— Но мне казалось, что вы, иезуиты, — все либералы и наносите свой узор на патину времени…
— Все это мы можем с вами обсудить в более академической обстановке, когда вы выздоровеете. — Романо вежливо улыбнулся и снова посерьезнел: — Я пришел с вами поговорить о более важном деле. — Он взглянул ей прямо в глаза: — Не расскажете ли вы мне, что привело вас на станцию Гранд-Централ сегодня утром?
Бритт даже приподнялась на постели:
— А почему вы спрашиваете?
— Потому что вчера мне позвонил неизвестный и велел прийти туда, чтобы получить от него манускрипт, написанный Иаковом. Подлинник.
Профессора Хэймар это известие явно поразило, но она быстро справилась с замешательством.
— И что, вы получили этот манускрипт? — спросила она.
— После выстрела все кинулись к выходу. Кто-то в толпе сунул футляр с рукописью прямо мне в руки, и…
— Где же она? — перебила Бритт.
— Не было никакой рукописи.
— Что же было в футляре?
— Сейчас этим занимается полиция. После того как вас увезли на «скорой», я открыл ящичек. И нашел там пистолет.
Женщина в изумлении приоткрыла рот:
— И вы знаете, кто звонил? Раньше вам поступали подобные предложения?
— К сожалению, не знаю. И не поступали. Я мало чем помог следствию. Вот почему и пришел к вам — я хотел узнать, есть ли у нас что-либо общее, помимо профессии.
Хэймар хотела что-то сказать, но вдруг потупилась и пальцем стала приглаживать липкую ленту, которой была прикреплена трубка капельницы. Когда она вновь поглядела на Романо, выражение лица у нее был напряженное.
— Одно я знаю точно, — сухо произнесла она. — Я пишу книгу, которая может не оставить камня на камне от всей церковной организации, а вы — священник со связями в Ватикане.
— Разве вам не интересно, кто в вас стрелял?
— Очень интересно, но я считаю неразумным обсуждать этот вопрос ни с кем, кроме полиции. — Хэймар дотянулась до кнопки вызова и надавила ее: — Я неважно себя чувствую. Простите, пожалуйста, но мне нужно увидеться с доктором. — Она болезненно улыбнулась и стала прощаться: — Спасибо, что навестили, Джозеф. Мы еще вернемся к нашему спору. Я непременно зайду к вам в Фордхэм.
Романо стало ясно, что его выставляют за дверь.
— Желаю вам скорейшего выздоровления и буду рад видеть вас в университете. Приходите, когда сочтете возможным.
Он поднял руку на прощание, повернулся и вышел. Шагая по больничному коридору к лифту, Романо думал о том, что встреча с профессором Хэймар запутала его еще больше.
Бритт Хэймар закрыла глаза и зримо представила себе металлический крест на груди у Романо. Странно, что именно этот крест вызвал у нее ощущение дежавю. Может быть, сказываются последствия шока от выстрела… В голове мельтешили обрывки мыслей. Откуда взялся этот Романо? О манускрипте он знает. Может, он и есть Вестник — тот, кто прислал ей фрагмент рукописи? Или наоборот, он и заманил ее на Гранд-Централ? Во всем этом предстояло разобраться. Сейчас глупая ошибка может стоить ей жизни.
А она-то уже готова была довериться Джозефу Романо… Его репутация эксперта по распознаванию и оценке старинных рукописей слыла безупречной. Бритт неоднократно подумывала о том, чтобы связаться с ним и попросить подтвердить подлинность манускрипта, где содержалось упоминание о детях Иисуса и Марии Магдалины, но ее всякий раз останавливало соображение, что он все-таки священник.
