- Это наши, - сначала сказал Ивлиев. Но потом, оценив довольно резкие маневры преследователя, а главное - разглядев в свой хитрый инфракрасный бинокль экипаж, Василий Федорович коротко приказал: - Гони.
Ефим погнал. Выехав на трассу, широкую и гладкую (правда, уже менее гладкую, чем год назад), Береславский дал по газам. Здесь это было можно. Редкие встречные машины, идущие по удаленной метров на сорок встречной полосе, не слепили глаза. А знаки, постоянно ограничивающие скорость 80 километрами в час, никогда особо его не останавливали.
Преследователи сразу "провалились" в темноту. Скоро и свет фар исчез.
- Порядок, - констатировал Ивлиев. Но Ефим чувствовал, что его старший товарищ чем-то расстроен: видно, что-то пошло не по его планам.
...Береславский летел по скоростной трассе довольно долго. Он прикинул, что за каждые полчаса такого "полета" уходил от предполагаемого противника не менее чем на пятьдесят километров.
Старик снова закемарил, слегка даже прихрапывая.
Ефим не очень испугался погони. В лице Ивлиева он видел официальную поддержку своего рискованного, в общем-то, предприятия. А значит, преследователи - пусть и из мощной, но неофициальной организации. В чужой стране им должно быть сложнее ловить их.
Дорога описала большой вираж, и внезапно впереди, слева показался край восходящего светила. Поскольку солнце, как правило, восходит на востоке, а не на западе, сюжет с уходящей вдаль "бетонкой", освещаемый первыми лучами солнца, мог и не повториться.
Береславский тормознул, достал фотокамеру и вышел ловить мгновение.
Проснувшийся Ивлиев некоторое время не мог понять, в чем дело. Сообразив, наконец, что это беснуется творческая натура Береславского, старик пришел в ярость.
- У нас на хвосте непонятно кто, а ты тут с фотоаппаратом.
- Ты говорил, это твои друзья, - невозмутимо парировал Ефим, выбирая лучшую точку съемки.
- Они догонят и сделают из нас котлету, - пугал дед.
- Значит, у тебя скверные друзья, - по подсчетам Ефима, машина преследователей никак не могла быть ближе, чем в полусотне километров.
Ивлиев, поняв, что все его попытки образумить полоумного фотографа, тщетны, сел в машину и, набычившись, ждал.
Вдали показался отблеск фар (машины по трассе шли чрезвычайно редко). Хотя Береславский и понимал, что это не может быть погоня, - рано еще, - но на психику подействовало, и он, щелкнув затвором камеры последний раз, уселся за руль.
- Нажарют задницу, будешь знать, - пробурчал старик.
- Может, эти снимки станут единственным полезным делом в этой поездке, предположил Ефим.
- Типун тебе на язык, - пожелал ему старик и отвернулся.
...До Запорожья доехали без приключений и на очень высокой скорости, хотя, сойдя с широкой трассы, про 250 км/час можно было не вспоминать. Странное дело, однако Ефим не только не устал, но даже в сон его не тянуло. Перевозбудился, наверное. Он понимал, что если в его руках окажется искомая всеми информация, то убивать его станет и глупо, и даже опасно. А шанс получить эту информацию был реальный.
У Запорожья попали в небольшую рукотворную пробку: украинская ДАИ пропускала машины сквозь "фильтр". К "Ауди" подскочила целая компания великовозрастных мойщиков окон. Их было четверо, и они были профессионально экипированы: "брызгалки" для воды, "брызгалки" для шампуня, тряпки для мойки и отдельно салфетки для протирки.
Береславский не любил навязчивый сервис, а кроме того, еще не имел украинских гривен. Поэтому, открыв окно, предупредил ребят:
- Мне - не надо!
Те, не слушая, бросились надраивать стекла и фары.
- Не надо мыть! - жестче сказал Ефим. - Я не заплачу!
- Заплатишь, - улыбнулся их предводитель. - Куда ж ты денешься-то? С разбитым лобовым... - и отогнул полу куртки, продемонстрировав "финку".
Вот на угрозы Береславский всегда "велся" легко. Пусть их и четверо, пусть лбы здоровые. Он уже набрал воздух для грубого ответа, как его тронул за локоть старик:
- Я заплачу.
- Вот и ладушки, - усмехнулся главарь, сверкнув "фиксой". Он в трудовом процессе не участвовал, осуществляя, похоже, другие функции.
Когда помывка закончилась, Фиксатый подошел к правому окну. Старик нажал кнопку: стекло ушло вниз.
- Давай деньги, дед!
- Какие деньги? - удивился Ивлиев.
- Ты, что, шутишь, что ли? - нагнулся к окну Фиксатый. - Так до могилы не доживешь, - и сам захохотал своей шутке.
Смеялся он недолго. Ефим даже заметить не успел, как рука Ивлиева взлетела вверх. Держа тремя пальцами вымогателя за нос, как крокодил - слоненка, дед втянул его голову в салон.
Тот даже закричать не мог, лишь кривился от боли. Но старику этого было мало. Он прикрыл стекло, слегка придушив бандюка. После этого отпустил его нос.
- Проехай чуток, - скомандовал дед.
Ефим с удовольствием выполнил указание, благо "пробка" немного проползла вперед.
- Пустите меня, - хрипел еще совсем недавно грозный мужчинка.
- А волшебное слово? - намекнул Ивлиев.
- Пожалуйста, пустите, - простенал тот. И для убедительности добавил давно забытое, вытащенное из самых глубин подсознания, - я больше не буду.
- Другое дело, - сказал подполковник запаса, вновь взял гражданина за нос и освободил его шею. Потом, не отпуская, левой рукой отогнул полу куртки и дал полюбоваться на своего "Стечкина".
- Ты понял? - строго спросил он.
- Да, - ответил командир мойщиков.
- Больше не балуй.
- Нет-нет!
Дед отпустил придурка, и Ефим проехал вперед, в зеркальце наблюдая, как мойщики окружили пострадавшего. "Вряд ли этот эпизод прибавит ему авторитета", - подумал он.
Проехав наконец "пробку", они с огорчением отметили, что ее длина уменьшилась: значит, их преследователи потеряют здесь меньше времени. Следовательно, нужно опять торопить табун, сидевший под капотом их "Ауди". Уж больно подозрительно было, с какой легкостью их отыскали. Да еще в другой стране. Значит, рассчитывать надо не на "спрятаться", а на "убежать".
Перекоп прошли без приключений и быстро. Крым встретил их редким в это время природным катаклизмом: моросью и холодом. Как будто не в Крым приехали, а в Арктику. В деревнях над трубами курчавились дымки: отмороженный народ немножко подтапливал, чтоб вконец не обледенеть. Но это их не волновало: в машине было достаточно тепло.
В Джанкое свернули налево, на Феодосию. Оставалась все-таки надежда, что преследователи не знают конечный пункт следования.