Вслед за венками медленно и торжественно к гробу подошла скорбная процессия. Впереди шёл высокий, спортивного вида мужчина в траурной чёрной лыжной шапочке с бесконечной надписью по периметру «adidasadidasadid» и с прорезями для глаз. На бархатной чёрной подушке он нёс алюминиевую лыжную палку с невыносимо сверкающим, отполированным лезвием и ручкой, отделанной крупными бриллиантами.
Орлов почувствовал, что именно этот человек здесь главный.
— Ну-ка тихо, братья и сестры! — негромко, но властно произнёс Председатель. И снова Михаилу Петровичу показалось, что он уже где-то слышал этот голос.
В ангаре установилась мёртвая тишина. Слышно было, как горят шины.
— Сегодня у нас два вопроса, братья и сестры, — начал свою речь Председатель. — Панихида по Сикуляру и Разное. Под Разным я имею в виду принесение в жертву богу Фарадею одного гадкого змеёныша, из тех, что режут сидения и бросают жвачку и семечки на пол! Кому из вас хочется убить такого подростка?!
По толпе прокатился радостный гул. Многие потирали руки.
— Вижу, — продолжил Председатель, — что всем хочется. Так возрадуемся же, братья и сестры! Я знаю, все жаждут начать с жертвоприношения, но мы решили так: сначала дела скорбные, весёлые — на потом.
Председатель повернулся к покойнику.
— Спи спокойно, брат Аркадий, ибо ты ни в чем не виноват! Во всём виноват отступник Старобабин! Именно Старобабин хотел продать нас всех этим ублюдкам, этим пассажирам, этим безбилетникам с их проклятым багажом, за который они тоже не платили!!!
В голосе Председателя зазвучал металл.
— Но веруйте, братья! Ибо настанет Контрольный День, и будет Конечная Остановка, и прозвучит с небес громовой глас: «Так, у вас что? Нет ничего? На выход! И не стойте в дверях, не задерживайте транспорт!!!» И все восстанут с сидений и предстанут перед Всемогущим Кондуктором!!! И кто-то пройдет через переднюю дверь в рай, а кто-то в заднюю — в ад, где подвергнется страшному штрафу!!!
— Они норовят подсунуть нам крупные купюры, особенно с утра! Смерть пассажирам!!! — раздались истошные выкрики.
— Смерть безбилетникам! — проревел Председатель.
— Смерть!!! — отозвалась толпа.
— Смерть льготникам, военнослужащим и пенсионерам!!! — ещё истошнее заорал Председатель.
— Смерть!!! — бесновалась толпа.
— Смерть Героям России, депутатам и чернобыльцам!!!
— Смерть! Смерть!! Смерть!!! — надрывался зал.
— Давайте сюда змеёныша!!! — скомандовал Председатель.
* * *
Гроб с Сикуляром откатили в сторону, и на его место двое дюжих сектантов вынесли жертвенник в виде троллейбусного сидения, к спинке которого была прикручена табличка с крупной надписью: «Места для пассажиров с детьми, инвалидов и жертв».
В ангар внесли Олега Ложкина и усадили на сидение. Всё тело подростка было туго обмотано билетной лентой, отчего он напоминал египетскую мумию. На лицо мальчику изуверы напялили маску зайца.
— Развяжите щенка и приготовьте к закланию! — приказал Председатель.
Олег держался молодцом. Он уже второй час пребывал в глубоком обмороке и всем своим видом давал понять, что ему не страшно.
Мальчика развязали и привели в чувство, дав понюхать кусок дымящегося провода.
Михаилу Петровичу и оперативникам стоило большого труда не вмешаться в это чудовищное, варварское действо.
Сектанты обступили Олега со всех сторон. Они били его по щекам и требовали купить билет. Когда мальчик дрожащими руками доставал из карманов мелочь и покупал билет, его на несколько секунд оставляли в покое, но потом снова начинали бить. Денег у Олега с каждым разом оставалось всё меньше, он был в ужасе и, видимо, думал только о том, что будет, когда деньги у него кончатся.
И вдруг, когда у Олега оставалось всего три рубля, он вспомнил, что у него есть проездной! Льготный проездной для учащихся, который каждый месяц дает ему мать!
«Спасибо тебе, мамочка!» — мысленно произнёс Олег и, вытащив из кармана замусоленную бумажку, поднял её высоко над головой. Мучители попятились назад, как будто увидели змею. Некоторые прикрывали глаза ладонями, словно от мятой бумажки исходил яркий свет. Олег осенил себя проездным.
— Для учащихся! — на весь ангар прозвенел его ломающийся мальчишеский голос.
— Льготник! Это льготник! — зашептались тут и там.
— Нельзя трогать льготника! Беда будет, — слышалось всё громче.
Но внезапно всё смолкло. Толпа расступилась, и к мальчику подошёл Председатель. Молниеносным движением он вырвал у Олега проездной, бегло взглянул и важно произнёс:
— Просрочен!
Это была неправда.
— Нет, он ещё не просрочен! До конца месяца ещё двадцать минут! — крикнул Олег, но его даже никто не стал слушать.