Затем она получила результаты радиоуглеродного анализа, подтверждавшие, что фрагмент рукописи действительно относится ко временам распятия Христа. Значит, это почти наверняка подлинник. Бесспорно, сотрудничество с Романо было бы идеальным вариантом, но когда он спросил, что привело ее на Гранд-Централ, внутри словно бы сработал предупредительный сигнал. А что, если тут не обошлось без вмешательства церкви? И самого Романо…
Все началось с серии статей во французской прессе, содержавших упоминание о Le Serpent Rouge — родословной Иисуса Христа, пережившей века, проползшей сквозь историю подобно «красной змее». Многие положения в тех статьях совпадали с результатами исследований Бритт и ее выводами о возможности существования такой родословной. К сожалению, французские журналы не могли предоставить ни одного вразумительного доказательства своих заявлений, кроме туманного упоминания о некоем неизвестном Евангелии. Большинство этих изданий являлись местными версиями «Стар» или «Нэшнл инквайер»; их предназначением было перемалывать бытующие слухи и придавать им удобоваримую форму для обсуждения за чашечкой кофе или за ужином. Ученые забавлялись, читая эти опусы, но не придавали им особого значения.
Так продолжалось до ее интервью. Репортера интересовало мнение профессора об этих статьях, и она обмолвилась, что они вполне заслуживают внимания. Затем от нее последовало заявление, произведшее эффект разорвавшейся бомбы, — Хэймар сообщила, что у нее имеется зримое свидетельство существования родословной, которое она представит в своей готовящейся к публикации книге «Подложный Иисус». И это признание, и само название книги вызвали к ней немалый интерес средств массовой информации, а также настоятельное требование издателя, чтобы Бритт как можно скорее заканчивала свой труд.
С того дня она спешно добавляла последние штрихи к почти готовому варианту рукописи. Отрывок из пресловутого Евангелия от Иакова, запертый в ее домашнем сейфе, должен был послужить подтверждением некоторых ее выводов, но для того, чтобы убедить подавляющее большинство теологов, требовались более весомые доводы. Ей хотелось любой ценой увидеть манускрипт целиком или хотя бы его фрагменты, уцелевшие за два тысячелетия. Стоя на вокзале Гранд-Централ, она уже думала, что через несколько минут решающее доказательство будет у нее в руках…
И нарвалась на пулю!
Уже в четвертый раз за последние десять минут Филип Арман проходил мимо массивных дорических колонн, украшающих церковный фасад. Большое старинное строение, воткнутое посреди Манхэттена, выглядело нелепо по соседству с многоэтажными зданиями, торговыми фирмами и ресторанами.
Оставалось только гадать, имеют ли церковники отношение к нанявшей его законспирированной организации. Многие из порученных Филипу дел имели религиозную подоплеку, и он часто спрашивал себя, кто же в действительности стоит за теми эксцентричными заказами, для выполнения которых приходится мотаться по всему свету. В одном сомнений не оставалось: за этим стоят большие деньги. Ему, как прежде его отцу, платили за готовность 24/7.[6] И платили немало.
Филип снова вернулся к кирпичной многоэтажке в центре квартала. Ее он наметил еще накануне. Вдоль фасада тянулась низкая железная ограда, за которой росли кусты. Миновав в очередной раз нишу входа, он не заметил в вестибюле ни души. Филип огляделся: улица была пуста, не считая женщины с коляской в полуквартале от него. Теперь пора.
Он обогнул здание сбоку и направился к лесенке, ведущей в подвал. Ее ограждал металлический поручень, покрытый облупившейся белой краской, а к нему цепочкой был пристегнут детский велосипед. Филип спустился по бетонным ступенькам и приложил ухо к стальной двери, разрисованной граффити. Из подвальной прачечной не доносилось ни звука. Этот ход Арман выбрал намеренно, рассудив, что никто не примется за стирку в столь ранний час. Открыть незатейливый замок было секундным делом. Он прошел через тускло освещенный подвал. Внутренняя дверь выводила в узкий центральный дворик, который со всех сторон обступали высокие, потемневшие от времени флигели. По боковым стенам до верхних этажей здания паутиной вились пожарные лестницы.
Филип оглядел окна, выходящие во двор, и с облегчением убедился, что большинство из них еще завешены шторами, а оттуда, где жильцы уже проснулись, никто на него не глазел. Впрочем, его синяя ветровка, защитные штаны и черный чемоданчик при случае убедят любопытных, что он пришел для плановой проверки здания. Наметив нужное окно на пятом этаже, Филип быстро перевернул мусорный бак, встал на него, вытянул на себя пожарную лестницу и полез вверх.
