164876.fb2
— Отец Тэд был моим лучшим редактором. Теперь его нет, и я хочу знать почему. Что вы почерпнули из беседы с ним?
Бритт вздохнула, будто в знак сочувствия:
— Не так уж и много. Но он вполне подпал под ваше описание. Когда я спросила его о родословной, он назвал саму эту идею нежелательным побочным продуктом человеческой изобретательности.
Напряжение Романо внезапно спало. Да, это похоже на Тэда: он всегда умел найти нужные слова.
— Я же вам говорил, — произнес он. — Но ведь существует некая причина, по которой вас к нему послали. Что вам говорил тот первый, кто звонил раньше?
— Он порекомендовал мне двух священников и объяснил, как с ними связаться. Уверял, что эти люди могут предоставить мне добавочные сведения о Le Serpent Rouge, но предупредил, что информацией они делятся крайне неохотно. Мне предстояло самой их разговорить. Аноним подсказал мне пароли для обоих священников, чтобы они поняли, насколько я уже в курсе дела. Отец Маттео звался Уриил, а отец Метьюс — Рафаил, но и тот и другой категорически отрицали свою осведомленность о родословной. Тем не менее они оба впали в ступор, когда услышали эти тайные прозвища.
Имена архангелов ничего не объяснили отцу Романо — он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь разговаривал с Тэдом на эту тему. Ничто в его наставнике не указывало на его причастность к некоему тайному сообществу. Вся эта история выглядела полнейшей нелепицей, Романо не видел в ней ни крупицы смысла. Но тогда почему Тэд оказался жертвой? Какая связь между ним и покушением на Бритт Хэймар? Может быть, крест подскажет отгадку?
Отец Романо надевал крест только по особым случаям и хранил его у себя в кабинете. Он выдвинул ящик стола и вынул распятие из бархатного мешочка, заметив, что Бритт при этом странно напряглась.
— Мы, возможно, забыли о самом существенном. — Романо положил крест перед собой. — Давайте поразмыслим как следует. Это единственное звено, которое связывает нас троих воедино. — Он принялся задумчиво обводить пальцем контуры массивного железного распятия. — Отец Тэд говорил, что это реликвия, что ему ее подарили в Швейцарии, в день принятия обета. Правда, подробностей он никогда не рассказывал — вскользь упоминал только, что крест издавна передается из поколения в поколение среди священников, а его происхождение давно забылось.
— А мы могли бы его как-нибудь установить? — заинтересовалась Бритт. — У церкви ведь имеются описи официально известных реликвий?
— Об этом я и сам уже думал, — ответил Романо. — Пробовал установить, но ничего не добился. Вряд ли это распятие носил какой-нибудь святой — тем более что вы видели точно такое же у отца Маттео.
Бритт склонилась ближе к кресту и стала внимательно его рассматривать.
— Поразительно. Ручаюсь чем угодно, но у отца Маттео был точь-в-точь такой же.
Романо мельком взглянул на угол стола и увидел конверт — письмо Тэда. Может быть, отец Натан Синклер что-то прояснит насчет креста? В дверь два раза энергично стукнули, и в кабинет просунулись две любопытные рожицы.
— Простите, отец, мы не знали, что вы не один.
— Входите, входите, — пригласил Романо. — Пара свежих голов будет нам очень кстати, чтобы во всем разобраться.
Он представил профессора Хэймар Карлоте и Чарли — те неловко поздоровались и остались мяться у дверей, переглядываясь. Когда Романо сообщил ассистентам, что Бритт совсем недавно встречалась и с отцом Маттео, и с отцом Метьюсом, те разинули рты от изумления.
— Вы подоспели как раз вовремя, — добавил священник. — Профессор Хэймар, если вы не торопитесь, Чарли и Карлота проводят вас вниз, и вы возьмете что-нибудь к ленчу — я угощаю. Покупайте и возвращайтесь сюда — тогда мы все вместе постараемся подвести общий знаменатель под эти печальные события.
— Мне такая идея нравится, — кивнула Бритт.
