Легкий ветерок с залива овевал приятной прохладой гостей, собравшихся на мраморной террасе особняка. Поглядывая на модельные платья и обилие украшений, Касси заключила, что среди присутствующих немало состоятельной публики. Она потрогала обручальное платиновое кольцо, украшенное бриллиантами, которое продолжала носить на безымянном пальце левой руки. Она подумывала о том, что, наверное, ей уже не стоило его носить, но в этот вечер она порадовалась, что не сняла его. В черных брюках и черной футболке она чувствовала себя на общем фоне несколько неловко, но, с другой стороны, она приехала, чтобы делать репортажи об урагане, а не ходить по светским вечеринкам.
К съемочной группе «Вестей» подошел мужчина лет тридцати в белой льняной рубашке, расстегнутой едва ли не до пояса. На покрытой растительностью груди красовалось несколько массивных золотых цепочек. Это был Сардж Такер — импресарио группы. Касси вдруг почувствовала, что неловкость за наряд у нее прошла. Лерой поздоровался с ним за руку и представил остальных:
— Это наш корреспондент Касси Шеридан и оператор Феликс Родригес.
— Приятно познакомиться. Рад вашему приходу, — заявил Такер. — Ребята готовы показать, на что они способны.
— Какими судьбами группа оказалась здесь? — поинтересовалась Касси.
— Сарасота — мой родной город, — пояснил Сардж. — В гастрольном плане у них остался всего один концерт завтра вечером в Тампе. Мы смогли заехать сюда, потому что отсюда недалеко до Тампы, и, кроме того, я попросил их выступить здесь ради меня. У этих парней золотые сердца. Чувствуйте себя как дома, а если вам что-то понадобится, я к вашим услугам.
— Знаете, я хотела вас попросить кое о чем, если, конечно, моя просьба не очень вас затруднит. — Касси решила, что вечер не должен пройти впустую. — Ханна, моя дочь, поклонница вашего коллектива. Нельзя ли мне получить для нее фото с автографами исполнителей?
— Разумеется, можно, — пообещал Сардж, — в конце вечера вы его получите.
Этта радовалась, что вызвалась дежурить у стола регистрации. Она была занята делом и думать о предстоящей операции не оставалось времени. Когда все гости будут в сборе, она извинится и уедет, чтобы лечь спать пораньше. Если операция пройдет удачно, то это будет последняя поездка после наступления темноты, которая вызовет трудности. Доктор Льюис пообещал, что после операции дорожные огни ночью перестанут быть поводом для беспокойства.
А вот и он, легок на помине. Перед ней стоял доктор Льюис в смокинге, который ему очень шел. Этта повертела головой в поисках его дамы. Но он пришел один.
— Добрый вечер, доктор Льюис.
Он не узнал ее. Это было видно по выражению его лица. Ее это немного задело, но потом она логично рассудила, что у доктора сотни пациентов, и как ему всех запомнить? И ее он будет помнить не дольше, чем продлится операция.
— Я Этта Чеймберс, доктор Льюис. Завтра вы удаляете мне катаракту.
— Ах да, конечно, Этта. Рад был встрече.
Продолжать разговор он явно не собирался и сразу ушел, как только его имя было отмечено в списке гостей.
У Этты было большое желание остаться и посмотреть, сколько спиртного позволит себе доктор. Ее ничуть не прельщала перспектива доверять свои глаза хирургу после похмелья.
— Ты, я смотрю, приоделся как на парад. Можно было и не стараться так ради того, чтобы доставить нас.
— Все нормально, Уэбб.
— Не знаю, сколько мы здесь пробудем, Джерри. Ты ничего не имеешь против того, чтобы подождать нас?
«Как будто у меня есть выбор?» — подумал владелец пристани, помогая пассажирам сойти на берег.
— Что вы, Уэбб, конечно, я не против. Я буду ждать вас, сколько понадобится.
— Да, вот еще что, Джерри. На полу в туалете на яхте я нашел рассыпанную детскую присыпку. Ты случайно не одалживал мою яхту кому-нибудь? Скажи, было дело, дружище?
— Нет, Уэбб, конечно нет. Если пойдет слух, что я разрешаю пользоваться яхтами своих клиентов, мне можно будет закрывать лавочку. Может быть, что-то выпало из шкафчика, — предложил Джерри первое, что пришло на ум.
Но такое объяснение не развеяло подозрения Уэбба.
— Мои дети давно выросли из пеленок. Присыпку я в шкафчике не держу. И не забывай, Джерри, кому разрешить попользоваться своей яхтой решаю я, и никто, кроме меня.