На месте он достал из кармана куртки беспроводную дрель «Дремель», пробурил спиральные ходы вокруг каждого из шурупов внутреннего оконного шпингалета, и они выпали сами собой. Тогда Филип поднял раму и пробрался внутрь. Наткнуться на кого-нибудь в квартире он не опасался: ее обитательница жила одна и в данный момент находилась в больнице скорой помощи, где оправлялась от огнестрельного ранения в плечо. Арман закрыл окно, обильно выдавил на шурупы гель «суперклей» и вставил их обратно в отверстия щеколды на оконной раме. Когда дело будет сделано, он уйдет через входную дверь и захлопнет ее за собой. Таким образом, следов взлома нигде не останется.
Филип включил фонарик «мини-маглайт» и стал шарить точечным лучом по коридору. На свету блеснула красочная литография. Ею оказалась странноватая, немного примитивная роспись по олову, изображающая, как ему вначале показалось, участницу карнавального шествия в «жирный вторник». Арман поискал лучом на картине подпись автора и заметил название, поясняющее, что перед ним — «Дева из Гваделупы». Бегло осмотрев квартиру, он обнаружил немало скульптур, живописных полотен и сувениров в рамках. Было очевидно, что их привезли из Мексики, из Центральной и Южной Америки. Вероятно, белокурая красотка, профессор теологии, не раз наведывалась в края по ту сторону южной американской границы.
Филип проверил ящики и шкафы в каждой комнате. В квартире царил безупречный порядок: все было разложено по местам с почти маниакальной аккуратностью. Конечную цель своего посещения он обнаружил в рабочем кабинете, где находились два стеллажа, компьютер и письменный стол, ящики которого были забиты четко надписанными папками с результатами исследований. Филип не сомневался, что в черном корпусе «Делла» находится главный объект поисков — файлы будущей книги «Подложный Иисус».
Ожидая, пока компьютер загрузится, Филип просмотрел папки в столе и сфотографировал на цифровик некоторые страницы, а также заметки с названиями и адресами. Затем он проверил жесткий диск и вздохнул с облегчением, убедившись, что все его содержимое поместится на одну из припасенных им флэшек. Не медля, он подключил ее к USB-порту и скопировал себе все, что хранилось на винчестере.
Выключив компьютер, Филип убрал все приспособления обратно в чемоданчик. Он дважды проверил, не забыл ли чего-нибудь и все ли осталось на своих местах, и только после этого выбрался из здания. Оттуда он сразу поехал в аэропорт, уже предвкушая полет в Монте-Карло и вознаграждение в двести тысяч долларов наличными. Неплохая зарплата за три дня работы. Странно, но заказчики пожелали, чтобы Хэймар отделалась ранением. Если бы они потребовали убрать ее, это было бы куда проще исполнить: всего-навсего прицелиться точно в сердце.
Отец Романо вошел в свой кабинет — и на него немедленно уставились две пары любопытных глаз. Он подошел к столу и тяжело опустился в кресло.
— Ну что? — хором спросили ассистенты.
— Кажется, переговоры сорвались в самом зачатке.
— Вам что, вообще не удалось с ней увидеться? — удивился Чарли.
— Ну почему же, удалось…
Романо некоторое время рассматривал крышку своего письменного стола, медленно покачивая головой. Наконец он поглядел на своих помощников и невесело усмехнулся.
— Оказывается, она даже читала мои труды. Похоже, отзывы вроде «познавательно» и «не смогли расстаться с официозной линией церкви» можно считать окончательным вердиктом.
— Для человека столь независимых убеждений это почти комплимент, — пожала плечами Карлота.
— Увы, дальше все пошло еще хуже. Как только я спросил, что ей было нужно на Гранд-Централ и видит ли она между нами иную связь, кроме преподавания на теологических факультетах, она фактически указала мне на дверь. Сказала при этом, что пишет книгу, от которой церкви едва ли поздоровится, а я, видите ли, священник со связями в Ватикане.
Ассистенты не успели ничего возразить, потому что в этот момент зазвонил телефон. Трубку схватил Чарли: