Мысли Мартина тотчас сменили направление, и немного спустя он сказал, обращаясь больше к самому себе:
- Интересно, чем это он его чикнул, мачете или самурайским мечом?
- Ни тем, ни другим, - ответил Рэнн, вернувшийся в эту минуту со двора.Мы обнаружили орудие убийства. Оно лежит в саду в четырех метрах от окна.
Они вышли посмотреть.
При ослепительном свете прожектора Мартин Бек увидел на земле орудие убийства с широким клинком.
- Штык, - сказал Мартин Бек.
- Вот именно. От карабина системы "маузер".
Карабин шестимиллиметрового калибра был типичным военным оружием. Раньше им широко пользовались, главным образом в артиллерии и кавалерии. Теперь этот образец устарел и вычеркнут из интендантских списков.
Все лезвие было покрыто запекшейся кровью.
- А можно закрепить отпечатки пальцев на такой рукоятке?
Рэнн пожал плечами.
Каждое слово из него надо было вытягивать клещами, ну, если не клещами, то, во всяком случае, путем словесного нажима.
- Оставишь его лежать до утра?
- Да, - ответил Рэнн. - Так, пожалуй, разумнее.
- Я бы поговорил с семьей Нюмана, и чем скорей, тем лучше. Как ты думаешь, удобно беспокоить его жену в такую рань?
- Думаю, что удобно, - ответил Рэнн без особой уверенности.
- Так или иначе, без этого не обойдешься. Поедешь со мной?
Рэнн пробормотал что-то неразборчивое.
- Ты о чем? - спросил Бек, сморкаясь,
- Фотографа сюда надо,- сказал Рэнн.- Непременно.
Казалось, ему все это до смерти надоело.
VIII
Рэнн пошел к машине, сел на водительское место и подождал Мартина Бека, который взял на себя неприятную миссию позвонить вдове.
- Ты что ей сказал? - спросил он, когда Мартин сел рядом.
- Я только сказал, что ее муж умер. Судя по всему, у него была серьезная болезнь, и мой звонок не явился для нее полной неожиданностью. Хотя она не могла понять, при чем тут полиция.
- Ну и как она? Потрясена?
- Само собой. Она хотела схватить первое попавшееся такси и ехать в больницу. Я передал трубку врачу, надеюсь, ему удастся уговорить ее никуда покамест не ехать.
- Правильно сделал. Вот если она его увидит, она и впрямь будет потрясена. Хватит и того, что ей придется выслушать наш рассказ.
Рэнн ехал по Далагатан в сторону Оденгатан, то есть в северном направлении. Перед стоматологическим институтом стоял черный "фольксваген". Рэнн кивком указал на него и промолвил:
- Мало ему поставить машину где не положено, так еще и на тротуар залез. Его счастье, что мы не из автоинспекции.
- Вдобавок он был пьян, иначе бы он этого не сделал,- сказал Мартин Бек.
- Или она, - возразил Рэнн. Даже наверняка это была женщина. А уж женщина за рулем...
- Типичный образчик шаблонного мышления. Услышала бы тебя моя дочь. Она бы тебе прочитала лекцию.
Машина свернула на Оденгатан, мимо церкви Густава Васы и Оденплан. На стоянке было два такси со знаком "свободен", а перед светофором у Городской библиотеки желтая подметальная машина с оранжевой мигалкой на крыше дожидалась свободного проезда.
Мартин Бек и Рэнн ехали молча. Возле Свеавеген они обогнали подметальную машину, которая с ревом уползала за угол, у Высшего коммерческого училища они повернули налево, на Кунгсгатан.
- Ах, черт подери! - вдруг с сердцем сказал Мартин.
- Да, - сказал Рэнн.
И снова в машине воцарилось молчание. Когда они пересекли Биргерярлсгатан, Рэнн сбавил скорость и начал искать нужный номер. Отворилась калитка напротив Гражданского училища из нее высунулся молодой человек и поглядел в их сторону. Не давая калитке закрыться, он ждал, пока они ставили машину и переходили улицу.
Подойдя поближе, они увидели, что молодой человек гораздо моложе, чем казался издали.
Ростом он вымахал почти с Мартина Бека, но лет ему можно было дать от силы пятнадцать.
- Меня зовут Стефан, - сказал он. - Мама ждет вас.
Они поднялись вслед за ним на второй этаж, где одна дверь была приотворена. Через гардеробную и холл мальчик провел их в комнату.
- Пойду за мамой,- пробормотал он и вернулся в холл.
Озираясь по сторонам, Мартин Бек и Рэнн стояли посреди комнаты. Комната выглядела очень нарядно. В дальнем ее конце было устроено подобие гостиной из мебели сороковых годов - дивана, в тон ему трех кресел светлого лакированного дерева с пестрой кретоновой обивкой и. наконец, овального стола того же дерева. На столе лежала белая кружевная салфетка и стояла хрустальная ваза с красными тюльпанами. Оба окна гостиной выходили на улицу, за белыми тюлевыми гардинами стояли в ряд ухоженные растения в горшках. Одна из коротких стен была закрыта книжными полками красного дерева. Частью полки были заставлены книгами в кожаных переплетах, частью - сувенирами и всякими украшениями. Маленькие полированные горки с хрусталем и серебром стояли тут и там, черное пианино довершало меблировку. На пианино выстроились семейные портреты в рамках. На стенах висело несколько натюрмортов и пейзажей в резных позолоченных рамах, с потолка свисала хрустальная люстра, а под ногами лежал пурпурно-красный восточный ковер.
Мартин Бек досконально изучил комнату, слушая приближающиеся шаги. Рэнн тем временем подошел к книжной полке и с явным неодобрением разглядывал медный олений колокольчик, одна сторона которого была украшена пестрой картинкой, изображающей карликовую березку, оленя и лопаря, и надписью "Арьеплуг" витиеватыми красными буквами.
Фру Нюман вошла в комнату вместе с сыном. На ней было черное шерстяное платье, черные чулки и туфли. В руках она сжимала белый носовой платок. Глаза у нее были заплаканные.
Мартин Бек и Рэнн назвали себя. Судя по всему, она никогда не слышала их имен.
- Садитесь, пожалуйста, - сказала она и опустилась в одно из пестрых кресел.
Когда мужчины тоже сели, она посмотрела на них с отчаянием.