— Молодцы, постарались, — кивнул Романо. — Гностические евангелия, найденные в тысяча девятьсот сорок пятом году в районе Наг-Хаммади, представили нам широкий спектр христианских групп, о которых мы раньше даже не подозревали. Я непременно использую цитаты из этих сочинений в своей книге. Единственная трудность здесь — наше незнание того, какие истинные сведения о событиях времен Христа отражены авторами в обнаруженных текстах. Тогда все основывалось на устной традиции, что приводило к многочисленным погрешностям в пересказе. Существовало множество толкований относительно разоблачения тайн и секретов, о которых следовало уметь читать в рукописях между строк. В собрании манускриптов наберется немало высказываний, порицающих распространившиеся христианские верования за недалекость и ошибочность. Эти труды могли составить и скептики, желающие очернить молодую христианскую церковь. Так или иначе, в середине второго века нашей эры ортодоксальное духовенство объявило Наг-Хаммади и подобные им сочинения ересью. — Романо предостерегающе поднял палец: — Не поймите меня превратно: я не призываю вас оставить эти тексты без внимания. Я предлагаю лишь подкрепить их сопутствующими материалами.
Карлота просмотрела следующую страницу.
— Нашли мы и другие ссылки. — Она указала на отрывок на экране: — В мусульманском Коране в суре четвертой, названной «Женщины», говорится: «Итак, они не убили его и не распяли, поскольку его заменил другой, схожий с ним… В действительности его самого не убили».
— Эта цитата вполне годится, чтобы занести ее в нашу базу данных, — одобрил Романо. — Но не стоит забывать, что ислам зародился в седьмом веке, и эта новая религия была призвана одолеть уже существующие. Коран явился Мухаммеду в виде череды откровений, пока пророк уединялся в пещере. Мы сможем должным образом оценить эту информацию, когда сведем воедино все наши наработки.
Романо заметил скептический взгляд Карлоты, обращенный к Чарли, и добавил:
— Говоря начистоту, я отбираю для своей книги материал, руководствуясь тем же принципом, что и в суде. Принимается во внимание абсолютно все, но преимущество отдается очевидным фактам или тем, что не подлежат никакому сомнению — вот на это вам и следует сделать упор. Мне необходимо соразмерное количество неопровержимых доказательств, и тут я полностью полагаюсь на вас.
Карлота вывела на экран очередную цитату и обрадованно заявила:
— А еще мы нашли высказывания, относящиеся ко второму веку и принадлежащие историку Василиду Александрийскому и Мани, духовному наставнику гностиков. Оба утверждали, что казнь на кресте была нарочно подстроена, чтобы распять вместо Христа другого человека.
— Гляжу, вы подступили к делу с разных сторон — продолжайте в том же духе. Нам не помешает иметь полный диапазон сведений, на которых можно строить дальнейшие умозаключения. — Романо похлопал каждого из своих помощников по плечу. — Только не забывайте, что эти отзывы давали люди, намного пережившие и распятие, и воскресение Христа. Вообразите собственную реакцию на известие, что в наше время кто-то на днях вроде бы воскрес после недавней казни и разгуливает по Манхэттену как ни в чем не бывало.
— А ведь верно, отец! — взмахнул руками Чарли. — Думаю, сказали бы, что это просто «утка»!
— Вот тут Чарли, пожалуй, прав, — подтвердила Карлота.
— Именно поэтому перед тем, как примкнуть к той или иной клике, нам следует поискать полновесные доказательства. — Романо вернулся к своему столу. — Припоминаю, что мне где-то уже попадались ссылки на то, будто бы вышеозначенный Симон Сиренский заменил Симона Зилота, а не Христа. Займитесь этой гипотезой. Не сомневаюсь, что информации по теории замещения найдется предостаточно. Наша задача — отсеять заведомо невозможные варианты, а возможные проанализировать с точки зрения их правдоподобия.
— Да, отец, задачка не из легких, — с сомнением покачал головой Чарли. — За время работы мы столкнулись с некоторыми неувязками в Новом Завете. В главе восемнадцатой, стихе тридцать первом от Иоанна Пилат обращается к синедриону: «Возьмите Его вы и по закону вашему судите Его», на что иудеи ему отвечают: «Нам не позволено предавать смерти никого». Тем не менее я находил сведения, что евреи могли собственноручно приводить приговор в исполнение. Например, закидывание камнями до смерти было рядовым явлением.
— В Евангелиях хватает неоднозначных фактов, — согласился Романо. — Большинство из них проистекает из разницы в переводе. Я уже не раз упоминал, что тексты Евангелий тоже изначально передавались из уст в уста. Многие христиане искренне верят, что эти труды собственноручно написаны Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном, хотя над каждым из Евангелий Нового Завета четко обозначено: от Матфея, от Марка, от Луки или от Иоанна.
— Сознаюсь честно, я совершенно не обращала на это внимания, пока не прослушала спецкурс по Новому Завету, — сконфуженно призналась Карлота.
— Аналогично, — сказал Чарли. Романо взял со стола Библию.
— То, что мы привыкли здесь читать, дошло до нас через арамейский, греческий и иврит, пока не было переведено на английский. «Синедрион» — древнееврейское переложение греческого слова, обозначающего «совет». Оно подразумевает старейшин, первосвященников и книжников, которые собирались под началом верховного жреца, чтобы решать правовые и религиозные вопросы, не входящие в компетенцию Рима.
— Разве они не могли приговорить Иисуса к смертной казни? — поинтересовался Чарли.