Джерри провожал глазами Уэбба с Лу-Энн и другую пару, представленную ему как Глория и Ван, когда они поднимались к террасе по ступеням лестницы от причала, расположенного позади недавно обновленного особняка. Джерри знал Вана, который недавно поставил у его пристани свою яхту. Глория привлекала своими формами. Из окон особняка, построенного в стиле готики Средиземноморья, лился мягкий свет, выгодно освещая гостей. Картина представлялась Джерри кадрами из кино. Он увидел, как Уэбб заговорил с парнем, тащившим тяжелую кинокамеру, и указал на Глорию. Парень вскинул камеру на плечо и навел ее на отливающее золотом платье. Джерри вернулся на яхту и открыл припрятанный в трюме контейнер-холодильник. Он достал банку с пивом «Будвайзер», открыл и уселся дожидаться, когда можно будет пойти наверх и угоститься чем-либо покрепче. Почему он должен быть единственным, кто не пьет шампанское?
Глория чувствовала себя на вершине блаженства, поднимаясь по величественной мраморной лестнице. Ее страшно радовало, что Мерили куда-то запропастилась. В этот вечер царицей бала будет она, Глория. В переливающемся золотистом платье она чувствовала себя как Золушка на балу во дворце. В ее сторону поворачивались не только мужчины, но и женщины: она определенно произвела впечатление своим появлением.
— Дорогая, ты выглядишь сногсшибательно, — шептал ей на ухо Ван, — потрясающе выглядишь. Они все рты раскрыли. — В азарте он стиснул ее руку слишком сильно.
Глории понравилось сравнение с Золушкой. С тех пор, как Мерили стала маленькой киской Уэбба, Глория чувствовала себя замарашкой. Все внимание доставалось Мерили. Ей осточертело оставаться в тени. Она улыбалась и, весело смеясь, потягивала шампанское, а Брайан Меллер тем временем настраивал на нее камеру. Глории хотелось блистать на видеозаписи, которую делал Брайан. Ей было известно, что этот материал должен войти вступительными кадрами в фильм «Бархатные ночи в Венеции». Благодаря этой картине ее дела снова пойдут в гору. Позируя для камеры, она игриво уткнулась в шею Вана.
— Мило, крошка, — одобрил он.
— Всегда пожалуйста, — улыбнулась она.
Глория считала, то Ван Йенсен относится к ней по-дружески. Он отдавал ей предпочтение и говорил об этом. И хотя в кадре Мерили с Ваном изображали вулкан страстей, после съемки они никогда не испытывали друг к другу особого влечения. И судя по всему, теперь отсутствие Мерили его нисколько не огорчало. Глория ценила преданность. Она взяла Вана за руку и решила для себя, что в жарких сценах, в которых должна была состоять страстность «Бархатных ночей», она будет не только играть пылкость, но и покажет, что неравнодушна к нему, и постарается, чтобы ему это понравилось.
Брайан был очень доволен собой. Какой он молодец, что умудрился служить двум хозяевам, причем одновременно. Он использовал каждую возможность, чтобы снимать то, что требовалось ему, но делал это так, чтобы Тони не догадался, что он старается не только для «Санкоуст ньюз».
— Слушай, ты посмотри, кто там, — проговорил Тони, и взгляд его сделался масленым. — Там же Касси Шеридан из «Вестей».
Брайан промолчал.
— Пойду представлюсь.
«Это удачно, — сказал себе Брайан, — теперь можно свободно поснимать для Уэбба».
Пока Феликс, следуя указаниям Лероя, что-то снимал по верхам, Касси угощалась креветками, курятиной и пирогом с кремом, которые разносили официанты. Она потянулась, собираясь взять еще один кусочек креветки, и в этот момент какой-то мужчина рядом с ней похвалил ее кольцо: «Какая красота».
— Спасибо.
— Говорю вам это как специалист, я — ювелир Лесли Себастьян, — представился он.
Касси взяла бокал в левую руку и, отвечая на приветствие ювелира, в свою очередь назвала себя:
— Касси Шеридан.
— Мне ваше лицо кажется знакомым.
— Я работаю в «Вестях».
— Рад познакомиться, — с улыбкой кивнул он.
Касси рассчитывала, что их разговор продолжится, но разговориться им не дали, кто-то тронул Лесли Себастьяна за плечо.
— Простите, — извинился он и отвернулся.
Касси повела плечами и отправилась за очередным бокалом вина.