Она встала и выжидательно посмотрела на Карлоту и Чарли. Романо вынул из кармана несколько банкнот и протянул их ассистентке, после чего все ушли, оставив священника наедине с самим собой. Он снова поглядел на конверт, а за тем потянулся к телефонной трубке. Подскажет ли Натан Синклер, где искать концы? Тэд… родословная… архангелы… стигматы…
Отец Натан Синклер запихнул в черную дорожную сумку еще кое-какие пожитки, положил на подушку деревянное распятие и застелил постель темно-синим простым покрывалом. Он окинул взглядом комнату — все ли взято? — а затем набросал короткую записку, объясняющую, что у него в последний момент изменились планы и ему нужно срочно вы летать. Закончил послание отец Синклер выражением благодарности Нью-Орлеанскому иезуитскому центру за их всегдашнее гостеприимство и, оставив листок на столе, вышел из комнаты.
Недавний звонок совершенно выбил его из колеи. Отец Метьюс и отец Маттео скончались. Вероятно, он следующий. Совет принимает меры, чтобы оградить его и оставшуюся братию, но время говорит не в их пользу. Спор между жизнью и смертью теперь решают минуты.
Синклер устремился по улице, не обращая внимания на призывную жестикуляцию таксиста на углу. Позади остался магазинчик, предлагающий эротические пирожные, шоколадные конфетки и игрушки для взрослых. Следом за ним промелькнул тату-салон, ярко подсвеченный красным неоном. Вывеска уверяла, что сам Красный Крест гарантирует полную стерильность обслуживания. Витрины ресторанов расхваливали на все лады настоящую каджунскую и креольскую кухню. Вот оно — истинное сердце Нью-Орлеана!
Рядом притормозило еще одно такси — водитель попытался соблазнить Синклера туром по самым горячим барам Французского квартала. Священник проигнорировал предложение и ускорил шаг. Пешком он добрался до отеля «Роял Сент-Чарльз», где ему было предписано снять номер. Там можно будет спокойно разобраться в происшедшем.
Синклер всегда имел в виду вероятность подобного развития событий, но до конца не верил в нее. Степень защиты так высока, думал он, что обеспечивает полную недоступность извне. Лишь Совету Пяти известны ритуальные имена тех, кто входит в Ближний Круг, и их не называют иначе даже за глаза. Вероятно, утечка как-то связана с новостями, донесшимися из Франции. Не иначе, кто-то навел мосты, взломал код или предал общее дело. Вначале он думал, что разглагольствования о родословной основаны на беспочвенных домыслах. Каких только догадок за эти годы не было понастроено — в основном стараниями беспокойных умов и приверженцев теории заговора. Теперь Синклер страшился, что кто-то все же докопался до сути.
Синклер мечтал провести жизнь в безвестности, подобно предшествовавшим ему многочисленным собратьям, которые следовали стопами Христовыми, но один-единственный телефонный звонок положил конец надежде.
Отец Романо держал палец на кнопке разъединения и никак не мог решить, звонить ему в ФБР или нет. С одной стороны, не поговорив с Синклером, он ничего не может сообщить агентам Бюро, а тот меж тем уже выехал на год в Гватемалу для миссионерской работы. С другой стороны, Бритт и ее встреча с обоими ныне покойными священниками… Связана ли все же с ней их кончина? И зачем в нее стреляли? Известие о смерти иезуитов явно ее огорошило, да и не похожа она на хладнокровную убийцу… Романо решил обождать до тех пор, пока побольше не узнает о Бритт и о пресловутой родословной или пока не созвонится с Синклером. Подумав так, он отпустил кнопку на телефонной базе и положил трубку.
Ему снова вспомнился Тэд — как он лежал на кровати. Будто молился. А может, и вправду молился? И еще эти раны… Какие-то они были ненастоящие, почти бескровные. Романо снова взялся за телефон и собрался позвонить Биллу Шелдону, чтобы узнать, получили ли они заключение о смерти, но едва он успел набрать код штата, как в комнату вошла Бритт в сопровождении Чарли и Карлоты, нагруженных двумя тяжелыми пакетами и подносом с напитками. Романо снова положил трубку.
— Надеюсь, мне из этого что-нибудь перепадет? — осведомился он.
— Вам, как всегда, куриный салат по-восточному и булочка с цельными злаками, — объявил Чарли, водружая пакеты на стол. — А зеленый чай — заслуга Карлоты.
Романо встал и помог им сдвинуть компьютеры на край круглого стола, чтобы освободить место для ланча.
Покончив с едой, он неожиданно понял, как выглядит общий знаменатель: Бритт спешила закончить книгу, чтобы обнародовать результаты своих исследований, и это могло спровоцировать кончину обоих священников.
