Когда Паркер добрался до собственного кабинета, тамошняя атмосфера подействовала на него самым живительным образом. Для начала один из друзей отозвал Паркера в сторону и заговорщическим шепотом поздравил его.
- Утвердили-таки твое повышение! - сообщил друг. - Железно! Босс чертовски доволен. Это все между нами, разумеется. Но должность старшего инспектора у тебя все равно что в кармане. Здорово, а!
Потом, к десяти, поступило известие, что обнаружился пропавший "Уолмисли-Хаббард" - брошенный на проселочной дороге Хартфордшира. Автомобиль был в полном порядке, бак заправлен по самую горловину, рычаг переключения передач - в нейтральном положении. Очевидно, Фентиман оставил машину и куда-то ушел - но вряд ли далеко. Паркер распорядился прочесать окрестности. Привычные дела и не менее привычная суматоха отчасти успокоили его. Виновен Джордж Фентиман или безумен - а может, и то, и другое верно, но его необходимо найти. Работа такая, ничего не попишешь.
Полицейский, отправленный побеседовать с миссис Маннз (на этот раз при ордере) вернулся, принеся с собой осколки пузырька и таблетки. Паркер тут же отправил все это в лабораторию, на анализ. Один из детективов, приставленный к мисс Дорланд, позвонил и сообщил, что к мисс Дорланд пришла в гости молодая женщина, а потом они обе вышли из дома с небольшим чемоданом и куда-то уехали на такси. Мэддисон, второй детектив, последовал за ними.
- Очень хорошо, - сказал Паркер. - Оставайтесь на прежнем месте, - и принялся обдумывать этот новый поворот событий. Тут снова зазвонил телефон. Паркер решил было, что это Мэддисон, но звонил Уимзи - на сей раз заметно повеселевший и бодрый.
- Привет, Чарльз. Мне кое-что нужно.
- Что же?
- Повидаться с мисс Дорланд.
- Не получится. Она куда-то уехала. Мне еще не перезванивали.
- А! Ну да ладно, Бог с ней. На самом-то деле я хочу взглянуть на ее студию.
- Студию? Не вижу, почему бы и нет.
- Так меня туда впустят?
- Может, и не впустят. Давай встретимся, и я проведу тебя. Я все равно собирался уходить: у меня встреча с сиделкой. Только-только ее разыскали.
- Спасибо огромное. Ты уверен, что можешь уделить минутку-другую?
- Конечно. Мне интересно твое мнение.
- Рад, что оно хоть кому-то еще нужно. А то я уж начинаю чувствовать себя пеликаном в пустыне.
- Брось! Я буду через десять минут.
- Разумеется, все химикалии и оборудование мы забрали, - пояснил Паркер, пропуская Уимзи в студию. - На самом-то деле смотреть здесь почти не на что.
- Ну, с химикатами ты сам управляйся. А я хотел взглянуть на книги и картины. Гм! Видишь ли, Чарльз, книги подобны панцирю омара. Мы окружаем себя томами, а потом вырастаем из книг и оставляем их позади - как напоминание о более ранних стадиях развития.
- Факт, - согласился Паркер. - У меня дома полно всяких книжек, оставшихся еще с школьных времен - теперь я к ним, конечно, и близко не подхожу. Тот же У.Дж.Локк - а ведь когда-то я перечитал все его труды. И Ле Кок, и Конан-Дойль, и прочие им подобные.
- А теперь вас занимает теология. А еще что?
- Ну, я частенько почитываю Гарди. А когда не слишком устаю, берусь за Генри Джеймса.
- Утонченное самокопание высоколобых эстетов. Гм... Ну что ж, к делу! Итак, начнем с полок у камина. Дороти Ричардсон, Вирджиния Вульф, Е.Б.С.Джонс, Мэй Синклер, Кэтрин Мансфилд - неплохая подборка современных писательниц, не так ли? Голсуорси. Ага. Ни Дж.Д.Бересфорда, ни Уэллса, ни Беннетта. О Господи, целая полка Д.Г.Лоуренса! Интересно, часто ли мисс Дорланд его читает?
