- Мы много лет работали вместе.
- И что ты можешь сказать о нем?
- Он был очень хороший человек.
- А я слышал обратное.
- От кого?
- От многих.
- Ну так они ошибаются. Стиг Нюман был очень хороший человек. Больше мне нечего сказать.
- Так уж и нечего, - сказал Мартин. - Я думал, ты мог бы дополнить картину.
- Нет, не мог бы. А в чем дело-то?
- Ну, ты знаешь, конечно, что очень многие его критиковали? Что были люди, которые его недолюбливали?
- Нет. Ничего такого я не знаю.
- Вот как? Я, например, знаю, что Нюман пользовался в своей работе несколько странными методами.
- Он был хороший, - без всякого выражения повторил Хульт. - Очень дельный. Настоящий мужчина и лучший начальник, какого можно себе пожелать.
- Но он любил держать людей в ежовых рукавицах.
- Кто это сказал? Ясное дело, какой-нибудь тип, который теперь, когда Стиг умер, пытается очернить его память. Если о нем будут говорить плохое, знай, что это враки.
- Но человек он был суровый, так ведь?
- Не больше, чем требовала служба. Остальное - клевета.
- А тебе известно, что на Нюмана поступало много жалоб?
- Понятия не имею.
- Давай уговоримся так: я знаю, что тебе это известно, ты ведь работал непосредственно под его началом.
- То, что тебе говорили, неправда! Попытка очернить хоро-шего человека и прекрасного работника.
- Есть люди, которые утверждают, что Нюман вовсе не был прекрасным работником.
- Значит, они просто не знают, о чем говорят.
- Но ведь ты знаешь.
- Знаю. Стиг Нюман был лучший начальник из всех, которые у меня были.
- Есть люди, которые утверждают, что и ты не особенно хороший полицейский.
- Вполне возможно. Хоть у меня за всю службу нет ни одного замечания, с этим я спорить не стану. А вот забрасывать грязью Нюмана - совсем другое дело. Если кто-нибудь вздумает хаять его в моем присутствии, тогда я...
- Что тогда?
- Тогда я сумею заткнуть рот этому человеку.
- Каким способом?
- Это уж моя печаль. Я не первый день работаю в полиции. И знаю свое дело. Он меня выучил.
- Стиг Нюман выучил?
Хульт снова поглядел на свои руки.
- Да. Можно сказать, что он. Он многому меня научил.
- К примеру, как приносят ложную клятву? Как переписывают рапорты, чтобы каждое слово в них было правдой, даже если все вместе взятое - наглая ложь? Как истязают задержанных? Где можно спокойно поставить машину, если надо дополнительно всыпать какому-нибудь бедолаге по дороге из участка в уголовную?
- Никогда ничего подобного не слышал.
- Никогда?
- Нет.
- Даже не слышал?
- Нет. Во всяком случае, про Нюмана.
- И сам тоже никогда не молотил дубинкой бастующих рабочих? По приказу Нюмана? В те времена, когда полиция общественного порядка носила сабли? Никогда?
- Нет. Никогда.
- И не сбивал с ног протестующих студентов? И не дубасил безоружных школьников на демонстрации? По личному распоряжению Нюмана?
Хульт не шелохнулся. Он спокойно взглянул на Мартина сказал:
- Нет, в таких делах я никогда не участвовал.
- Ты сколько лет служишь в полиции?
- Сорок.
- А Нюмана сколько знал?
- С середины тридцатых.