не входил так глубоко. Ощущение оказалось потрясающим. Она приглушенно вскрикнула, когда мужчина под ней судорожно забился, подкидывая ее так, что колени отрывались от пола. Голова откинута, мускулы на шее напряглись от силы разрядки, сверкнули стиснутые зубы. Бэрри почувствовала горячую струю и его так глубоко внутри, что, казалось, он достиг центра ее сущности. Этого оказалось достаточно, чтобы подтолкнуть ее за край.
Тело Бэрри пронзила молния. Она услышала собственный крик – высокую и нежную мелодию восторга, которую ничто не могло сдержать. Внутренние мышцы сжались вокруг него, расслабились, сжались и расслабились снова, словно ее тело упивалось мужскими соками.
Наконец буря утихла и оставила ее слабой и дрожащей. Казалось, кости превратились в желе, не осталось сил сидеть. Бэрри беспомощно, словно карточный домик от легкого толчка, начала падать на широкую сильную грудь. Зейн подхватил ее, уложил поудобнее и обнимал до тех пор, пока не прекратились рыдания. Она не хотела плакать и не понимала, почему слезы лились ручьем.
– Зейн, – прошептала она и больше не смогла выдавить ни слова.
Большие мозолистые руки гладили ее спину.
– Ты в порядке? – тихо спросил он.
Глубокий, удовлетворенный голос, в котором проскакивали собственнические нотки, звучал интимно и удивительно по-мужски.
Бэрри сглотнула слезы, призывая себя быть последовательной.
– Да, – ответила она высоким дрожащим от слез голосом. – Я не знала, что будет так больно. И так хорошо, – добавила Бэрри, потому что плакала по обеим причинам.
Странно, но к удовольствию она оказалась такой же неподготовленной, как и к боли. Она чувствовала себя подавленной, выведенной из равновесия. До чего надо быть глупой, чтобы думать, что после интимной близости можно остаться эмоционально нетронутой?! Была бы способна, не осталась бы девственной до этого времени. Нашла бы возможность ускользнуть даже от навязчивой опеки отца, если хоть один мужчина, хоть на одну десятую вызвал бы тот отклик, который она почувствовала к этому воителю через две минуты после встречи. Будь спасителем другой мужчина, ей бы и в голову не пришло попросить о такой личной услуге.
Интимные отношения установили между ними особые узы – узы тела, которые сильнее и глубже, чем она себе представляла. Несмотря на целомудрие, Бэрри соглашалась с современным подходом к отношению полов. Разве занятие любовью это не игра, продолжающаяся не дольше самого удовольствия, как поездки верхом или катание на роликах? Может для некоторых людей секс останется легким развлечением, вроде катания на ярмарочных аттракционах, но с сегодняшнего дня не для нее. Занятие любовью настолько глубокое и основополагающее действо, что она никогда не станет прежней. Бэрри влюбилась в него с той секунды, как Зейн отдал ей свою рубашку. Даже не видя лица, полюбила мужчину, его надежность и порядочность. Если бы на утро оказалось, что черты его лица некрасивы или испещрены шрамами, это бы не имело значения. В полумраке пустой комнаты, при мраке в собственном сердце, она разглядела то, что было спрятано под поверхностью, и полюбила. Вот так все просто и так сложно.
Однако, появление у нее чувства совершенно не означает, что он ответит взаимностью. Психотерапевт мог бы много чего рассказать про синдром «рыцаря в сверкающих доспехах» – спаситель при определенных обстоятельствах становился "самым лучшим". Пациенты постоянно влюблялись в докторов и медсестер. Зейн просто делал свою работу – спасал ее жизнь, а Бэрри ни минуты не сомневалась, что похитители не оставят ее в живых. Она обязана «морскому котику» за спасение и будет благодарна до смертного одра, но вряд ли полюбила бы другого мужчину, забравшегося в ту комнату через окно. Она полюбила Зейна.
Их тела оставались соединенными. Бэрри безмолвно лежала на нем, прислонив голову к крепкой шее, ощущала грудью сильное биение его сердца и раскачивание в так дыхания. Горячий мускусный запах возбуждал сильнее самого дорогого одеколона. Лежа с ним на тонком одеяле в полуразрушенном доме, Бэрри чувствовала себя уютнее и спокойнее, чем в роскошных апартаментах с надежной охраной.
Она не знала никаких подробностей его жизни: ни возраста, ни откуда он родом, что любит из еды, читать, смотреть по телевизору. Даже не знала, был ли он когда-нибудь женат.
Женат! О Боже, она даже не спросила! Внезапно Бэрри почувствовала тошноту. Если женат, тогда он не тот мужчина, каким она его себе представляла. И она совершила самую большую ошибку в жизни.
Но ошибка-то не совсем его. Кто умолял Зейна? Кому он дал возможность передумать и не один раз? Непереносимо думать, что мужчина согласился заняться любовью только из жалости.
Бэрри глубоко вздохнула. Все равно придется спрашивать. Как было бы здорово остаться в неведении, но позволить себе такое утешение нечестно. Если уж допустила грандиозную ошибку, найди силы узнать правду.