Рэнн достал носовой платок и начал вдумчиво, со знанием дела прочищать свой красный нос. Но Мартин Бек и не ждал от него большой помощи.
- Если у вас есть дома что-нибудь успокоительное, ну, какие-нибудь таблетки, мне думается, вам следовало бы принять одну или две,- начал он.
Мальчик, сидевший на стуле перед пианино, встал.
- У папы есть... Есть коробочка мепробамата в ванной, в аптечке. Принести?
Мартин Бек кивнул, мальчик пошел в ванную и вернулся с таблетками и со стаканом воды. Мартин Бек взглянул на этикетку, высыпал две таблетки в крышку коробочки, фру Нюман послушно приняла их и запила глотком воды.
- Благодарю, - сказала она. - А теперь будьте так любезны, объясните мне цель своего визита. Стиг мертв, и мы не в силах что-либо здесь изменить - ни вы, ни я.
Она прижала платок к губам и произнесла придушенным голосом:
- Почему мне не разрешили приехать к нему? В конце концов, это мой муж. Что они с ним сделали? Этот доктор... он такой странный...
Сын подошел к матери, сел на подлокотник ее кресла и обнял ее за плечи.
Мартин Бек повернулся так, чтобы сидеть лицом к лицу с женщиной, бросил взгляд на Рэнна. помалкивавшего в уголке дивана, и сказал:
- Фру Нюман! Ваш муж умер не от болезни. Кто-то пробрался к нему в палату и убил его.
Женщина воззрилась на Мартина, и он увидел, что прошло несколько секунд, прежде чем до нее дошел смысл его слов. Она опустила руку со стиснутым в ней носовым платком, прижала ее к груди, побледнела.
- Убил? Его кто-то убил? Ничего не понимаю.
У мальчика побелели крылья носа, он еще крепче обхватил плечи матери.
- Кто? - спросила она.
- Мы не знаем. Сестра нашла его на полу, в палате, чуть после двух. Кто-то влез в окно и убил его штыком. Все это заняло буквально несколько секунд, я думаю, он не успел даже осознать, что происходит.
Так сказал Мартин Бек. Великий утешитель.
- Все указывает на то, что его застали врасплох, - вступил Рэнн. - Если бы он успел как-то отреагировать, он бы попробовал защищаться, но мы не нашли никаких указаний на это.
Теперь женщина воззрилась на Рэнна.
- Но за что? - спросила она.
- Мы не знаем,- ответил Рэнн.
Больше он ничего не сказал.
- Фру Нюман,- снова заговорил Мартин Бек, - вы, вероятно, могли бы помочь нам это выяснить. Мы не хотим напрасно вас мучить, однако мы должны задать вам несколько вопросов. Прежде всего: вы сами никого не подозреваете?
Женщина беспомощно покачала головой.
- Вам не приходилось слышать, чтобы вашему мужу кто-нибудь угрожал? Или что у кого-нибудь есть причины желать его смерти? Словом, о каких-нибудь угрозах?
Женщина все так же качала головой.
- Нет,- сказала она.- Да и с какой стати кто-то стал бы ему угрожать?
-А может, его кто-то ненавидел...
- Почему его должны были ненавидеть?
- Подумайте хорошенько, - продолжал Бек. - Не было ли таких людей, которые могли считать, что ваш муж дурно с ними обошелся? Он ведь был полицейским, а занимаясь этим ремеслом, наживаешь себе врагов. Он вам никогда не говорил, что кто-то преследует его или угрожает ему?
Вдова растерянно поглядела на сына, потом на Рэнна, потом на Мартина Бека.
- Не могу припомнить. А уж такое-то я бы запомнила, скажи он об этом.
- Папа редко говорил дома о своей работе,- сказал Стефан. - Вам лучше спросить в полицейском участке.
- Спросим и там, - сказал Мартин Бек. - Он долго болел?
- Долго, но точно я не помню, - ответил мальчик и поглядел на мать.
- С июня прошлого года,- сказала она.- Он заболел как раз перед Ивановым днем, у него начались страшные боли в животе, и он после праздника пошел к врачу. Доктор решил, что это язва желудка, и уложил его в постель. С тех пор он считался больным, побывал у многих врачей, каждый говорил свое и прописывал свое лекарство. Тогда он лег в Саббатсберг, это было три недели назад, а там они все время брали анализы и делали уйму всяких исследований, но так и не выяснили, в чем дело.
Возможность говорить перевела ее мысли в другое русло и помогла оправиться от потрясения.
- Сам папа думал, что у него рак, - вмешался мальчик. - Но врачи утверждали, что никакой это не рак. Только ему все равно было очень плохо.
- А чем он занимался все это время? Он совсем, выходит, не работал с прошлого лета?
- Нет,- ответила фру Нюман.- Ему и в самом деле было очень плохо. У него бывали приступы боли, которые длились по нескольку дней подряд. Тогда он просто не вставал с постели. Он принимал всякие лекарства, но без толку. Осенью он несколько раз наведывался в участок, чтобы посмотреть, как у них идут дела,- так он выражался, но работать он не мог.
- И вы, фру Нюман, не припоминаете, чтобы он сказал или сделал что-нибудь, что можно хоть как-то увязать со всем случившимся? - спросил Мартин.
Она покачала головой и начала всхлипывать без слез. Взгляд ее был устремлен мимо собеседника в пустоту.
- У тебя есть братья или сестры? - спросил Рэнн.
- Есть сестра, но она замужем и живет в Мальме.
Рэнн вопросительно поглядел на Мартина, а тот задумчиво крутил между пальцами сигарету и разглядывал сына и мать.
- Ну, мы пошли, - сказал Мартин Бек мальчику. - Я думаю, ты способен и сам позаботиться о маме, но всего бы лучше раздобыть врача, который уложил бы ее в постель. У вас есть врач, которому удобно позвонить в это время?
Мальчик встал и кивнул.
- Доктор Блумберг,- сказал он.- Мы всегда его вызываем, когда у нас кто-нибудь заболеет.
Он вышел в холл, и они услышали, как он набирает номер, а немного спустя ему кто-то ответил. Говорил мальчик недолго, потом он вернулся в гостиную и встал подле матери. Теперь он казался более взрослым, чем тогда, в подворотне.