Он обнял ее чуть крепче и приподнял, как она просила. Модести наладила телеобъектив, поймала в видоискатель входную дверь и сделала четыре снимка. Потом сказала:
- Опускай.
Передвинув чемодан так, чтобы инфракрасный луч падал на окно второго этажа, она прошептала:
- Поднимай. - Она сделала шесть снимков и удовлетворенно прошептала: Порядок.
- Сняла все, что хотела, Принцесса? - осведомился Вилли, опуская ее.
- Да, но давай еще пару минут проведем в жарких объятьях - для правдоподобия.
- О'кей, - Модести почувствовала, как Вилли сотрясается от беззвучного смеха. - Все-таки в этом есть что-то от непристойного поведения.
С крыши Фрейзер снова окинул взглядом машины, пытаясь понять, куда делись Модести Блейз и Вилли Гарвин. Он посмотрел на часы. Половина первого. Они договорились встретиться у Модести в пентхаузе в час. Он пожал плечами, обвел прощальным взглядом площадь и двинулся к лестнице, что вела в дом.
Когда снимки высохли, Вилли Гарвин снял их с зажимов, потом прошел через мастерскую Модести в гостиную. Фрейзер за ним.
Фрейзер был в пасмурном настроении, которое не мог развеять даже бокал великолепного коньяка, который он держал в руке. Отчасти он устал, отчасти злился на себя. Он искал на Уэлбери-сквер мужчину и женщину и видел их, так и не сообразив, что это и есть Вилли и Модести. Он понял, в чем дело, только когда оказался в пентхаузе и увидел на диване светлый парик, а Модести в кожаной куртке.
Теперь она переоделась в китайский халат и устроилась в нем на диване. Этот халат только подчеркивал ее темноволосое красивое лицо с по-азиатски высокими скулами. Сунув руки в просторные рукава, на которых золотые драконы разевали пасти на алом фоне, она рассеянно смотрела на один из исфаганских ковров, покрывавших изразцовый пол. Ее волосы, которые она обычно собирала в шиньон, теперь были распущены и перехвачены резинками, образуя две косы.
Некоторое время Вилли молча и с удовольствием смотрел на нее, потом сказал:
- Принцесса!
Она вышла из забытья, улыбнулась, взяла пачку снимков, которые он ей протягивал. Она медленно просматривала их и передавала Фрейзеру, который мрачно изучал их и раскладывал на диване рядом с Модести.
- Ничего такого, чего бы мы не знали, - подвел итог Фрейзер. - Тут даже не виден сканнер на двери, а ведь он там имеется. Тот, кто сказал, что разведка всегда полезна, не имел в виду дом двадцать восемь на Уэлбери-сквер.
- Почему бы вам не отправиться домой спать? - дружелюбно осведомился Вилли.
- Потому что мне нравится коньяк, который подают в этом заведении. И потому что здесь можно не думать о том, что со мной сделает Таррант, когда окажется, что я все вам разболтал и вы отправились на тот свет, потому что решили рискнуть и неудачно.
- Мы не будем рисковать, - задумчиво произнесла Модести, разглядывая одну из фотографий. - Я не ожидала увидеть там лазейку и вообще все решить. Важно почувствовать ситуацию. Нет, я не считаю, что мы потратили зря время.
- А теперь, когда вы прочувствовали ситуацию, что дальше, - осведомился Фрейзер и, сделав добрый глоток коньяка, сердито посмотрел на Модести.
- Теперь мы будем думать, - сказала Модести. - Ну давай, Вилли. Начинай мозговую атаку.
В течение следующих десяти минут Вилли Гарвин ходил взад-вперед по гостиной с полузакрытыми глазами и говорил. Он говорил медленно, но без колебаний, предлагая варианты в диапазоне от маловероятного до фантастического. Он говорил о сигнализациях и электронике, о взламывании сейфов, о методе стетоскопа и термальном методе. Он говорил о затратах времени и усилий. Он обсуждал методы проникновения в дом через крышу, подвальное помещение, спереди и сзади. Он говорил о канализации и кабелях, об отвлекающих маневрах и переодеваниях. Когда он закончил, то сел, закурил сигарету и добавил:
- С какой стороны ни заходи, все равно остается полным-полно разных "но" и "если". Им есть где устроить ловушки для незваных гостей.
