– А,– махнула рукой Лена,– все равно скоро об этом узнаешь, и, кроме того, ты человек проверенный, только прошу: больше никому не говори.
– Да что, в конце концов, случилось? – чувствуя, что Лена хочет сказать что-то важное, спросил я.
– Мы скоро все уйдем к партизанам в лес. Представляешь, как здорово взять в руки настоящий автомат и гнать эту фашистскую мерзость с нашей земли!– Глаза у девушки засверкали.
То, что она мне сказала, являлось полной неожиданностью.
– Что за странный приказ?
– Ты понимаешь, в обкоме партии убеждены, что в нашу организацию сумел проникнуть провокатор.
– Что за бред? – еле выдавил я из себя.
– Я тоже так считаю,– спокойно сказала Лена, не замечая моего волнения,– но, с другой стороны, провал в депо, гибель товарищей… Если провокатор существует, то ему должно быть многое известно…
Я вспомнил синюю рожу повешенного полицая. Прямо скажу: мне не хотелось болтаться на суку. И я твердо решил: уж если кто и не уйдет, так это ни один из них. Надо немедленно встретиться с человеком Кригера и все ему рассказать. Я чуть было тут же не побежал к часовщику, но вовремя вспомнил, что должен дождаться Сергея и хотя бы для виду переговорить с ним о новых ночных пропусках. К счастью, Сергей не заставил себя ждать. Когда он вошел в комнату, Лена сделала мне предостерегающий жест, чтобы я ему не рассказал о нашем разговоре. Я в знак согласия молча кивнул. Договорившись с Сергеем прийти к нему завтра за пропуском в это же время, я нарочито неторопливо попрощался и вышел от Ремизовых. Опасаясь слежки, я минут десять кружил по улицам, прежде чем пойти к часовщику. Наконец я добрался до него, сказал пароль и тут же ушел. Ровно через час я подходил к гипсовой фигуре «Дискобол» в городском парке. На скамейке возле статуи, повернувшись ко мне спиной, уже сидел какой-то мужчина в потрепанном пальто, с черным каракулевым воротником. То, что он дожидался меня, не вызывало никаких сомнений: в это время парк почти не посещался. Когда я подошел, мужчина резко повернулся и с деланной улыбкой посмотрел мне прямо в глаза. Я обмер. Передо мной был не кто иной, как Степанов. Язык прилип к гортани. Тот самый Степанов, с которым я сидел вместе в камере гестапо. «Неужели он бежал?– мелькнула у меня мысль.– Но почему он здесь? Я раскрыт. Что делать?» От испуга мысли смешались в голове. Бежать? Но он, несомненно, вооружен. Вдоволь насладившись моим испугом, мужчина неторопливо полез в карман и вынул оттуда большие «кировские» часы, которые мне показывал Кригер.
– Не купишь, паренек? – Мужчина спокойно покрутил завод.– Работают, как трактор!
И только сейчас до меня дошло: Степанов – человек Кригера, а не подпольщик, он – такой же агент, как и я. Только, видимо, завербован раньше, и задание у него было иное. В общем, купил меня Кригер, как маленького. Ну да черт с ним, теперь этот человек – союзник.
– За рубли или за марки? – стараясь придать голосу как можно более независимую интонацию, осведомился я.
– За марки,– ответил мужчина. И, сплюнув, добавил уже от себя: – На кой ляд мне твои рубли…
«И как я мог его принять за работника обкома партии?» – невольно подумал я, вспомнив недалекое прошлое.
– Ну что слышно? – спросил мужчина.– Говори спокойно, не бойся, здесь никто не услышит.
Я вкратце изложил ему то, что узнал от Лены.
– Дело серьезное,– покрутил он головой,– думаю, господин майор останется довольным. Да ты не дрейфь: передавим твою комсу, как клопов, злой я до них! Батьку моего в Сибирь укатали. Имею к тебе официальное приказание,– строгим тоном добавил он.– Сегодня в двадцать два ноль-ноль явишься на Садовую, семнадцать. И не дай бог привести «хвост», а то твои же и пришьют – они мастаки. А теперь топай и не оглядывайся.
Я повернулся и пошел, утопая сапогами в снегу.
– Стой,– раздалось мне вслед,– если остановят немцы, пароль «Бремен».
Весь вечер я не находил себе места, слушая бесконечную воркотню тетки Матрены. А когда стрелки на будильнике показали половину десятого, оделся и осторожно вышел из дома. На улице было пустынно. Я без особых приключений добрался до Садовой, семнадцать. Дверь мне отворил Степанов. В комнате, куда он меня провел, за столом, на котором была расстелена большая карта, сидел Кригер. Майор кивком отослал Степанова и, улыбнувшись своей застывшей улыбкой, протянул мне руку:
– Здравствуй, Олег. Садись. Как видишь, твое сообщение не застало меня врасплох. Я уже второй день в Солоницах. И буду лично руководить предполагаемой операцией. Плод созрел, и думаю, что пора его сорвать. Но сначала о самом главном: ты выяснил, кто поддерживает связь с подпольным обкомом?
