— Во-первых, в книге сказано, что я выслушала совет твоего отца и сказала, что мы уедем из Дивгорода. И все. Там же нет о том, что на самом деле произошло дальше. А во-вторых, у меня был такой любимый мужчина и такой сын, что мне ничье осуждение не страшно, и моя правда мне не повредит. А за твоего отца я постоянно молилась, Бога просила послать ему долгих лет жизни. Ведь это он подвел меня к большому счастью. Без него не было бы у меня Максима и всего того, что я нынче имею...
— Конечно, — поддакивала ей Низа, отметив то, что Юля называет сына не тем именем, которое было записано в паспорте, а тем, которым называл его родной отец.
— После смерти Ивана Моисеевича всему белому свету стало безразлично, от кого я родила своего мальчика, за исключением его родного отца, конечно. Золотой был человек, он заботился обо мне до своей последней минуты, он заполнил мою жизнь вниманием и благосостоянием, с ним я была счастлива вполне. И меня ничье мнение по этому поводу вообще не интересовало. Многие знали правду, но не в моем окружении, а среди товарищей сына. И ничего, никто не бросил камень в мой огород.
Юля все еще не сказала, кто был ее «солнечным лучом», а кто — сыном, а Низа не проявляла любопытства, не показывала, что обо всем знает сама, и просто слушал рассказ, пока обеим не захотелось спать.
Тетка Юлия постлала гостье на диване в кабинете сына, и утром Низа, проснувшись первой, долго рассматривала книги и фотографии из многочисленных альбомов Максима, ожидая, когда встанет хозяйка. А та, наоборот, долго спала, словно вчера искупалась в любистке. Юле снилось светлое девичество, молодые отец и мама, затем примерещились Виктор с Людочкой и оба звали в один голос: «Приезжай к нам, проведай наш приют!». И она обильно плакала во сне то ли счастливыми, то ли горькими слезами, но были те слезы очищающими душу, легкими, как в детстве. Кажется, она что-то отвечала своим дорогим двойняшкам. А потом на каком-то перроне долго прощалась с Максимом, навеки-вечные прощалась и кричала ему вслед: «Не сердись на меня! Не осуди!». Так кричала, что испугала Низу. Проснулась от того, что Низа, присев на кровать, тихо гладила ее плечо через одеяло.
— Где я? Где? — спросила Юля, испуганно раскрыв глаза. И, увидев Низу, прижалась к ее руке. — Как хорошо, что ты со мной.
— Успокойтесь. Что вам снилось?
— Родители, дети...
— Просыпайтесь, вставайте помаленьку, а я приготовлю завтрак, да? — спросила Низа, и тетка Юля лишь слабо улыбнулась.
Легкий омлет и перетертая с сахаром редька оказались прекрасным завтраком, и после этого женщины неспешно чаевничали. Тетка Юлия все рассказывала новые подробности. Говорила, что еще до недавнего времени у нее была собственная дача, и она выращивала там ягоды и варила варенье из всего, что под руку попадало.
— Сын очень любил сладкое, — сказала и затихла не надолго. И тут отважилась на откровенность, не поднимая глаз: — Понимаю, ты ночевала в его кабинете и уже догадалась, кем был мой Максим.
Низа улыбнулась:
— Николка...
— Почему Николка?
Но Низа будто не слыша ее вопроса, продолжала:
— Если бы вы знали, как долго я его искала, а потом отец с мамой вычислили, где должен быть этот Николка. Нашла. Сначала в театре, а окончательно убедилась, что это он, у Анны Витальевны. Давно это было, уже полгода прошло с той поры.
— Его никто так не называл.
— Раиса называла, его избранница, жена. Тетушка, — вынырнула Низа из пучины воспоминаний, — ни о чем не беспокойтесь. Вы совсем не тем дороги моим родителям, что ваш сын — всенародный любимец, ведь они этого еще не знают. Вы дороги тем, что является частью их юности, их любви, жизни наконец, а также тем, что послушались моего отца и родили здорового ребенка. А то, что он к тому же был гением, — это для отца будет ужасно радостной вестью, он несказанно будет гордиться этим. А что Раисин Николка — это ваш сын Максим, я лишь вчера догадалась, когда увидела фотографию на книжных полках, — сказала Низа. — И это большое счастье для вас.
Юлия Егоровна склонила головку:
— Ты все время говоришь загадками. Мне жутко от этого. Что ты скрываешь?
— Ничего не скрываю, я просто еще не все вам рассказала. Но мы ведь не молчим, все время разговариваем, а до основного еще не дошли. Для этого требуется время. Поверьте, я не настроена была говорить с вами о том, что должна теперь сказать. Это для меня, может, еще большая неожиданность, чем для вас. Подождите, пусть во мне созреют правильные слова, только не беспокойтесь, прошу очень.
— Не могу привыкнуть, что его нет, моей крошечки. Да, он был большим счастьем для меня. И видишь, от этого счастья ничего не осталось. Разве что вот, — она осмотрелась, разведя руки.