Когда Уэбб сообщил Лу-Энн, что берет с собой Глорию и Вана, нельзя сказать, что она сильно этому обрадовалась, но и особенно возражать не стала, так как муж уверил ее, что все будет в рамках приличий. Чтобы и дальше вести образ жизни, к которому она так успела привыкнуть, ей следовало идти на некоторые уступки. И в конце концов, в своем следующем фильме Уэбб собирался снимать, как он сказал, Глорию, а не Мерили, к удовольствию Лу-Энн. С первой встречи в офисе Уэбба с Мерили она невзлюбила эту темноволосую красотку. Но Уэбб просто помешан на ней, иначе не скажешь.
Лу-Энн поставила себе целью поговорить с наибольшим количеством гостей. Это была ее работа как члена комитета по сбору средств в благотворительные фонды. С большей частью гостей она была знакома лично либо знала в лицо. В основном одни и те же лица мелькали и на других светских и благотворительных собраниях, проводившихся в Сарасоте на протяжении всего года. Но что это за женщина у бара в черных брюках и футболке? На секунду Лу-Энн даже поморщилась от неудовольствия. Женщина, несомненно, хороша собой, но появиться в подобном наряде на таком вечере было бестактностью с ее стороны.
Для разговора с глазу на глаз такой укромный уголок, как внутренний дворик за домом, подходил как нельзя лучше. Двое пришедших уселись у постамента с бронзовыми фигурами легендарных Ромула и Рема.
— Я уверен, что кольцо то самое, что купили вы, — уверял ювелир. — Оно было одно в своем роде. А мое клеймо внутри устраняет всякие сомнения.
— А что за человек его принес?
— Мне не приходилось видеть его раньше, — сказал Себастьян, — а имени своего он не назвал. Но могу сказать точно, что в магазин он никогда не приходил. Это случайный человек на площади Сент-Армандс.
— А как он выглядел?
— Пожилой, крупный, с седыми усами. Если бы его одеть поприличнее, вид имел бы очень представительный. Кожа загрубевшая, но не от плавания на яхте, и гольф здесь ни при чем. Руки этого человека привыкли к физическому труду.
— Вы купили у него кольцо?
— Нет. Я сказал, что уже поздно и что у меня назначена встреча в другом месте. Я посчитал нужным сначала поговорить с вами. Мы договорились, что он придет завтра. Полиция будет поджидать его. — Себастьян вопросительно посмотрел на собеседника.
— Вы уже сообщили в полицию?
— Нет, я хотел узнать ваше мнение. Я не был уверен, захотите ли вы, чтобы сюда вмешивалась полиция, потому что кольцо для нее покупали вы.
— Мне нужно подумать, Лесли. В конце вечера мы встретимся, и я скажу, что надумал.
Когда на лужайку перед особняком выбежали музыканты группы «Соседские ребята», гости усердно зааплодировали, но обошлось без бешеных восторженных выкриков, которыми обычно сопровождалось их появление перед публикой.
— Привет, Сарасота, — громко объявил в микрофон Сардж Такер. — «Соседские ребята» имеют честь присутствовать сегодня здесь, чтобы оказать поддержку благотворительности в моем родном и любимом городе. Благодарю вас, леди и джентльмены.
Сардж продолжал под звучные одобрительные аплодисменты:
— Сегодня у нас для вас сюрприз. Ребята впервые исполнят на публике свою новую песню, которая достойна возглавить список популярных записей. Итак, без лишних слов я представляю «Соседских ребят» с песней «Никто не знает».
Группа взбежала на сцену под музыку, рвущуюся из усилителей, умело расставленных вокруг особняка, а Сардж Такер легкой трусцой сбежал по ступеням, многочисленные цепочки колыхались в такт его движениям. Касси показалось, что «Никто не знает» мало чем отличалась от других песен этой группы, записи которых Ханна без конца гоняла на своем магнитофоне, включенном на полную мощность. Тогда они раздражали Касси. Теперь она бы дорого отдала, только бы снова оказаться на втором этаже дома в Александрии и пытаться убавить звук орущего магнитофона.
— Не старайтесь изображать восторг, — крикнул кто-то ей в ухо. Это был Сардж Такер. Он улыбался, держа в руках глянцевую фотографию. — Это для вашей дочери, надеюсь, она так пишет свое имя.
— Да, так. Она очень обрадуется. Спасибо, — поблагодарила Касси, изображая на лице довольную улыбку. Чувствовала она себя немного неловко и сомневалась, что Сардж был бы таким же любезным, если бы знал, что снимали они только для видимости и в «Вести» материал не пойдет.
Такер протянул ей свою визитную карточку:
— Если что-нибудь вам понадобится, звоните мне без колебаний.
Касси вежливо спрятала визитку в сумочку.
