— А что там планировать? Вставай и берись за работу, — встрял Григорий.
— Хорошо тебе говорить. А у меня ж дети! Надо у них тетради и дневник проверить, помочь им сделать уроки.
— Ха! — ударил Петра по колену Иван. — Как ты можешь проверять уроки у детей, когда сам даже начальную школу не одолел?
Это вам пример, как случалось им завираться, — объяснил по ходу рассказа Павел Дмитриевич. Так как твой отец, Марина, среднюю школу окончил, просто, дальше учиться не захотел. А дядька Иван считал себя человеком ученым — у него был диплом торгового техникума. Так вот я встрял в разговор и спросил у Петра:
— Наталка твоя в какой класс ходит?
— Наталка? — переспросил он, а сам тем временем быстро подсчитывает. — В шестой. Нет, подожди, кажется, в пятый. А может, в седьмой? — он окончательно растерялся и начал беззвучно шевелить губами, загибать пальцы.
— Чего ты притих? — спросил я.
— Да считаю, сколько этому говну лет.
— Что здесь считать? — говорю я. — Она у тебя родилась в восьмидесятом году, вместе с моим правнуком Сергеем.
— А... — промычал Петр.
— А сейчас какой год? — подвожу его к правильному ответу.
— Кажется девяносто второй.
— Наталка у тебя июльская. Значит, в школу пошла в восемьдесят седьмом. Так в каком она теперь классе? — подсказываю ему еще раз.
— Знаешь что, — махнул Петр рукой, — вот приедем домой, я у Мелании спрошу. Она точно знает.
— Ну, если так, то конечно, — согласился я, понимая, что он снова хохмит.
— Тут, тут останавливай! — закричал Иван.
— Еще рано, — заупрямился Петр. — Лучше там, за поворотом остановиться. — Там две посадки сходятся вместе, и дичи больше.
Понимаете, это был театр двух актеров для четырех зрителей, так как они умели смотреть на себя со стороны и потешаться. Павел Дмитриевич прибавил для себя: «Как давно это было, и время так быстро пролетело. Боже правый!».
Казалось, он забыл о детях. Холодная грусть, спеленавшая его, ощущалась почти материально, не вписываясь в горячий августовский день. Противоречие имело горьковатый привкус.
— А дальше что было? — спустя минуту нарушил тишину Василий.
После короткого спора, — вздохнул рассказчик, — братья пришли к согласию, и мы остановились. Вышли. Я говорю Григорию:
— Тебе здесь, если ты не передумал быть собакой, много бегать придется. Глянь, какое поле — ни конца ему нет, ни краю.
— Ги-ги-ги! — засмеялся Григорий, подмигнув, дескать, не такой я простой, как ты думаешь.
— Тут, — горячился Петр, распоряжаясь Григорием, — тут заходи! Вы, Павел Дмитриевич, начинайте отсюда, — показал мне в другую сторону. — Брательник и я пойдем прямо. Чую, здесь зайчик лежит, а два — так точно!
— И что? — допытывался Василий. — Были там зайцы?
— Ни хвоста, ни уха! С той охоты мне на память лишь поговорка осталась: «Чую, здесь зайчик лежит, а два — так точно!».
Слушатели засмеялись.
— Дядя Павел, — перебила смех Маринка. — Меня заинтересовала тема возникновения народных имен в нашем поселке. Я решила на ней построить свое исследование.
— Это будет сочинение? — спросил Павел Дмитриевич. — Еще ж учебный год не начался?
— Да. Но нас собирали перед праздником и объявили, что в честь юбилея школы будет проводиться конкурс на лучшее сочинение о родном крае. Тему мы должны выбрать сами, — прибавил Василий. — Правда, конкурс будет проводиться среди учеников одиннадцатого класса. Но Раиса Ивановна сказала, что в случае успеха нашего начинания к нему приобщатся и другие классы. Пусть Марина пока что собирает материал, а там видно будет.
— Может, что-то другое выбрать? О прозвищах я не советовал бы писать.
— Почему? Это хорошая тема.
— А как не завоюешь приз с таким материалом?
— Работы будут оцениваться в нескольких номинациях, которые четче определятся из представленных сочинений, — объяснил Василий. — Чем более оригинальной будет тема, тем больше шансов не иметь конкурентов и выйти на первое место. Марина правильно сориентировалась. Молодец!
— Сам же навел меня на это. Забыл? — девушка смутилась от похвалы.
— Не забыл. Но я сказал между прочим и не имел в виду ничего конкретного. А ты подхватила, прислушалась, взвесила. Хвалю!
— Ну тебя!
— А что ты выберешь? — поинтересовался Павел Дмитриевич.
— Ваш рассказ о зверях и домашних животных. Уместным будет и сегодняшний ваш зайчик. А если вы откроете до конца тайну картонного короба, то я буду иметь два рассказа.
— А сколько надо? — поинтересовался Павел Дмитриевич.
— Еще не знаю, условия конкурса станут известны позднее. Пока что надо собирать материал. И чем больше его будет, тем, конечно, лучше.
— Надеюсь, ты в своем сочинении не будешь называть настоящие имена? — озаботилась Марина. Понятно — о своем отце вспомнила.
— О чем речь? Конечно.
— Тогда договорились. Но... давайте о коробе позднее послушаем. У меня есть к вам, дядя Павел, вопрос. Если не спрошу сейчас, то уже не осмелюсь.
— А может, неудобно? Обойдешься без этого! — одернул ее мальчик, догадавшись, о чем пойдет разговор.
— Давай, давай, — ободрил ее Павел Дмитриевич. — Не тушуйся.
— У вас есть прозвище?
— А как же! — с легкостью сказал хозяин. — Орех.
— Мы слышали другое...