Слегка повредился, совсем с ума не сошёл, но чувство реальности он уже точно утратил. Отозвал половину гарнизонов из Европы. Это при том, что его власть там, в Европе, держится только на штыках, особенно после введения налогов на немусульман. И раньше там спокойно не было, а сейчас градус вплотную приблизился к точке закипания. В такой момент отзывать половину войск? Решение явно неадекватное. Тем более, что они уже точно не успеют ни к Басре, ни к Медине.
Семнадцатого июня 1540 года, персидская армия, под командование шейха Ахмада аль-Казима, вошла в Багдад. Именно вошла, восставший город распахнул свои средневековые ворота и восторженно приветствовал справедливую и угодную Аллаху власть Персидской Империи. Персидский контингент в Кувейте увеличился до восьмидесяти тысяч. В Басру, к Сулейману, перестали подходить даже немногочисленные отряды подкреплений, а он всё рассылал угрозы нерадивым исполнителям своей воли. С каждым днём всё более страшные и всё более невыполнимые угрозы.
Второго июля, персы начали артиллерийский обстрел Басры. Не массированный обстрел и не прицельный, а беспокоящий, по квадратам — на кого Аллах пошлёт, но методичный. «Тудух-тудух», как колёсные пары вагонов по рельсовым стыкам.
Двенадцатого июля, шахзаде Махмуд оставил отлично укреплённые позиции в Медине и повёл свой корпус на прорыв к Басре, спасать отца. Это уже агония. Сниматься со своих отличных позиций и идти на прорыв через отличные вражеские позиции при плюс сорока пяти в тени…
Второго июля, Савелий на «Посейдоне» отплыл из Маракайбо в Лондон, на открытие монумента «Спасителю Британии». Двадцать третьего июля, в Челябинске, на борт императорской яхты поднялись главный вице-император Нууно Вимка и шесть графов-творцов: Бенвенуто Челлини, Микеланджело Буонарроти, Рафаэль Санти, Сандро Батичелли, Тициан Вечеллио и Альбрехт Дюрер. В почтенном возрасте (шестьдесят пять), только Микеланджело, остальные по монументу Эль Чоло построить точно успеют. Да и Микеланджело помирать пока не планирует, как минимум проект сделает, а достроят уже его ученики, в случае чего.
В середине августа, после сбора крестьянами урожая, вскипела вся османская Европа. Немногочисленные гарнизоны османов заперлись в городах, а недавних переселенцев-мусульман, повстанцы-христиане начали вырезать на всей территории — от Окситании до Греции.
Семнадцатого августа, корпус шахзаде Махмуда был разбит под Эль-Кувейтом, старший сын и наследник султана героически погиб в бою.
Ещё живой Сулейман Великолепный сидел под обстрелами в осаждённой Басре, а в Стамбуле-Константинополе уже сцепились в борьбе за власть его младшие наследники, общим числом более двух десятков. И законные наследники, от законных жён, и признанные сыновья любимых наложниц. Никто больше не слушался приказов из Басры.
Великого, даже величайшего султана османов, своим гением равного Александру Македонскому и Гаю Юлию Цезарю, его наследники уже похоронили. Похоронили заживо. Все, идущие к Басре отряды, перехватывались различными враждующими группировками в Стамбуле, и пополняли их силы в начинающейся гражданской династической войне, в пока ещё живой Османской Империи.
Монумент «Спасителю Британии» в Лондоне торжественно открыли двадцать девятого августа. В самом центре города, на том же месте, где в той исторической реальности находилась Трафальгарская площадь. Здесь это площадь «Спасителя Британии», как и монумент. Компания собралась представительная, кроме Савелия и Нууно Вимка, в Лондон прибыли царь Василий Третий и королева Мария Первая, вице-императоры Паскуаль де Андагойя и Авдей Шишка, русский канцлер князь Василий Фёдорович Бельский и под сотню вельмож рангом пониже, в том числе все герцоги и графы из имперских владений в Европе и Африке.
Монумент, кстати, Савелию понравился, отличие от графов-творцов, но они по природе своей не способны благожелательно принимать чужие творения, так что это нормально. Портретное сходство с тем, шестнадцатилетним императором Интико, у монумента имеется, а разве не это главное для памятника?