— Не обязательно, — присев на стул, возразил священник. — Теперь-то вы понимаете, что проверка исторических сведений — это вам не фунт изюму? Возможно, вы оба потому и выбрали для себя эту область — где еще встретишь столько головоломок! — Романо по примеру Чарли откинулся на спинку стула, заложив руки за голову: — Еврейские источники не могут полностью прояснить вопрос, правомочен ли был синедрион в тогдашнем Иерусалиме приговаривать и казнить людей за политические преступления. Я уверен, что власть в Иудее осознавала последствия казни Иисуса. Вы знаете, что музыку заказывал Рим. В общем, есть над чем поразмыслить. На этот счет попробуйте поштудировать историю Иудеи.
В дверь постучали, и человек из службы персонала вкатил в кабинет тележку с «макинтошем» — таким же, как у Карлоты.
— А вот вам и сюрприз, — просиял Романо. — Теперь вам не придется бежать наперегонки — кто первым успеет к компьютеру. Но… — погрозил он пальцем, — зато теперь, надеюсь, вы снабдите меня двойной порцией сведений. Можете начать с выяснения подробностей о профессоре Хэймар и о «Подложном Иисусе».
Агент ФБР Том Катлер повесил телефонную трубку и уста вился в монитор, на мигающий курсор. «Ну, давай же, черт тебя возьми!» Рапорт понемногу загружался. Тем временем в кабинет ворвался агент Донахью с кипой досье, и Катлер задумчиво на него поглядел.
— Ну, что сообщили из МТА? — спросил Донахью.
— Тебе казалось, что все эти стигматы чересчур подозрительны. Посмотрим, что ты скажешь, когда взглянешь на подробный отчет по делу о ранении Хэймар.
Донахью свалил папки на угол стола.
— Неужели у нее тоже нашли стигматы?
— Нет, но ты почти угадал. Я только что разговаривал по телефону с лейтенантом Ренцетти из NYPD, который ведет дело совместно с МТА. Ты даже не можешь представить, насколько наш святой отец к нему причастен.
Донахью плюхнулся на один из черных замшевых стульев с хромированными ножками рядом с письменным столом коллеги.
— Постараюсь.
— Ренцетти допрашивал отца Романо в полицейском участке на Гранд-Централ. Святой отец помогал одному из констеблей дежурить рядом с раненой, пока не прибыла бригада ЕМТ. Во время допроса Романо передал лейтенанту коробку с некой рукописью и сказал, что неизвестный сунул ему ее на бегу сразу после выстрела. А там оказался этот чертов пистолет.
Донахью такое известие явно ошеломило:
— Так это он в нее стрелял? А как же он тогда попал в Вернерсвиль?
— Ренцетти утверждает, что стрелял не он. Версия самого Романо кажется им убедительной. Священник уверяет, что ему позвонили накануне и пригласили прийти на станцию, чтобы там передать ему древний манускрипт. Двое очевидцев вспомнили, что на вокзале перед самым выстрелом действительно слонялся какой-то субъект с коробкой в руках, но его описание совершенно не соответствует внешности отца Романо. Неизвестный не имел ни бороды, ни усов, к тому же на нем была одежда другого цвета. А Романо в то утро надел воротничок священника и массивный железный крест — они сразу бросаются в глаза.
— А мог Романо, например, стрелять в одной одежде, потом отбежать, скинуть ее и вернуться на место происшествия?
— Его проверили на остаточный порох и тальк со стерильных перчаток. Результат в обоих тестах отрицательный. Полиция обыскала все близлежащие мусорницы на предмет обнаружения там одежды, перчаток или маски — все по нулям.
— А сама Хэймар видела преступника? — спросил Донахью.
— Ренцетти допрашивал ее в лечебнице. Она уверяет, что понятия не имеет, кто мог в нее стрелять. И вообще, она все помнит очень смутно.
— Если только она действительно имеет отношение к смерти тех священников, у отца Романо, пожалуй, есть мотив.
Катлер покачал головой:
— Один из полицейских МТА утверждает, что увидел святого отца уже через десять или двадцать секунд после выстрела — тот бежал к пострадавшей, тогда как все остальные кинулись врассыпную.
— А если у Романо был соучастник?
О соучастнике Катлер как-то не подумал. Он схватился за свой бордовый с пестринами галстук, дернул его, потом просунул палец за воротничок, чтобы расслабить узел. Дело принимало каверзный оборот.
— Придется хорошенько понаблюдать за ними обоими — и за отцом Романо, и за Бриттани Хэймар. Ты займешься женщиной — может, она до сих пор в лечебнице, а я посмотрю, что там с Романо.
Красное кирпичное здание, которое разыскивал агент Донахью, оказалось в середине квартала. Фасад дома был разграфлен белыми рамами, из большинства окон высовывались вентиляционные агрегаты. Среди белых колонн выделялся над входом темно-синий портик. На бетонных ступеньках крыльца сидели два парня в джинсах и футболках и потягивали что-то из кружек, украшенных оранжевым солнцем на нежно-зеленом фоне.
Сегодня чуть свет Бриттани Хэймар выписалась из Бэльвю. Донахью надеялся, что после этого она сразу пошла домой и пока что у себя. Он вошел в вестибюль. Квартирные звонки располагались по левой стене. Пока он просматривал колонки с именами, дверь внутреннего коридора приоткрылась и по черно-белому мраморному полу мимо него проскользнула очень интересная блондинка, вся в черном. Агента обдало шлейфом густого пленительного аромата. Он заметил, что левую руку женщина прижимает к животу.
Донахью тоже двинулся к выходу и проследил, как блондинка свернула на 13-ю улицу и направилась к Шестой авеню. Один из типов на крыльце присвистнул:
— Это препод с пятого этажа. Она что, в готику ударилась?
Другой, провожая ее взглядом, едва не свернул себе шею:
— Вряд ли, но я бы у такой поучился.