Ничего из сказанного Бэрри не поколебало его мнения. Адмирал отказался сообщать какую-либо информацию. Только уверил, что Зейн жив и что у него все будет хорошо. Даже этого хватило. Девушка почувствовала облегчение, невыносимое напряжение ослабло.
Но хорошие новости не означали, что Бэрри простит отца за вмешательство...
– Я люблю его, – сознательно сказала она. – Ты не имеешь права не пускать меня к Зейну.
– Любишь? – Отец посмотрел на нее с жалостью. – Бэрри, то, что ты чувствуешь, – не любовь, а преклонение перед героем. Это пройдет, обещаю тебе.
– Думаешь, я не рассматривала такую возможность? – рассердилась Бэрри. – Разве я похожа на подростка, фанатеющего по рок-звезде? Да, мы встретились в опасной, стрессовой ситуации. Да, он спас мне жизнь и чуть не умер из-за этого. Мне кое-что известно о безумных увлечениях и о любви. Но даже если не все – решать не тебе.
– Ты всегда была разумным человеком, – заспорил посол. – По крайней мере признайся, что сейчас твое здравомыслие затуманено чувствами. Что будет, если ты поддашься искушению, выскочишь за него замуж, – не сомневаюсь, он ухватится за такую возможность обеими руками – а потом окажется, что на самом деле ты его не любишь? Подумай, к каким проблемам это приведет. Знаю, звучит несколько высокомерно, но он не твой тип мужчины. Он – моряк, специально подготовленный убийца. А ты ужинала с королями и танцевала с принцами. Что у вас может быть общего?
– Во-первых, это не только звучит несколько высокомерно, а так оно и есть. Во-вторых, твои деньги – не единственная моя привлекательная черта.
– Ты же знаешь, что я не это имел в виду, – искренне возмутился отец. – Ты – прекрасный человек! Но как подобный мужчина может оценить жизнь, которой ты живешь? Откуда ты узнаешь, что он не положил глаз на твое наследство?
– Потому что я его знаю, – заявила Бэрри. – Я узнала его так, как не узнала бы никогда, познакомившись на вечеринке в посольстве. По-твоему, «морские котики» не бывают добрыми и внимательными? Но он именно такой. Вся группа такая, к твоему сведению. Папа, я тебе много раз говорила, что меня не насиловали. Знаю, ты не веришь, поэтому беспокоишься и страдаешь за меня. Но клянусь тебе – клянусь! – я говорю правду. Они планировали сделать это на следующий день, ждали кого-то. Да, я испугана и расстроена, но не травмирована насилием. Увидев Зейна в луже крови, я получила чертовки более сильную травму, что то, что сделали похитители.
– Бэрри!
Посол впервые слышал ругательства от дочери. Она не могла припомнить, чтобы ругалась до похищения. До тех пор, пока грязные ублюдки, схватившие ее на улице, не подвергли ее многочасовому психологическому террору. Она ругала их, и имела в виду именно ругательства. И майора Ходсона тоже ругала намеренно.
Бэрри с усилием взяла себя в руки и выровняла голос.
– Ты знаешь, что первая попытка вывести меня из здания не удалась?
Отец резко кивнул. Он еле выжил, испугавшись, что единственная возможность освободить дочь провалилась, и представляя, какие муки ей пришлось вынести. В ту минуту он потерял надежду когда-либо увидеть дочь в живых. Адмирал Линдли не поддался пессимистическим настроениям, хотя «морские котики» не вышли на связь, и был получен рапорт о перестрелке в Бенгази. Если бы группу взяли в плен или уничтожили, правительство Ливии раструбило бы об этом на весь мир. Молчание означало, что группа на месте и работает над освобождением заложницы. Пока от «котиков» не пришло сообщение о провале операции, у адмирала оставалась надежда.