Во время празднований в Лондоне, получили очень интересные новости с театра османо-персидской войны.
Сулейман Великолепный сумасшедшим только притворялся. Он уже понял, что персы получают подробную информацию из самых верхов власти Османской Империи, а потому главную операцию, ради которой сидел в Басре, готовил в полной тайне.
Персидский флот раньше времени поверил в победу расслабился. Трудно не расслабиться, когда целый год не происходит никаких событий. Выход из Басры, главный фарватер Шатт-эль-Араб, первые полгода сторожил превосходящими силами почти весь флот персов, в полной боевой готовности, но ничего не происходило, и бдительность персидских моряков постепенно начала утрачиваться. Всё больше кораблей адмиралы отводили в Эль-Кувейт и Бушир для обслуживания и отдыха экипажей, и вот, к началу сентября 1540 года, их осталось у выхода из реки всего восемь из двадцати одного, и Сулейман пошёл на прорыв, лично возглавив свой флот.
Первого сентября, османская армия атаковала позиции персов на дороге к Эль-Амаре, а уже в сумерках из Басры вышел весь османский флот восточных морей. Все пятнадцать «винджаммеров» поколения четыре плюс пошли на одних винтах, ориентируясь на огни расставленные в нужных точках торговые и рыбацкие суда с фонарями, как на маяки.
На выходе из Шатт-эль-Араб, османы смяли чахлый персидский заслон, утопили на проходе три персидских корабля второго поколения, подняли все паруса и за ночь оторвались от преследования. Перехватить из теперь некому. В Красном море восемь «винджаммеров» Империи Тамилов и королевства Аютия, но, во-первых, их там вдвое меньше, чем османов, а во-вторых, они довольно глубоко базируются — в Джедде.
Кроме флота, прорвалась и часть османской армии, причём довольно значительная часть, тысяч сорок пробили линию осады и теперь идут к Багдаду. Басру просто бросили. Расслабились персы, расслабил их Сулейман, перехитрил, переиграл. Все жертвы он сделал не зря, главное ему спасти удалось. Капитуляции не будет, война продолжается. Ситуация у османов сложная, но далеко не безнадёжная. С новостью о победе гениального султана в морском сражении у Шатт-аль-Араб, вернётся к ним и вера в общую победу.
— Красиво, — оценил новость Василий Третий Иванович Рюрикович, — а персы уже поди победу праздновали.
— Наверняка, — согласился Савелий, — да и в Стамбуле уже за трон биться начали. Молодец Сулейман. А я-то, признаться честно, уже думал, что он с ума сошёл после неудачной кампании в Персии.
— Куда он теперь, интересно, направится? Вокруг Африки, в Средиземное море?
— Сомневаюсь. Флот ему нужен именно в восточных морях. Причём весь флот. И тот, что сейчас европейский, тоже нужен на востоке. Скоро узнаем.
Семнадцатого сентября, королевство Аютия захватило последний из малайзийских, мусульманских-суннитских султанатов в Малакке, и по праву стало именоваться Империей, с чем императора Чаирачатирата Первого и поздравил Савелий тёплой, душевной телеграммой. Добро пожаловать в нашу братскую семью императоров, дорогой Чаирачатирата, и всякое такое пафосно-патетическое.
Вести от Сулеймана, Савелий получил шестого октября, уже возвращаясь из Лондона домой, в Тауантинсуйу.
Брат-султан повстречал неподалёку от Мадагаскара имперский крейсер «Авось» и с его борта вышел на связь. Вести флот восточных морей в Европу, Сулейман, как и ожидалось, не собирался. Он попросил разрешение на его стоянку в Мапуту, или Махадзанге, до прибытия подкрепления из Средиземного моря, и получил такое разрешение, без всяких условий, или встречных просьб. Кроме того, Савелий распорядился доставить брата Сулеймана в Стамбул-Константинополь на «Авосе», что получится раза в два быстрее, и предоставлять ему корабельную радиостанцию, когда это потребуется.
