- Вы не могли бы немного побеспокоиться и обо мне? - рассердился я. В голове словно работал насос, по лицу тоненькой струйкой стекала кровь. Наверное, я выглядел неважно, потому что, увидев меня, девушка грохнулась в обморок.
Я выругался и, шатаясь, как пьяный, переступил через служанку и склонился над телом её хозяйки. Увидев, что та жива, я облегченно вздохнул. Она просто была в шоке от легкой раны в левом плече. Из царапины сочилась кровь. Пуля застряла в противоположной стене.
Я бросился к окну. На крыше никого не было, но неподалеку я нашел две гильзы. Судя по всему, отсюда и стреляли. Самого стрелка и след простыл.
Наверное, он скрылся через одну из выходящих на крышу-солярий квартир. Однако был и второй путь к бегству - перебраться по пожарной лестнице на соседний участок крыши и через коридор попасть в лифт. Естественно, он ни у кого не вызвал подозрений. И теперь уже далеко.
А может быть, нет?
Я вернулся в квартиру Сандры Шэйн и, хлопая дверьми, бросился в ванную. Там я окунул свою расклывающуюся голову в холодную воду. Затем наполнил стакан, вернулся в гостиную и выплеснул содержимое в лицо служанки.
- Проснись, сестренка.
Она что-то пробормотала, фыркнула и открыла глаза.
- Ч-что, ч-что?
- Слушай. Твоя хозяйка жива. С ней все в порядке. Она просто потеряла сознание от шока. Позвони в "скорую помощь" и отправь её в больницу. Поняла?
- Н-но... н-но вы...
- У меня много дел, - проворчал я.
Когда я спускался из квартиры Сандры Шэйн, в моей больной голове роилось множество версий. Я сел в желтое такси. Ни боль, ни мысли все не оставляли меня. Взявшись за руль, я помчался на Карсон-стрит к Алексею Соронову.
Неужели ему удалось выбраться из своей берлоги и проследить меня до квартиры Шэйн? Неужели, чтобы его не опознали, он решил избавиться от нас с девушкой? Как же, в таком случае, он избавился от моего таксиста?
Я до отказа выжимал педаль "газ" и проклинал таксомоторные компании за то, что они ставят на свои колымаги ограничители скорости. А может быть, это даже к лучшему - меня не задержали за превышение. Если бы меня сейчас сцапали, все пропало бы.
Несмотря на все помехи, я доехал очень быстро. Остановившись у дома Соронова, я бросился к крыльцу и распахнул дверь. Когда я ворвался па кухню, мои глаза чуть не вылезли из орбит. Я заорал:
- Эй, что...
Мой напарник валялся на полу и казался холоднее, чем декабрь в Швеции. Его макушку украшала шишка величиной с Тадж-Махал. Валявшиеся вокруг обломки стула свидетельствовали о том, что он был оглушен именно этим предметом. Рядом с ним со счастливым видом сидел в наручниках Алексей Соронов и горланил песню о Волге. Он с видимым удовольствием выдергивал своей огромной лапой зубы изо рта бесчувственного таксиста.
На полу уже валялись три клыка.
Соронов радостно мне улыбнулся.
- Перед тем, как стать актер, я в России учился на зубодер, - гордо объявил он. - У этого пупсика есть дырка в зубах. Я ему лечу зубы.
- Так же, как ты настраивал пианино?
Я схватил с пола ножку стула и ударил его по макушке. Русский, похоже, жаде не почувствовал удара, хотя грохот разнесся на весь город.
- Ха, хочешь поиграть? - он медленно поднялся. Я ударил его ещё раз. На этот раз Соронов пошатнулся. Оп испустил радостный вопль и тоже схватил ножку стула.
- Будем драться на дуэль?
Он нанес мне страшный удар, но промахнулся. Меня чуть не сбило с ног воздушной волной. Я собрался с силами и треснул его по лбу. На мгновение он замер, затем несколько раз икнул. Надеюсь, что я больше никогда не услышу эти мелодичные и приятные звуки. Он с грохотом рухнул на пол, будто дымовая труба. Когда Соронов упал, дом, наверное, подскочил на пятнадцать дюймов.
Гигант лежал, не двигаясь.
Мой таксист зашевелился. Его разбудил грохот, и он ошалело заозирался по сторонам.
- Что произошло? Кто это... о, Боже, мои зубы!
- Не принимай это близко к сердцу, парень. Тебе просто бесплатно удалили несколько больных клыков.
Он пробежал языком по голым деснам, и на его физиономии появилась недоуменно-обиженная мина.
- Я даже ничего не почувствовал. Я так боялся идти к зубному. Эй, кто их вырвал?
- Русский, - ответил я.
- Черт побери! Теперь я вспомнил. Так вот зачем он треснул меня стулом! Он просто хотел оказать мне услугу после того, как я отказался от водки. Я сказал, что спиртное вредит моим клыкам. Больше я ничего не помню.
- Ну и балбес же ты! - заорал я. - Ты понимаешь, что ты позволил ему оглушить себя, когда я приказал тебе не спускать с него глаз!
- О, черт! Что же теперь делать? Я все испортил.
- Да уж, помог ты мне! - проворчал я. - Что произошло с твоей пушкой?
- Ну, я... не знаю. Наверное, когда он заехал мне стулом, я выронил её. Да вот она, - он проковылял через кухню, поднял с пола револьвер и торжествующе протянул его мне.
Я был так зол, что мог бы свернуть ему шею.
- Безмозглый болван! Теперь ты затер на нем чужие отпечатки и оставил свои.
- Отпечатки? Чьи отпечатки?
- Соронова! - гаркнул я. Я выхватил у него револьвер и понюхал дула. Никакого запаха пороха не было. В нос мне ударил только запах смазки. Ствол был чист, барабан - полон.
Но это ещё ничего не доказывало. Русский мог выстрелить из этой пушки, а потом вычистить её. Черт возьми, пока мой горе-помощник валялся без сознания, он мог перестрелять пол-Голливуда.
- Когда он тебя треснул? - спросил я.
- Не знаю. Кажется, через несколько минут после твоего ухода.
- Сколько ты пробыл в отключке?
Он сделал протестующий жест.
- Это несправедливый вопрос, Шерлок. Как можно знать, сколько времени ты пробыл в отключке? Может, несколько минут, а может, несколько часов. На такой вопрос невозможно ответить точно, разве не так?
- Да, - согласился я. - Но стрельба могла начаться как раз в то время, когда ты был без сознания. Даже не могла, а началась.