– Но потом получилось, только по-другому. Зейн пришел за мной один. Остальные члены группы остались для отвлечения внимания, если что-то пойдет не так. У «котиков» был запасной план на случай, если их заметят, потому что нельзя было предугадать все факторы, особенно человеческий. – Бэрри поняла, что повторяет слова Зейна, сказанные в те долгие часы, когда они лежали рядышком в полудреме, и почувствовала непереносимую тоску, сжавшую сердце до боли. – Группа так хорошо замаскировалась, что один из охранников практически наступил на Призрака. Именно тогда возникла перестрелка. Один из похитителей охранял снаружи комнату, в которой меня держали связанной. Услышав стрельбу, он заскочил внутрь. Зейну пришлось его убить. Пока охранники преследовали «котиков», мы покинули здание. День пришлось провести в потайном месте отдельно от остальной группы, но я была в безопасности.
Посол внимательно слушал, впитывая детали освобождения дочери. До этого они не говорили о похищении и спасении. Бэрри сходила с ума от беспокойства за Зейна, в отчаянии бросаясь на людей. Теперь она точно знала, что он жив, и, хотя продолжала страшно злиться, смогла рассказать отцу в подробностях, как ее вернули живой и невредимой.
– Пока я пряталась в укромном месте, Зейн с риском для жизни выбрался в город, вернулся с провизией для нас обоих и комплектом одежды для меня. Он даже позаботился о порезе на моей ноге. Когда пришли люди и практически разобрали по камешкам соседние строения, он все время прикрывал меня своим телом. Вот такого человека я полюбила, и такого человека ты назвал «не моим типом». Возможно, он не твой тип, но точно мой.
В глазах посла появилось ошеломленное, почти паническое выражение. Слишком поздно Бэрри поняла, что выбрала не те аргументы в споре. Если бы она высказала заботу о Зейне, как о человеке, который для нее так много сделал, если бы настояла, что испытывает личную благодарность, отец мог бы согласиться. Посол всегда трепетно относился к утонченным манерам и должному поведению. Вместо этого она убедила отца, что глубоко полюбила Зейна Маккензи, и слишком поздно заметила, как тот испугался. Отец боялся потерять единственную дочь, и теперь Зейн представлял собой серьезнейшую угрозу.
– Бэрри, я …
Ее искушенный, поднаторевший в учтивых манерах отец, который никогда не лез за словом в карман, замялся. Потом тяжело сглотнул. На самом деле, он редко в чем-то отказывал дочери, а если и делал это, то по серьезным причинам. В последний раз не разрешил купить мотоцикл – слишком рискованно. Забота о безопасности Бэрри стала для него навязчивой идеей, как и желание держаться поближе к последнему члену семьи – ненаглядному ребенку, как две капли воды похожему на погибшую жену.
В глазах отца Бэрри видела, как желание угодить и побаловать борется с пониманием, что на этот раз, если он согласится, может потерять дочь. Она уйдет из его жизни. Редкие встречи для него не выход. Они уже пережили такое раздельное существование во время ее учебы. Отец хотел видеть ее каждый день. Частично навязчивую идею совместного проживания вызывали эгоистические причины, так как дочь взяла на себя все домашние проблемы. Но Бэрри никогда не сомневалась в любви отца.
Лицо посла выражало чистую панику.
– Я все еще думаю, что тебе надо дать себе время успокоится. Ты должна понимать, что тот человек привык к чудовищным условиям, которые ты описала. Но как он впишется в твою жизнь?
– Бессмысленный вопрос. Мы не обсуждали взаимоотношения, не говоря уже о браке. Я просто хочу его увидеть. Не желаю, чтобы он считал меня неблагодарной, не потрудившейся даже поинтересоваться его состоянием.
– Если ваши взаимоотношения даже не обсуждались, с чего бы ему ожидать твоего визита? Для него это было обычное задание. Ничего более.
Бэрри по-военному выпрямила спину и расправила плечи. Зеленые глаза девушки потемнели от волнения.