Первой, султан отправил шифровку адмиралу Пири-реису — «По готовности, немедленно выходить в Мапуту, где принять командование всем флотом Османской Империи и ждать распоряжений». Пири-реис уже не молод, ему уже семьдесят, но до сих пор в отличной форме. В той исторической реальности, он дожил до восьмидесяти четырёх, да и то умер не своей смертью, а был казнён, за отказ поддержать османского вали Басры, в войне против португальцев, то есть ещё во всю служил. Бывает же такое…
Вторая шифровка ушла в Стамбул, бейлербею Паргалы Ибрагим-паше, которого Сулейман назначил великим визирем, вместо совсем недолго занимающего этот пост Хаина Ахмед-паши, утратившего доверие султана. Новому великому визирю предписывалось арестовать всех мерзавцев, которые препятствовали переброске подкреплений из Европы, в том числе и двенадцать взрослых сыновей самого Сулеймана, вместе с их матерями. Арестовать и заковать в цепи до суда, а если окажут сопротивление — убить. Круто!
Третья шифровка отправилась в Сингапур, послу Ибрагиму-хадже. От посла требовалось заключить мир с империями Тамилов и Аютия. Задача эта вполне выполнимая — ситуация резко изменилась к худшему по вине персов, которые клятвенно обещали не выпустить османский флот из Басры. Выпустили и подставили под удар своих союзников в Красном море. В этот раз пронесло, но доверие уже исчезло. К тому-же, всем теперь очевидно, что османский флот вернётся в восточные моря уже объединённым.
Дальше пошли телеграммы бейлербеям и военным начальникам в Каир, Дамаск, Эрбиль, Марсель, Тулузу, Лион, Бранденбург, Лейпциг, Регенсбург, Цюрих, Вену, Буду, Братиславу, Белград, Милан, Неаполь и так далее. Чёткие распоряжение — кого, когда, куда и сколько. Чёткие и хорошо продуманные приказы. Поторопилась османская Европа с восстанием, ой поторопилась…
Одиннадцатого октября 1540 года, друг Энрике захватил Сиань. Нежно захватил, ласково. Не штурмом, а осадой и принуждением к сдаче города целым, отбив за три месяца шестнадцать попыток деблокады столицы Империи Мин. Генрих так и не приказал обстреливать город из гаубиц, берёг, свой ведь теперь.
Император Цзяцзин и все его придворные приняли яд. Военные сразу после этого сложили оружие и открыли ворота. Беспорядков с пожарами не случилось, Сиань достался новому китайскому императору Генриху Первому, основателю новой правящей династии д’Альбре, целёхоньким, со всеми имперскими архивами и казной.
Сообщение об этом великом событии в жизни друга Энрике, теперь тоже императора, «Кёльн» передал двадцать первого октября, когда Савелий уже прибыл в свою столицу. Двадцать второго, посол императора Генриха Первого д’Альбре в Сингапуре, шевалье Себастьян де Куатон, в ультимативной форме потребовал от послов Империй Дайвьет, Чосон и Аркан немедленно прекратить боевые действия на территории Империи д’Альбре (бывшей Мин) и вывести все свои войска в кратчайший срок. Все войска, то есть покинуть уже захваченные Пекин, Цзинань, Нанкин, Ханчжоу, Цзяньнин, Юньнань и Гуанчжоу.
Генриху нужны люди, радиостанции, вооружения и боеприпасы. Срочно нужны, не считаясь с издержками за срочность, денег у него теперь навалом.
Савелий поздравил друга с выдающейся победой, новым владением и титулом и пообещал организовать всё, что возможно. Радиостанции, вооружения и боеприпасы сразу, а людей ещё нужно собирать. Тридцати тысяч французских дворян на весь Китай будет явно маловато, особенно, если Энрике начнёт воевать с кем-нибудь из соседей. А он вполне может начать войны и со всеми сразу, с него станется.
Двадцать девятого октября 1540 года, бейлербей Сирии, зять Сулеймана Великолепного, Дамат Челеби Лютфи-паша, с шестидесятитысячной армией, собранной из остатков корпусов самого султана, его сына, шахзаде Махмуда и брата, Увейс-паши, а также успевших подойти подкреплений из Европы и Египта, разбил девяностотысячную армию персов, наступающую на Дамаск от Багдада. Еще одна девяностотысячная персидская армия продвигалась в это время к Эрбилю, где собирал войска бейлербей Анатолии, Дамат Рустем-паша. Быстро собирал, Сулейман предоставил ему чрезвычайные полномочия. Опытные и заслуженные военачальники, не раз отличившиеся в Европе и перешедшие на службу чиновниками-наместниками провинций, снова вернулись к командованию войсками, и это уже начало приносить результаты.