Гавриил бегом спустился на первый уровень нью-орлеанского международного аэропорта Армстронг и окликнул такси. Его рейс опоздал, и времени оставалось в обрез. Он велел отвезти его к собору Сент-Луис на Джексон-сквер: таксисту совершенно не нужно потом вспоминать, что он подвозил пассажира из аэропорта к отелю Роял Сент-Чарльз. От собора до отеля можно шесть или даже восемь кварталов пройти пешком.
Гавриил удобно расположился на заднем сиденье и подставил лицо под воздушную струю кондиционера. Поглаживая ладонью прохладную шероховатую кожаную обивку, он впал в мрачное спокойствие. На сегодня план ясен, а потом останется только заключительный этап. Собрание в святилище наконец-то подведет итог всему. Сам Господь ниспослал ему испытание: искоренить богохульство, виной которому — неведение и алчность человеческого разума.
Пройдет несколько дней, и церковь снова сможет нести веру страждущим, не опасаясь угрозы со стороны «Rex Deus». Только членам Совета Пяти ведомы устные предания братства и его деяния. И они, и весь Ближний Круг должны навеки исчезнуть. Второе Пришествие состоится, как некогда предвещал сам Господь, и исполнится предсказанное в Евангелиях: «…и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою».[8]
После обеда отец Романо и Бритт вкратце передали Карлоте и Чарли суть той части их беседы, где речь шла о покушении и о кончине священников. Решено было сосредоточить внимание на поиске наиболее вероятных связующих элементов между Бритт, Романо и мотивами неизвестного злоумышленника, вознамерившегося лишить жизни профессора Хэймар и обоих иезуитов. Допивая зеленый чай, Романо задумчиво глядел на Бритт.
— Думаю, что самый очевидный фактор — это ваши исследования для будущей книги.
— И звонки насчет евангелия от Иакова — лишнее тому доказательство, — подтвердил Чарли. — Из-за них вы с отцом Романо оказались на станции, а тип, который послал вам фрагмент рукописи, навел вас на отцов Маттео и Метьюса.
— Но я уверена, что это не один и тот же человек, — не соглашалась Бритт.
— Однако они оба упоминали неизвестное Евангелие, — вмешалась Карлота. — Все это напрямую касается вашей идеи о родословной и, вероятно, ставит кого-то под удар — возможно, целую организацию. Или кто-нибудь решил, что вы выведали информацию, которой на самом деле не располагаете.
— Или он просто псих, — предположил Чарли.
Бритт тут же вспомнила замечание отца Романо насчет «голоса из зала». Она постепенно проникалась уважением к ассистентам священника и к их сообразительности. Ей пришло в голову, что она ничего не потеряет — напротив, даже выиграет, — если поделится с ними своими текущими соображениями: некоторые частности ей никак не удавалось связать воедино. Сам Романо не вызывал у нее полного доверия — вероятно, потому что он священник. К тому же она никого не собиралась посвящать в материал последней, ключевой главы книги.
— Общую концепцию «Подложного Иисуса» можно определить как попытку представить читателю разносторонний обзор исторических фактов, преданий и мифов, в том числе и каноническую версию событий, принятую официальной церковью, — пояснила Бритт. — Пресса же увидела в моей книге в первую очередь сенсацию, а вовсе не научное сочинение.
— И все же создается впечатление, что вы собрались развенчивать христианство, — заметил Чарли.
— Нет же, Чарли! В мои намерения входит лишь показать более широкий спектр представлений об Иисусе Христе в пику донельзя однобоким воззрениям церкви.
— Но, придавая вес воззрениям, противоречащим официальной доктрине, тем самым не развенчиваете ли вы ее? — не отступал юноша.
— Ну же, Чарли, — перебил его Романо. — Мы здесь собрались не для дебатов о книге и взглядах профессора Хэймар — для этого можно выбрать другое время. Давайте постараемся не отходить от темы, а сейчас это — исследования родословной и рукопись Иакова. Я согласен с тобой и с Карлотой: здесь скрывается некая подоплека.
Они переглянулись и, не сговариваясь, кивнули.
— Так и есть, — откликнулась Бритт. — Мои сомнения насчет обоснованности христианских верований частично проистекают из моих прошлых исследований о коханим — верховных жрецах Иерусалимского храма времен Иисуса. Собирая материал для предыдущей книги, я проделала значительную работу по изучению гностических Евангелий и посланий святого Павла. Они и привели меня к фундаментальному вопросу: явился ли Христос для разоблачения или для искупления?