— Вы ошибаетесь. Я сказала о большом счастье, имея в виду то, что я узнала, кем был ваш сын.
— Почему ты так говоришь? Почему? — тетка Юлия ударила кулачком о раскрытую ладонь второй руки. — Все время успокаиваешь меня. Как мне уверить тебя, что я все выдержу? Что может быть хуже смерти родной кровинки? А я это дважды вынесла, не умер мой разум, не остановилось сердце. Теперь мне все по плечу. Говори, о чем молчишь! Немедленно! — подняла она на собеседницу острые от настороженности глаза.
Низа минуту колебалась, а потом пошла в гостиную, где лежала ее сумочка, достала фотографию портрета Максима с дочками.
— Выдержите хорошую весть? Не упадете без сознания? — спросила, возвратившись.
— Выдержу, — тихи-тихо сказала сбитая с толку старушка, боясь шелохнуться.
— Вы не одиноки, у вас есть две замечательные внучки, — с этими словами Низа подала тетке Юлии фотографию. — Это дочери моей подруги Раисы. После долгих поисков я узнала, что их отец — известный актер Максим Дорогин, но то, что он — ваш сын, для меня полная неожиданность. Мне это открылось только вчера, и сейчас я ошеломлена до последней возможности. Это очень счастливое стечение обстоятельств. Представьте себе: два поколения чрезвычайно неординарных людей, родившихся по слову моего отца! Но все возвращается на круги своя. Видите, как девочки похожи на Максима.
Юлия Егоровна долго рассматривала изображение, подходила к окну, поднимала фотографию к зажженному бра, все не могла поверить, что ее не разыгрывают. И держалась молодцом.
— Кто они? Кто такая твоя Раиса, от которой они родились? — спросила она. — Где живут? Почему я ничего не знала о них? Не прощу, — топнула она ногой, — что не пришли на похороны Максима!
— Не сердитесь на них. Они в это время хоронили свою мать, — тихо сказала Низа. — Раиса умерла внезапно, узнав о смерти Максима. А здесь должны были быть их женихи, но я с ними не знакома, поэтому показать вам их на фотографиях не смогу. Долгий это разговор и не простой, но я все знаю и все расскажу вам в свое время. Давайте сначала позвоним в Дивгород. Вы не против?
— Скажешь такое! Как же я могу быть против при таких делах! — изменила тетка Юлия гнев на радость, к которой тянулась, еще не веря в нее до конца.
Низа набрала номер своих родителей, и, услышав звук соединения, передала трубку тетке Юлии, затем вышла из комнаты. Она убирала на кухне, мыла и перетирала посуду, чистила пол, проветривала помещение, потом перешла в ванную, где убрала следы своего вчерашнего купания. А друзья далекой юности все говорили и говорили. Закончив дела, Низа возвратилась в гостиную. Юлия Егоровна сидела в том кресле, где вчера сидела Низа и, припав к трубке, что-то рассказывала, снова сильно плача.
— Может, лучше, при встрече поговорите, — сказала Низа, и тетка Юлия оторвалась от трубки, прикрыв ее рукой.
— Они меня приглашают в гости, — тихо сказала она Низе, — но я сама не доеду.
— Я вас отвезу, соглашайтесь, — улыбнулась Низа.
Остаток дня тетка Юлия с хорошим настроением посвятила собиранию в поездку. Она нагрузила большие чемоданы, взяв то, что может пригодиться в межсезонье, а также летнюю одежду и туалетные принадлежности.
— Зачем вы берете летнее? — спросила Низа. — Зима надвигается.
Тетка тяжело присела на диван, сказала беспомощно или растерянно, будто нашкодила:
— Меня, дочка, хватит только на поездку в один конец. Вези меня насовсем к моим первым деткам, там мой дом. А в этих стенах, — она осмотрелась, — я никак не привыкну. Все мне чужое, ведь при жизни Максима я в его квартире бывала очень редко.
— А Москва? Как же Максим?
— А в Москве ты меня заменишь, от меня все равно толку мало. А тебе нужнее. Или я вам там буду мешать?
— Нет, вас там ждет отдельная квартира, — ответила Низа. — Вам ее невестка оставила. Не беспокойтесь ни о чем, — сказала, увидев, что Юлия Егоровна хочет задать еще какой-то вопрос. — Я все расскажу дорогой.
— Чудеса не заканчиваются? — округлила глаза Юлия Егоровна. — Что значит жить по слову вещуна!
Поздно вечером, когда хлопоты с приготавливанием к поездке улеглись и все было устроено, Низа уложила возбужденную и взволнованную тетку Юлию спать, а сама позвонила к родителям.
— Как вы там? — спросила встревоженно.
— Ничего, — ответил отец. — Ждем вас с Юлией.
— Папа, а она тебе сказала, кем был ее сын?
— Нет, а что? — затаил дыхание Павел Дмитриевич.