Поблагодарив Шошану, Натаниэль отправился к Ларисе. По его предположениям, Головлева должна была порядком понервничать за это время — если только видела, как он входил в подъезд.
Дверь отворилась сразу после звонка, что подтверждало его предположение.
— Здравствуйте, — Натаниэль улыбнулся. — Извините, что я без предупреждения.
— Ничего страшного, здравствуйте. Проходите.
«Она и правда нервничает, — отметил Натаниэль. — Интересно, по какому именно поводу?»
— Ждете кого-то? — спросил он, оглядываясь. В отличие от их первого посещения, сегодня квартира в Яффо не производила впечатления запущенной. Сравнение с логовом дикой кошки уже не приходило на ум.
Головлева чуть пожала плечами.
— Кого я могу ждать? — она взяла со стола пачку сигарет, закурила. — Садитесь.
Розовски сел на диван.
— Надеюсь вы изменили свое решение? — спросил он.
— Какое решение?
— Относительно нежелания отвечать на мои вопросы.
Головлева пожала плечами.
— Спрашивайте, конечно. Вы должны меня понять, я ведь была очень издергана. Весь этот кошмар… там, в квартире Семена. Приезд полиции, арест… Вам приходилось когда-нибудь ночевать в полиции?
— Неоднократно. Правда, я тогда сам был полицейским, — ответил Розовски.
Головлева улыбнулась — скорее, из вежливости.
— Да, это другое. Если хотите курить — пожалуйста, — сказала она, усаживаясь в кресло напротив. — Я забыла вам предложить, — она пододвинула сигареты детективу.
— Спасибо, — Натаниэль положил перед собой пачку. — Мне показалось, что вы не очень дружите с родственниками. Это так? — спросил он.
— Допустим, — Головлева нахмурилась.
— Могу я узнать причину?
Головлева молча смотрела на дымящийся кончик сигареты.
— Думаю, вы все равно узнаете, — наконец, произнесла она. — Если уже не знаете. Впрочем, какая разница. Мой бывший муж Семен…
— Шломо Меерович? — уточнил Натаниэль.
— Что? Ну да, Шломо. У него был роман с Мирьям. Собственно, они несколько лет были любовниками, — она вздохнула, погасила сигарету. — Они познакомились на нашей свадьбе. Мирьям была у меня свидетельницей. Мы действительно были с ней очень дружны когда-то. Выросли вместе, вместе учились. Говорят, были немного похожи друг на друга. Нас даже считали не двоюродными, а родными сестрами. Поэтому я не придавала особого значения тому, что она вдруг зачастила к нам после свадьбы. Мне и в голову не могло прийти… — Лариса замолчала. — В общем, детали, я думаю, не имеют значения, — она улыбнулась с некоторой долей искусственности. — Однажды я пришла домой с работы не очень вовремя.
— Это и стало причиной вашего развода? — спроси Натаниэль после небольшой паузы.
— Да.
— А когда вы восстановили отношения?
— Ну… — Лариса задумалась. — Я написала ей первый раз в прошлом году. Полтора года назад. Написала о себе, прислала фотографии. На празднование моего прошлого дня рождения пришло много народа. Веселились, у кого-то из гостей был фотоаппарат. Сделали кучу снимков. И я отправила…
— Те самые фотографии? — спросил Натаниэль.
— Что? Да, те самые, — Лариса нахмурилась. — Потому я и не помню точно, кому их дарила. Та фотография… Я считаю ее самой удачной, — она невесело улыбнулась. — Странно звучит, правда? Но тем не менее, на ней я выгляжу лучше всего. Так вот. Потом получила от них ответ. Вернее, от Мирьям. Очень хорошее письмо. И я подумала: в конце концов, родственников у меня больше нет, а дело прошлое. Я тогда уже собралась в Израиль…
— Но, похоже, вы не очень рассчитывали на теплый прием? — спросил Натаниэль. — Иначе зачем приезжать по туристической визе и только здесь подавать прошение о репатриации?
— Вы правы, — ответила Головлева. — Если бы я была уверена в ее отношении, я бы сразу оформила документы на выезд. Еще в России. Но, как видите, прошло больше года. И приехала я, все-таки, по туристской визе. И только после месяца жизни здесь подала документы в МИД. Вот, жду уже больше полутора месяцев. То забастовки, то праздники…
— А в течение этого года вы поддерживали какие-то отношения? — спросил Натаниэль. — Продолжали переписку?
— Да. Они поздравляли меня с праздниками. Со всеми. С днем рождения. И…
— И все это делала только Мирьям? Ицхак никак не участвовал?
— Нет, почему? Правда, мы не были знакомы, но в каждом письме он приписывал от себя несколько строк. Очень трогательно выглядело — он русский язык порядком подзабыл, особенно письмо… Думаю, он делал это по настоянию Мирьям. Он вообще очень послушен, — добавила Лариса несколько неожиданно.
— Мне тоже так показалось. И что же? Вы убедились в ее хорошем отношении?
