- Не слабо, однако. - За такими условиями чаще всего скрывался блеф: наезд, разборка. Стрельба. Мой тревожный сон был в руку... - А как насчет нашей собственной безопасности... Шломо не сказал?
- Это колышет только нас.
- Кажется я знаю, кто человек, который его интересет, - Я окончательно проснулся. - Это - Борис Абрамович Березовский...
- Не угадал. Его фамилия Кайнак. Ему около сорока. Есть его прежний московский адрес.
Наш разговор сопровождали громкие крики перепелов у меня за окнами. Это в одной из иномарок под грудой выпавшего за ночь снега сработала звуковая сигнализация.
- Что там у тебя гремит? - Рэмбо на том конце провода щелкнул зажигалкой. - "Роллинг Стоун"?
- Скорее "Лесоповал"... - Я спросил еще: - Какой его последний московский адрес?
- Это в Центре. Трехпрудный переулок... Дом...
" Итак, Кайнак..." - От повторения фамилия не показалась мне более знакомой...
Дом в Трехпрудном я нашел сразу: старый, с ассимметричным фасадом, по которому угадывалось внутреннее расположение комнат. На второй этаж вела довольно широкая лестница. Дверь в квартиру была металлическая, грубая, без дерматинового покрытия. Из осторожности я позвонил сначала в квартиру напротив.
- Кого вам?
Прежде, чем открыть, меня долго рассматривали сквозь глазок.
- Я должен передать письмо Кайнаку...
- Кому?!
- Я объясню...
Мне все-таки позволили войти. Мы разговаривали в холле, отмеченном архитектурной затейливостью, которую я сразу почувствовал, хотя и не смог оценить. Может здание вначале строилось как дом церковного притча. Сегодня мне не было до этого дела.
Одышливая, средних лет толстушка по-рыбьи пучила рот: словно заглатывала невидимые пузырьки воздуха.
- Как вы его назвали?
- Кайнак...
Я будто бы искал своего приятеля, который жил в этом доме.
- Впервые слышу...
- Он мог переехать. Может кто-то знает новый адрес...
Толстушка судорожно хватала воздух.
- Это ошибка... - Она явно спешила от меня отделаться.
Возможно ей внушала опасение моя внешность. Избегая бьющей в глаза респектабельности, я ударялся в иную крайность, считая, что человек в кожаной куртке, в вязаной черной шапке-"бандитке", вышедший из обычной "девятки",
сегодня не должен привлекать внимания к себе.
- А в квартире напротив? Может там что-нибудь...
- Вряд ли. Там черные. Иностранцы...
- А кто прежде в квартире жил? - От меня было не так просто отделаться.
- Старушка. Еще при жизни она ее передала...
Постепенно выяснилось. Площадь перешла к мужчине. Новому русскому. Впоследствие он сдал ее теперешним жильцам.
- Квартира большая, хорошая. Бывшая коммуналка... Он не жил здесь, иногда заезжал. А иностранцы уж потом появились.
- Дипломаты?
- Да ну! Такие - не приведи Господь... И каждый день хождение. Ночь заполночь.
- Они дома сейчас?
- У них всегда кто-нибудь есть. Звоните подольше.
В квартире напротив, однако, на мой звонок никто не вышел. Там было глухо, как в танке. Я спустился на этаж ниже. Одна из дверей была стандартной, ничем не обита. Тут обитали аборигены. Я позвонил. За дверью послышалось угрюмое громкое рычание.
Животное, обитавшее внутри, было серьезное.
" Питбультерьер? Ротвейлер?"
После детального изучения через дверной глазок ко мне вышел мужик. Вялый, с похмелья. Он долго не мог врубиться - похоже, думал о приближающемся конце света. Его сменила женщина, как оказалось, дворник крепкая, хорошо смотревшаяся в брючном костюме и фартучке.
- Как вы сказали? Кайнак? Нет, тут такой не жил...
- А там? - Я показал вверх. - Где иностранцы...
- Да там наши бабенки. Приходят тут к ним... Не знай кто, - она пожала плотными плечиками под кургузым фартучком; жест этот ей самой нравился и она еще не раз его потом повторила. - Всякая шушера...
Как дворник она наверняка была доверенным лицом участкового и вела себя независимо. Постоянное общение с милицией не могло не настроить ее в мою пользу. Она что-то чувствовала.
- Мужчина, который опекал старушку... - поинтересовался я. - Он и сейчас тут прописан?
- У нас тут проблема, - соседка снова пожала плечиками. - Сгорела домовая книга. Теперь полная неразбериха. Кто прописан, кто нет... Никто не знает!
Я начал догадываться.
Под сгоревшую домовую книгу можно было задним числом выдать любую справку, любую выписку. Мог этим воспользоваться и бизнесмен, которым интересовался наш иерусалимский заказчик...
Дворник повторила то, что мне было уже известно от соседки сверху "новый русский", "опека", "иномарка", "никогда не оставался ночевать..."