– Нет, господин майор, это держат в тайне.
– Нет ничего тайного, что бы не становилось явным. Запомни, мой мальчик: от этого многое зависит в твоей будущей карьере.– Майор многозначительно посмотрел на меня.
– Господин майор, мне кажется, что после провала явки на Железнодорожной от нас вообще не было связного…
– Разумно…– Кригер постучал костяшками пальцев по столу.– Тем более разумно, что в обкоме подозревают о наличии в местном подполье нашего человека. В таком случае должно быть два вида связи. Первый – человек из области сам приходил в Солоницы, и второй – связь с вами поддерживалась через партизан. Какой тебе из этих вариантов кажется более реальным? Говори, не стесняйся: ты лучше знаешь местные условия.
– Думаю, что второй, господин майор.
– Почему?
– Да потому, что новости и инструкции из области появлялись в отряде после того, как Яценко бывал у партизан.
– Гм…– Кригер нахмурил брови.– Тогда, как говорят у вас, кое-кому я крепко надеру уши. Дело в том, что наши люди как раз сегодня «провожали» Яценко, чтобы выяснить расположение партизанской базы, но были, очевидно, обнаружены. Яценко вывел их прямо на партизанский заслон. В перестрелке заслон был уничтожен, но что самое досадное – погиб Яценко, хотя я и дал строгий приказ ни в коем случае в него не стрелять.– Майор открыл папку и, достав фотографию, протянул ее мне.– Это он? Я не ошибаюсь?
Я посмотрел на фотографию и невольно зажмурился. Семен Яценко лежал на снегу, шапка валялась рядом, смоляной чуб, которым он так гордился, спадал на изуродованное лицо.
– Подорвал себя гранатой,– спокойно проговорил Кригер,– но узнать можно…
– Да, это он,– глухо ответил я, отдавая майору страшную фотографию.
– Итак, приступим к делу. Сколько человек на сегодняшний день состоит в штабе организации?
– Теперь девять,– подумав о Яценко, сказал я.
– Девять без тебя?
– Без меня, я же не член штаба.
– Значит, арестуем все-таки десять. Мне придется и тебя арестовать. Но не волнуйся,– посмотрев на меня, торопливо сказал Кригер.– С тобой ровным счетом ничего не случится. Я ведь тебе обещал нести ответственность за твою безопасность. Но зато после ареста ты будешь в их глазах таким же патриотом, как они. В камере перед смертью у многих развязываются языки. Все члены организации «За Родину!» у меня в руках, но наша главная задача – не только уничтожить этих фанатиков, но через них выйти на подпольный обком. Так что твой арест будет чистой формальностью, дымовой завесой. Заранее предупреждаю, что тебе придется поставить пару синяков; постараюсь, чтобы это было не очень больно. Теперь уточним адреса, ты мне сейчас их покажешь по карте.– Кригер пододвинул мне карту города, разложенную на столе.– Сегодня у нас двадцать третье…– задумчиво продолжал майор.– Ну что же, особенно спешить нам не стоит. Операцию назначаю в ночь на двадцать шестое. Все выходы из города будут перекрыты, так что ни одна птичка не упорхнет. Посмотрим, может быть, до двадцать шестого они пошлют нового связника к партизанам? И если на этот раз его не возьмут, я лично перестреляю моих олухов. Итак, начнем: Леонид Карпов, Базарная…
Утром, когда я еще спал, ко мне в окошко постучала Лена. Я пригласил ее войти в дом, но она отказалась. Я спросил, в чем дело, почему она прибежала в такую рань.
– Немедленно собирайся и приходи к нам.
По взволнованному голосу девушки я понял, что произошло что-то очень важное. «Неужели узнали о моей вчерашней встрече с Кригером?» – похолодело все внутри. Стараясь говорить как можно естественнее, спросил:
– Что за срочность такая? – И, зевнув, добавил:– Дай сон досмотреть.
– Олежка, милый,– торопливо отозвалась Лена,– не могу я тебе ничего сказать, спешу – мне надо еще к Карпову сбегать.– Она махнула рукавичкой и побежала к калитке.
«Пронесло! Если бы она что-то про меня знала, не было бы никакого «милого Олежки»,– отлегло у меня от сердца.– Но что же все-таки случилось?»
Я стал одеваться, ломая себе голову над причиной столь необычного раннего визита.
Когда я пришел к Ремизовым, то застал там Сергея и Женю Пилипчука; у них был встревоженный вид.
– В чем дело, ребята? – придерживаясь все того же спокойного тона, как и с Леной, спросил я с порога.– Что за совещание ни свет ни заря?
– Садись,– строго сказал Сергей.– Веселого мало. Сейчас придут Лена с Карповым, тогда поговорим: не могу я каждому в отдельности повторять одно и то же.
– Что произошло? – уже серьезно спросил я у Пилипчука, усаживаясь с ним рядом.
– Откуда я знаю! – Женя пожал плечами.– Я пришел за пять минут до тебя.