- Если б я знала! - В отчаянии выкрикнула Инга. - Они сначала позвонили Соне, сказали, чтоб не беспокоилась... А потом мне... Только сейчас. Велели ни в коем случае не сообщать в милицию и собирать деньги. Сто тысяч! Где я столько возьму?!
- Сто тысяч чего, рублей? - осторожно уточнила я.
- Долларов, конечно. - Инга даже рыдать перестала, сраженная наповал моей первозданной дремучестью.
А по мне, что сто тысяч рублей, что сто тысяч долларов - один хрен. Ни того ни другого у меня не водится. Поэтому если бы, не приведи господь, выкуп затребовали за моего Петьку, то мне было бы все равно, в какой валюте: хоть в иенах, хоть в тугриках. Ибо в моем случае это равносильно казни на выбор, как в американской тюрьме, когда приговоренному предлагают одно из двух: или электрический стул, или ядовитый укол в вену. Подумать только, до чего демократия-то дошла!
- А Покемон? - Я вспомнила о несметных богатствах Ингиного уродца. Зря она, что ли, продала ему свою красоту и молодость?
- А что Покемон? Что Покемон? - застонала Инга. - Он ничего не знает.
- Ну так расскажи ему! Он ведь не милиция...
- Ты не поняла. - Инга вскочила с кровати и забегала по комнате, как человек, у которого чемодан не собран, а до поезда десять минут. - Он ничего не знает о Сереже, ничего...
- Как это? - растерялась я. Хотя... Я ведь тоже понятия не имела об Ингином отпрыске. Кстати, хотела бы я знать, как она все это устроила и кто отец несчастного малютки.
- Очень просто, - Инга продолжала мельтешить, - я от него скрыла, понятно? Почему? Потому что в противном случае он бы на мне не женился. Есть еще вопросы?
- Полно! - немедленно отозвалась я. - Например, кто отец ребенка?
- Отец... Отец... - Инга впала в задумчивость. - В данном случае это не имеет особого значения... Ну был такой, я у него работала секретаршей... Я в него влюбилась как дура, а он не захотел ничего менять в своей жизни, хотя к жене у него чувств было не больше, чем к телеграфному столбу.
- И эта сволочь отказалась от собственного ребенка? - В моей душе всколыхнулась застаревшая обида на весь мужской род, успешно привитая мне бывшим мужем Генкой.
- Нет, он не отказался. - Инга снова рухнула на кровать и стала рыться в своей сумочке. - Впрямую не отказался. А как бы он это сделал, спрашивается, если я ему ничего не сказала! - Инга наконец нашла то, что искала, - сигареты, сразу же выхватила одну из пачки, щелкнула зажигалкой и затянулась.
- Ты не сказала ему о ребенке? Почему?
- А что тут странного? Нормальная реакция нормальной женщины. Я любви хотела, любви! А не собиралась припирать его к стенке ребенком. Сама посуди, нужен был бы ему мой ребенок, если я сама не нужна!
А что, Инга была права, разве нет? Взять хотя бы мою историю. Ведь Петька не удержал моего экс-муженька, когда тому вздумалось сделать ноги из семьи, нет, не удержал. Впрочем, может, оно и к лучшему, поскольку жаркой страстью мы друг к дружке никогда не пылали. Мне было уж замуж невтерпеж, а Генка хотел со мной переспать, да не знал, как это устроить без штампа в паспорте, поскольку я отличалась строгостью нравов. И по сию пору отличаюсь, к вашему сведению, только особых дивидендов с этого не имею.
- Значит, отец ребенка тоже не знает, - резюмировала я. - А кто знает, кроме Сони и ее мужа?
- Думаю, больше никто. - Инга так глубоко затянулась, что даже закашлялась. - А почему ты спрашиваешь?
- Больше никто, - отозвалась я эхом. - Даже я...
- Нашла время для обид! - вспыхнула Инга. - Я просто не захотела грузить тебя своими проблемами, потому что у тебя и своих хватало. Ты как раз с Генкой разводилась, вы там все время что-то делили... Короче, тебе было не до меня. Помню, я как-то тебе позвонила, хотела поговорить, еще не успела рот открыть, а ты сразу начала Генку чихвостить. В общем, не получилось... А я сидела без работы, из конторы Сережиного отца, биологического отца, - уточнила она сердито, - я ведь ушла... Потом родился Сережа, и все мои накопления за какие-то полгода рассосались... Я долго искала работу, позволяющую хоть как-то сводить концы с концами. Нашла, у Ованеса... Упросила Соню - у нее в то время очередной малыш родился - взять Сережу к себе. Дальше ты знаешь... Вышла замуж за Ованеса, только чтобы Сережу на ноги поставить, только ради этого. А то, что тебе не рассказала... Ну извини, так уж вышло...