– Кое-что было, – ровно ответила она. Между нею и Зейном много чего произошло, только Бэрри не собиралась обсуждать это ни с кем. Она сделала глубокий вдох и ввела в бой тяжелую артиллерию. – Ты мне должен, – удерживая взгляд отца, сказала Бэрри. – Я не выспрашивала у тебя подробностей того, что здесь произошло, но я разумный и логичный человек.
– Безусловно, – поспешно прервал ее отец, – но я не вижу…
– За меня требовали выкуп? – проигнорировала слова отца Бэрри.
Как дипломат с большим опытом работы, он редко терял контроль над выражением лица. Сейчас же его взгляд выражал только одно – замешательство.
– Выкуп? – эхом отозвался посол.
Безысходность скрутила внутренности в узел, обострила черты лица Бэрри.
– Да, выкуп. Не требовали, правда? Им нужны не деньги. Они хотели от тебя другое, не так ли? Информацию. Они или давили на тебя, или ты уже влип по самую маковку, но в последний момент отказался. Какое из двух предположений верно?
И снова подготовка подвела посла. На долю секунды на его лице появилось загнанное, виноватое и испуганное выражение, чуть прикрытое дипломатической мягкостью.
– Нелепое обвинение, – спокойно произнес посол.
Бэрри почувствовала тошноту. Значит, правда. Похитители использовали ее как оружие, чтобы заставить отца предать свою страну. Посол, скорее всего, будет все отвергать, чтобы не расстраивать ее, но по лицу отца Бэрри прочла другое. Вину.
Не обращая внимания на слова отца, она повторила:
– Ты мне должен. Ты должен Зейну.
Его передернуло от осуждения в глазах дочери.
– Я так не считаю.
– Причина моего похищения – твои дела.
– Ты прекрасно знаешь, что существует вещи, которые я не могу обсуждать, – ответил он, отпуская ее руки. Затем обошел стол и снова занял свое кресло, что символизировало переход от роли отца к роли посла. – Ошибочность этой гипотезы только подтверждает, насколько ты выведена из состояния равновесия.
Бэрри хотела спросить, посчитает ли Арт Сандефер ошибочным ее предположение, но не могла заставить себя угрожать отцу. Мысль, что слабость к отцу и ее может сделать предательницей, вызывала тошноту. Она любила свою страну. Прожив в Европе продолжительное время, Бэрри еще больше оценила существенное отличие Родины от любой другой страны мира. Хотя она тепло относилась к Европе и обожала французские вина, немецкую архитектуру, английскую аккуратность, испанскую музыку и все итальянское, но как только ее нога ступала на землю Соединенных Штатов, девушку поражала энергия и полнота жизни ее соотечественников, где даже малоимущие были несравнимо богаче бедняков на других континентах. США не были идеалом, далеко нет, но было в стране что-то особое, что Бэрри беззаветно любила.
Своим молчанием она могла предать любимую страну.
Оставаясь здесь, она подвергается опасности. Пусть ее похищение не удалось, но это не означает, что неизвестный безликий враг не повторит попытку. Бэрри не сомневалась, что отцу известен виновник, и сразу же поняла, во что превратится ее жизнь. Ее не выпустят за территорию посольства, а если разрешат выходить, то только с вооруженной до зубов охраной. Она будет заключенной в тюрьме страхов отца.
Совершенно безопасного места не существует, но оставаясь в посольстве, она будет ходить по острию ножа. Вне территории посольства появится больше шансов найти Зейна. Не может же адмирал Линдли контролировать каждый уголок земного шара. Чем дальше она окажется от Афин, тем меньше будет влияние отца и адмирала.
Бэрри смотрела на отца с полным пониманием, что собирается намеренно разорвать тесные узы, связывавшие их последние пятнадцать лет.
– Я уезжаю домой, – тихо сказала она. – В Вирджинию.
***