Она собиралась вызвать такси, а Лерой с Феликсом пусть остаются сколько хотят. Ей хотелось поскорее добраться до гостиницы и лечь спать. Плохо, что к новым знакомствам у нее не лежала душа. А на вечере было несколько мужчин недурной наружности, думала она, глядя на мужчину, выделявшегося приятной внешностью и на котором отлично смотрелся смокинг. Словно почувствовав ее взгляд, он повернулся к ней и приветственно поднял бокал с шампанским. Смутившись, Касси вернулась к бару на террасе. Она достала из сумочки телефон, позвонила в справочную и записала на салфетке номер службы вызова такси. Касси набрала нужный номер, и ей обещали прислать машину через двадцать минут. Чтобы скрасить ожидание, она попросила бармена налить ей бокал мерло. Коротая время в одиночестве и потягивая вино, она стала невольной свидетельницей разговора стоявших рядом трех гостей.
— Вот тебе на! Это же песня Мерили, — заявила женщина в платье из золотистой парчи. — Я точно знаю. Она бы здорово разозлилась, если бы была здесь.
— Как это может быть? — удивился загорелый мужчина в смокинге, стоявший рядом с женщиной в золотой парче.
— Песню эту, Ван, написала она. Мне ли не знать. Мерили несколько месяцев назад играла мне «Никто не знает». Разве ты не замечал, что между съемками она всегда сочиняла музыку?
— Я никогда не обращал внимания, — повел плечами мужчина в смокинге.
Женщина обратилась к другому собеседнику:
— Уэбб, может быть ты что-нибудь сделаешь? Это же нечестно. Песню написала Мерили, а заработать на этом собираются эти шустрые ребята.
— Глория, Мерили сама не маленькая, она сможет, если понадобится, постоять за себя. Она не нуждается ни в моей, ни в твоей, ни в чьей-либо другой помощи. Я не хочу вмешиваться. «Сети желания» подобная реклама ни к чему совершенно.
— Но как может Мерили что-либо поделать, если ее здесь нет? — возразила женщина, тряхнув взбитыми волосами. — Пойми меня правильно, Уэбб. Я рада, что мне представился случай сыграть в «Бархатных ночах», потому что Мерили куда-то подевалась, но мне кажется, что тебе как деловому человеку следует узнать, пока ее нет, что положено ей за сочиненную песню.
Человек, которого называли Уэбб, посмотрел в сторону Касси, словно почувствовал присутствие молчаливого свидетеля их разговора. Касси порозовела от смущения: ее уличили в подслушивании, пусть и невольном. Она допила вино, взяла со стойки сумочку и ушла.
За неимением ничего другого, сойдет и бокал. Оружие идеальное, потому что бокал держали в руках многие гости. Обыкновенный бокал, взятый с подноса официанта. Разбитый бокал с острым краем справится с делом.
— Лесли, можно еще раз с вами поговорить? Давайте пойдем в розарий, там не так слышна музыка.
Ювелир отправился за ним охотно и доверчиво. «Как ягненок на бойню. Бе, бе, бе».
— Так как мне, по-вашему, надо поступить? Стоит позвонить в полицию, и пусть они поджидают его, когда он придет завтра? — спросил Себастьян. Вдоль бетонной дорожки, по которой они шли в розарий, выстроились статуи улыбающихся херувимов, играющих на музыкальных инструментах.
— Когда вы сказали ему прийти?
— После пяти. Сразу же после закрытия магазина.
Они вошли в сад, и ювелир достал из кармана тонкую сигару.
— У меня есть еще. Хотите? — предложил он спутнику.
— Нет, спасибо.
Себастьян сел на скамью. Лицо его на короткое время осветилось, когда он закурил и затянулся.
Бедняга.
— Я оказался в щекотливом положении, Лесли. В очень щекотливом. Вы понимаете меня?
— Конечно, — согласился ювелир. Попыхивая сигарой, он сидел и смотрел прямо перед собой, как вышагивал взад и вперед его собеседник.
— Мне на самом деле не хочется, чтобы в дело вмешалась полиция, потому что я не хочу, чтобы кто-то узнал, что кольцо купил я, помните, Лесли?
— Да, помню. И я никому об этом не говорил. Можете быть уверены.
— Спасибо, Лесли. Ценю это. Поэтому мне нравится иметь с вами дело.
Расхаживавший около ювелира человек выпил последний глоток шампанского и зашел за скамейку. Одна рука его легла на плечо Лесли Себастьяна, обтянутое смокингом, а другая в этот момент разбила кромку бокала о бетонную скамью. Лесли Себастьян с удивлением поднял на него глаза. Затем удивление сменилось тревогой и испугом.
И в тот же момент хрустальный осколок вонзился ему в яремную вену.