Уимзи вытащил наугад томик с заголовком "Влюбленные женщины", полистал и снова захлопнул.
- С пылью тут не слишком рьяно борются, верно? Но книги, безусловно, почитывают. Комптон Макензи, Сторм Джеймсон... ага, ясно.
- А вот здесь всякая медицинская литература.
- Ого! Несколько учебников... основы химии. А что это там завалилось за шкаф? Неужто Луи Берман? "Уравнение личности". А вот еще "Почему мы ведем себя как человеческие существа". Эссе Джулиана Хаксли. Я наблюдаю ярко выраженное стремление к самообразованию, а вы?
- В наше время девушки поголовно им одержимы.
- Да - но хорошо ли это? Ага!
- Что такое?
- Вот здесь, у кушетки. Полагаю, здесь представлен последний из панцирей. Остин Фриман, Остин Фриман, Остин Фриман - черт побери, она, должно быть, закупила его оптом! "Сквозь стену" - кстати, Чарльз, неплохой детектив... здесь все о допросах третьей степени... Изабель Острандер... три тома Эдгара Уоллеса... да девица просто упивается криминалистикой!
- Меня это не удивляет, - с нажимом произнес Паркер. - Этот тип, Фриман - у него же полным-полно сюжетов про отравления, завещания и вопросы наследования, разве нет?
- Именно, - Уимзи взвесил на ладони "Безмолвного свидетеля" и снова отложил книгу. - Вот здесь, например, говорится об одном парне, который порешил кого-то - и запихнул в холодильник, выжидая удобного момента избавиться от трупа. Просто бестселлер для Роберта Фентимана!
Паркер усмехнулся.
- Для обычного преступника это чересчур заумно. Но я бы сказал, что люди и впрямь черпают идеи из подобных книг. Не хочешь ли взглянуть на картины? Они просто кошмарны.
- Не пытайся смягчить удар. Начни с самой худшей... О Господи!
- Да, мне от нее просто плохо становится, - признался Паркер. - Но я думал - вдруг это недостаток художественного образования сказывается?
- Нет, это сказывается твой врожденный вкус. Цвета гнусные, а техника рисунка еще гнуснее.
- А кого в наше время волнует техника?
- Ах, но ведь есть же разница между человеком, который может рисовать нормально, но не хочет, и человеком, который к рисованию вообще не способен. Ладно, давайте взглянем на остальное.
Паркер демонстрировал картину за картиной; Уимзи бегло оглядывал каждую и брался за следующую.
- Перед нами, - произнес Уимзи, вертя в руках палитру и кисть, подобранные минутой раньше, - полотна полнейшей бездарности, которая, тем не менее, пытается подражать манере весьма передовой школы. Кстати, ты, конечно, заметил, что в течение последних нескольких дней мисс Дорланд рисовала - а потом вдруг все бросила, преисполнившись внезапного отвращения к живописи. Палитра вся в краске, а кисти так и остались стоять в скипидаре, причем вот-вот окончательно испортятся: кончики-то уже изогнулись. Пожалуй, это наводит на определенные мысли. Я... Одну минуточку! Покажи-ка мне эту картину еще раз!
Паркер выставил вперед портрет косоглазого мужчины с болезненной желтоватой кожей; об этом полотне детектив уже поминал.
- Поставь-ка на мольберт. Очень, очень любопытно. Видишь ли, все прочие картины - лишь плод подражания чужому искусству, в то время как эта - попытка подражать природе. Почему? Картина весьма скверная, но ведь предназначалась же для кого-то! И над ней немало поработали. Что же вдохновляло мисс Дорланд?
- Ну, уж никак не красота этого типа!
- Нет? Но ведь должна же быть какая-то причина! Вот Данте - ты, должно быть, помнишь, - однажды нарисовал ангела. Знаешь этот лимерик насчет старика из Хартума?
- А что он сделал?
- Держал у себя в комнате двух паршивых овец. По его словам, овцы напоминали ему покойных друзей; только сам он уже позабыл, кого именно.
- Если этот портрет напоминает тебе кого-то знакомого, то невысокого мнения я о твоих приятелях. В жизни не видал более мерзкой рожи.