У персов же наоборот, совершенно незаслуженно попал в опалу мудрый и осторожный шейх Ахмад аль-Казим, которого обвинили в допущении прорыва корпуса османов из Басры, хотя в это время командующий находился в Бендер-Аббасе, вызванный самим же императором Тахмаспом Первым. Трудно понять логику этого шага. Армия в Басре вела осаду, её задачей было взятие города, успешно выполненное, кстати, задание, а не пресечение прорывов. Да и невозможно было, скорее всего, пресечь прорыв шестидесятитысячного корпуса ста пятьюдесятью тысячами.
Но имеем то, что имеем. Шейх Ахмад аль-Казим от командования армией отставлен, и персы начали переоценивать свои силы, ударив сразу в двух направлениях. Одна их армия уже разбита, а Дамат Челеби Лютфи-паша спешит к Эрибилю. Третья персидская армия рассредоточена между Багдадом и Басрой и к Эрбилю точно не успеет, как и шестидесятитысячный армейский корпус из Медины. А ведь победа была так близка…
Двадцать второго декабря 1540 года, в Стамбул-Константинополь вернулся хозяин, Сулейман Великолепный. Обстановка на фронтах к этому времени уже стабилизировалась. Персы с полдороги к Эрбилю вернулись в Багдад, и, скорее всего, поступили правильно. Восстания в Сирии и Палестине угасли сами собой, так и не полыхнув по-настоящему, а в Европе порядок наводили ногаи, черкесы и крымчаки, из которых османы сделали некое подобие казаков Российской Империи из другой исторической реальности.
Двадцать восьмого декабря, в Стамбуле казнили сразу четыре с лишним тысячи человек, в том числе двенадцать сыновей Сулеймана, двенадцать их матерей (жён и наложниц), полторы тысячи придворных и высокопоставленных чиновников и под три тысячи прочих паникёров, саботажников, мародёров и прочих мерзавцев, которые сильно поторопились похоронить своего гениального султана. Четыре с лишним тысячи человек, далеко не самых бедных, разом лишили жизни и имущества. Деньги на вооружения и боеприпасы для новых армий, у брата-султана появились в достаточном количестве. А ещё у него появился новый опыт, шейх Ахмад аль-Казим научил Сулеймана очень многому. Настоящая война начинается только теперь.
Это поняли и персы. Поняли и испугались. Флот османов вот-вот объединится, объединится под командованием выдающегося адмирала Пири-реиса, флот более многочисленный, чем собственно персидский (двадцать два корабля против восемнадцати), с большим боевым опытом и лучшей мотивацией. На морской торговле можно будет поставить крест. Как себя в этом случае поведут арабы на Аравийском полуострове, гадать не нужно. Слабость на Востоке — это порок. За слабость там бьют.
Персидские послы в Сингапуре и Гранаде попытались начать мирные переговоры, но получили категорический отказ, даже не успев озвучить своих условий.
Зато мир с османами уже заключили Империи Тамилов и Аютия. Белый мир, без контрибуций и репараций. И где теперь гарантия, что те-же тамилы не войдут в союз с османами?
Седьмого января 1541 года, Персидскую Империю постигло ещё одно бедствие, оценить которое в моменте мог только Савелий, понимающий истинное значение личности Див султана Румлу, в становлении и развитии Империи. Великий визирь и воспитатель императора Тахмаспа Первого скончался на шестьдесят девятом году жизни. Его потерю, по значимости, можно сравнить только с прорывом Сулеймана с флотом из Басры.
Персы пока оккупируют большую часть Месопотамии с Басрой и Багдадом, всю Аравию, с Меккой и Мединой, но к османам уже вернулся Сулейман Великолепный, а от них навсегда ушёл великий Див султан Румлу, истинный создатель Персидской Империи в её нынешнем виде.