Модести кивнула. Она не выказывала признаков разочарования.
- Отлично, Вилли. Это многое проясняет. Всегда полезно избавиться от привычных представлений, если хочешь придумать что-то свеженькое. Надо понять, как можно поломать стереотипы - их и наши. Главное, Вилли-солнышко, не перестараться - не надо придумывать что-то слишком хитрое, слишком заумное. Давай помнить об этом, а пока, как говорится, утро вечера мудренее.
Фрейзер встал со словами:
- Все сложно, потому что они не хотят рисковать, и вам тут уже ничего не изменить. - Он взял пальто со словами. - Это была очень содержательная встреча, и я вам весьма благодарен.
Модести улыбнулась.
- Мы только начинаем, Джек.
Она проводила его до своего личного лифта в фойе пентхауза и сказала:
- Если мы придумаем что-нибудь гениальное, я сразу позвоню. Времени маловато, но что делать.
Он мрачно уставился на нее и буркнул:
- Вы просто прелесть, но не будьте такой наивной... Господи, я, наверное, уеду из этой страны!.. - Сделав над собой усилие, он изгнал из глаз угрюмость, заставил себя снова превратиться в тихого, смиренного, исполнительного служаку и, протянув руку, проговорил: - Спокойной ночи, мисс Блейз. Большое вам за все спасибо.
Когда Фрейзер удалился, Вилли хмуро произнес:
- Он вообще-то прав. Принцесса. Если мы с тобой не придумаем что-то необычное, лучше не соваться. А у меня пока нет ничего такого... Не вижу на горизонте новую идею, хоть убей.
- Ты ее увидишь, когда она окажется рядом, - улыбнулась Модести. Включи свой приемник, настрой на правильную волну и жди...
- Ладно. - Он взял Модести за руку и приложил ее пальцы к своей щеке. Это было его излюбленное приветствие, предназначенное только ей и больше никому. - Я прослежу за запорами.
Одна спальня в пентхаузе была предназначена для Вилли, но прежде чем лечь спать, он тщательно проверил систему безопасности. Он вспомнил, что Пеннифезер должен был вернуться под утро. У него имелся свой ключ от лифта внизу, и он знал, где находится секретная кнопка, которая открывала дверь наверху. Кроме того, ночной швейцар знал его в лицо. Но на всякий случай Вилли установил на контрольной панели лифта предельный вес в 160 фунтов. Если бы кто-то пожелал подняться вместе с Пеннифезером, лифт попросту не заработал бы.
Довольный своей предусмотрительностью, он отправился в кровать. Поскольку ему совершенно не хотелось сейчас размышлять о хитростях проникновения в дом на Уэлбери-сквер, он решил подумать о своей военной кампании, целью которой было покорение и перевод в горизонтальное положение двадцатисемилетней Эрики Нолан, профессора социологии в Лондонской школе экономики. Ее философские воззрения казались ему комичными, но тело, напротив, вызывало восхищение и преклонение. Пять минут спустя он уже крепко спал.
Модести проснулась сразу после половины пятого, когда явился Пеннифезер. Он на цыпочках прошествовал в спальню, затем несколько минут побушевал в ванной, после чего Модести тихо окликнула его:
- Можешь не бояться меня разбудить, Джайлз. Я все равно не сплю.
Она села на постели и включила лампу.
- Прошу прощения, - он вышел из ванной, снимая пуловер. - Я разбудил тебя, когда опрокинул соль для ванной?
- Опять?
- Увы. Хотел почистить зубы в темноте и столкнул банку. Слушай, я никогда еще не чистил зубы этой лимонной пастой. Она совсем не дает пены.
- Это крем для рук, милый.
- Вот как? Тогда все ясно. Насчет пены ясно...
- Вот и отлично. Как дежурство?
- Все спокойно. - Он стянул рубашку. - В основном сидел у телефона и читал "Ридерз дайджест". Один раз позвонили из гаража, который работает круглые сутки. Один слесарь уронил себе на ногу аккумулятор, но я отправил его в больницу. Лондон не Калимба.
- Да, есть различия. - Она с улыбкой посмотрела, как он надевает пижаму от "Маркса и Спенсера", вспоминая часы, проведенные с ним в операционной больницы Калимбы, и добавила: - По-моему, Калимба как-то больше тебе подходит.