— Да. Мы однажды поговорили с ней. Сразу после моего приезда. Выяснили, так сказать, отношения. И решили, что нечего воскрешать прошлое, — Головлева вздохнула. — После этого я и приняла окончательное решение.
— Понятно… — Натаниэль только сейчас воспользовался предложением хозяйки и вытащил сигарету. Головлева подала ему зажигалку. Кивком поблагодарив ее, он спросил: — Все-таки, Лариса, что послужило причиной вашей недавней ссоры? Я уже спрашивал вас, и вы сказали, что это не может иметь отношения к делу. Вы и сейчас так думаете?
— Не знаю, — ответила Головлева, отворачиваясь. — Все так запуталось. Но я могу ответить, если хотите, — она поднялась с места, подошла к окну. — Это произошло совершенно неожиданно, — сказала она, глядя на улицу. — Мирьям пришла поздно, часов около одиннадцати. Я заметила, что она возбуждена, но не стала задавать вопросов: мало ли что могло произойти. Предложила ей чаю. Она отказалась. И вдруг обвинила меня в том, что я приехала сюда только для того, чтобы встретиться с бывшим мужем!
— А это не так? — спросил Натаниэль. Головлева возмущенно повернулась к нему.
— Конечно, нет! — резко ответила она. — Я даже не знала, что он живет именно в Тель-Авиве… до того самого вечера.
— Понятно, — Натаниэль немного помолчал. — Мирьям объяснила, с чего вдруг она так решила?
— Нет. Дело в том, что я вспылила и наговорила ей гадостей. Думаю, вы сами понимаете. Вспомнила их прежнюю связь. Сказала, что она никак не может успокоиться. Что она, наверное, продолжает с ним встречаться. И в конце… — Головлева заколебалась. — В конце я пригрозила, что расскажу Ицхаку.
— Но у вас не было конкретных фактов? О том, что связь Мирьям с вашим бывшим мужем продолжалась и здесь, в Израиле?
— Нет, откуда… — видно было, что Лариса колеблется. — Какие-то подозрения были… А может быть, я просто внушила себе это, — сказала она.
— Вот как? И что же Мирьям?
— Ничего. Хлопнула дверью.
— Понятно… И все-таки: вы действительно считаете, что ваша кузина продолжала встречаться со своим старым любовником?
— Не знаю, — ответила Головлева. — До этого случая у меня не было оснований. Но теперь… — она замолчала и снова повернулась к окну.
Розовски тоже молчал. Казалось, все его желание поглощено было курением. Ларису Головлеву нервировала тишина за спиной, она несколько раз оглянулась на сидевшего в глубокой задумчивости детектива. Розовски докурил сигарету, поднялся.
— Спасибо за исчерпывающие ответы, — сказал он. — Еще один вопрос. Понимаю, что вам не доставит удовольствие вспоминать подробности того трагического вечера, и потому приношу свои извинения заранее. Тем не менее вынужден спросить… — Натаниэль помедлил. — Скажите, вы помните какие-нибудь подробности? Например… — он прошелся по комнате, остановился рядом с Головлевой. — Например, там, на столике — помните? — был накрыт ужин.
Головлева кивнула. Чувствовалось, что она очень напряжена.
— Вот, — продолжал Натаниэль, словно не замечая этого, — на столике стояли два недопитых бокала с вином, верно?
— Верно, — голос ее чуть подрагивал.
— На одном из бокалов должна была бы остаться полоска помады, правда? Если предположить, что хозяин принимал даму.
Головлева молча пожала плечами.
— Вы не обратили внимания? — спросил Розовски. — Не было помады на бокале?
— Мне было не до того, чтобы осматривать бокалы, — сухо ответила Лариса.
— Ну да, конечно, конечно… А сами вы какой помадой пользуетесь? — поинтересовался он.
— «Кэролайн», — ответила Лариса равнодушно. — Бледно-розовая.
Натаниэль кивнул.
— В тот вечер вы тоже пользовались ею?
— Да.
— А какой помадой пользуется ваша кузина — вы, случайно, не знаете?
— По-моему, из дорогих. «Ланком». Цвет… — она задумалась. — Ну, такой… вишневый. Ей идут яркие цвета.
— Ясно. Что ж, — Натаниэль вежливо улыбнулся, — не буду больше отнимать у вас время. Спасибо за терпение и — до свидания.
— До свидания.
У двери Розовски задержался.
— Чуть не забыл. Скажите, Лариса, вы знакомы с человеком по имени Геннадий Гольдман?
Головлева отрицательно качнула головой.
— Впервые слышу.
— Он работает в газете «Ежедневная почта», — добавил Розовски, внимательно глядя на женщину.
Что-то похожее на испуг мелькнуло в ее глазах. Но она быстро справилась с собой.
— Впервые слышу, — повторила Головлева. — Откуда я могу знать здешних журналистов?
— Действительно, — задумчиво произнес Розовски. — Откуда вам их знать?