Наверное, я покраснела, как полковое знамя. Нашла перед кем извиняться. Хороша подружка, ничего не скажешь! (Это я себя, любимую, имела в виду.) Инга говорила сущую правду: в то время я и впрямь отгородилась от всего мира частоколом собственных обид. И от Инги отгородилась тоже. Частокол этот был такой густой, что я сквозь него даже неба не видела. Петька и тот ходил у меня сопливый и с оторванными пуговицами. А главное, было бы из-за кого убиваться! Из-за этого паршивца Генки! Тоже мне Бельмондо нашелся!
- Да я не то... Не о том я... - Голос у меня был пристыженно-глухой, даже откашляться пришлось. - Я вот о чем... Если о ребенке, ну, о том, что он твой, не знал даже его отец, то как же похитители... Ведь они же каким-то образом про это проведали!
Наверное, Инге в самом деле было не до чего, если она сама не додумалась до такой элементарной вещи.
- И правда! - охнула она. - Действительно!
- А не могли ли.., гм-гм... Соня и Толя кому-нибудь проговориться? дипломатично предположила я.
- Соня и Толя? Но зачем? Они ведь... Я хотела сказать, я всегда им помогала, каждый месяц... Соня поэтому и не работает, и весь Толькин бизнес на мне держится. Я обеспечила ему первоначальный капитал, я!
- Понятно, - злорадно усмехнулась я. В чем другом, а в Сонином и Толином бескорыстии я ни минуты не сомневалась. В том смысле, что они им не страдали. Небось и хибару свою с мезонином и канализацией на Ингины деньги реставрируют. Вернее, на Покемоновы, но это уже детали.
Кажется, Ингу тоже стало точить сомнение:
- Вообще-то я на Сонин и Толин счет никогда особенных иллюзий не питала, но... До сих пор все было в порядке... Я регулярно выплачивала им заранее обговоренную сумму и...
- А индексации Соня и Толя не требовали? В смысле - добавить детишкам на молочишко? - вкрадчиво поинтересовалась я, а про себя подумала: иначе с чего бы это им так плодиться и размножаться?
- Да... - скрипнула зубами Инга. - В последнее время они твердят, что едва концы с концами сводят. Врут, конечно... Я-то знаю, что Толин бизнес вполне процветает. Ну, в своих пределах, разумеется. У него же не пивная индустрия, а будка "Металлоремонт", ключи там делают, "молнии" в сумки вшивают...
Ясненько-ясненько, небось предприимчивый Толя свою будку только для того и держит, чтобы Ингины, сиречь Покемоновы, денежки отмывать.
- Подожди-ка, подожди... - Инга выбросила сигарету в распахнутое окно и схватилась за мобильник. - Сейчас я им позвоню, сейчас... Нет! - Она остановилась. - Лучше я поговорю с ними с глазу на глаз, сейчас же поеду и поговорю...
- Сейчас? Ночью?
- А что? Я, по-твоему, должна ждать утра, когда мой ребенок неизвестно где?
- Тогда я с тобой, - выдвинула я встречное предложение. Не могла же я ее отпустить одну в таком состоянии.
- Господи, а тебе-то это зачем? Ложись лучше и спи, - возразила Инга.
Как будто я засну после этого! Да я, если на то пошло, уже почти неделю толком не сплю, мертвый Юрис все время стоит у меня перед глазами. А теперь вот новые дела.
- Ну нет, я с тобой - и все тут! - решительно заявила я. - Даже не спорь!
- Ну хорошо, если ты так хочешь, - махнула рукой Инга, - только собирайся побыстрей. Кстати, - она замерла, - не знаешь, Ованес дома?
- Стопроцентной гарантии дать не могу, но похоже, что нет.
- Это к лучшему, - тихо сказала Инга и стала укладывать в сумочку разбросанные по кровати мелочи.
А я тем временем с рекордной скоростью натянула на себя брюки и футболку и выпалила:
- Все, я готова!
Через минуту мы уже были во дворе возле Ингиного "мерса".
- Черт, где же ключи?.. - бормотала Инга, в очередной раз роясь в сумке. - А, вот они...
Из какого-то темного угла вывернулся тот самый охранник, что провожал меня на кухню, спросил, не нужна ли помощь, и, получив отрицательный ответ, с достоинством удалился.
- У-У-У, бульдог... - с ненавистью прошипела ему вслед Инга, запрыгнула в машину и сунула ключ в замок зажигания. Потом так даванула на газ, что бедняга "мере" заржал, как жеребец, которого от души огрели хлыстом, и резко рванул с места, чуть не протаранив ворота.