"- Зря ты это затеял, Олег... Пустое все... Сколько за кассету заплатил?
- Девять рублей...
- Ну вот, видишь... Наследство, что ли, получил?.. Такие деньги на ерунду тратить!..
- Ладно, отец, давай начинай, пленка-то идет.
- Что говорить? Батальон из окружения я выводил с тяжкими боями. В конце сентября вошли в Вильчанские леса. Густые они, нечесанные, буреломы, гнилье самоповальное. По дороге к нам присоединился Туранский - политрук из другого батальона нашего полка, армейский прокурор Лысюк, с ними несколько бойцов. У них было наше полковое знамя. У самых лесов настигли нас еще трое - начальник погранзаставы Голохвастов и два его красноармейца. Люди аккуратные, дисциплинированные. Мы их приняли... Какими мы были на ту пору, - сам понимаешь. Обтрепанные, голодные, битые, однако малость уже тертые. Немец кое-чему подучил... Только вот где он теперь-то был, немец, а где наши, мы не знали. Карты имелись, но меченые еще июлем. И все же решили чуток передохнуть, в лесах. Пообстираться в бочажинах, портянки задубелые хотя бы промыть, подсчитать харч, оружие, боеприпасы, а потом уж решить, куда дальше. На все про все двое суток отвели. Утром следующего дня приходит к моему шалашику старший лейтенант-пограничник, докладывает:
- Товарищ капитан, мои люди только что на просеке видели троих конных, в полувоенном, с немецкими автоматами.
- Куда скачут? - спрашиваю.
- Да вроде и не скачут, спокойно в нашу сторону едут.
- Ну вот ты их спокойно и доставь сюда, - говорю.
Минут через пятнадцать смотрю - идут пограничники Голохвастова, а за ними трое ведут коней в поводу, один в пиджаке, в галифе, в сапогах, двое в ватниках, гражданские брюки тоже в кирзачи заправлены.
Вышел я им навстречу.
- Здравствуйте, - говорю, - добрые люди. - Далеко путь держите?
- К вам, - отвечает тот, что в пиджаке, усатый, видно, старший у них. - Мы за вами сутки наблюдаем.
- Сами кто будете? - киваю на их автоматы.
- Здешние мы, - усмехается, мол, гадай, как хочешь.
- Это как же понимать? - спрашиваю.
- В лесу живем, - и опять усмехается.
- Ты мне это самое не крути, - разозлился я. - Наблюдали, говоришь, за нами. А с каким смыслом?
- Увидели вас на подходе к лесу. Вроде нормальная воинская часть. Доложили своему командиру. Он и приказал: "Езжайте, знакомьтесь". Вот мы и приехали.
- Знакомство, - говорю, - с одного боку получается: вы про нас точно знаете - нормальное воинское подразделение, а про себя загадками.
Тут наперед выходит мордатый такой, в ватнике и говорит усатому:
- Кончай, Степан, - распахивает телогреечку, а под ней тельняшка, берет под козырек, как бы докладывает мне: - Старшина второй статьи Хомяков, Черноморский флот. Ты, капитан, не обижайся, - говорит мне. - Мы все тут у немцев в горлянке. Могут заглотать, а нам надо, чтоб подавились. Из партизанского отряда мы, конная разведка.
- Командир наш встретиться с вами желает, - добавил усатый.
- Что ж, будем рады гостю, - говорю.
- А может вы с нами - к нему, - предлагает усатый.
Предложение такое мне не улыбалось.
- Людей, - отвечаю ему, - бросить не могу, места незнакомые, осмотреться надо...
С этим они и отбыли. А на следующий день прибыло их человек семь. Да все на конях. Впереди в кожаной куртке с наганом на боку, в хромовых ладных сапогах мужик, в седле хорошо сидит. А я в этом деле кумекаю, когда-то в кавэскадроне начинал. Возрасту этот мужик вроде моего, может на год-другой старше. А мне на ту пору тридцать исполнилось... Ну, значит подъехали они. Мужик этот соскочил с коня и неспешно - ко мне, с достоинством идет, вроде как превосходство свое демонстрирует, а сам, понимаю, разглядывает меня. Тут надо сказать, что мы к их приходу и подготовочку некоторую провели: помылись, почистились, побрились, подзалатали гимнастерки, подворотнички свеженькие, сапоги да обмотки от пыли да от грязи освободили. Одним словом, какой могли, марафет навели, чтоб эти, из леса, видели, что не беглая мы шантрапа, а боевой батальон... Ну, значит, подходит он, протягивает руку, жмет, чую сильно, с нахальцой, понимаю, и называется:
- Тимофей Кухарь, командир партизанского отряда "Сталинский удар".
- Капитан Зданевич, - отвечаю. - Комбат.
- Ну что ж, идем потолкуем, комбат.
Отошли мы, сели в сторонке.
- Что дальше делать собираешься, комбат? - спрашивает.
- Известное дело, - говорю, - к линии фронта идти, к своим.
- А где она, линия фронта, знаешь? - ухмыльнулся Кухарь.
Я достал карту, расстелил.
Посмотрел он на карту, говорит:
- Нету тут ее, мала твоя карта, капитан, линия фронта далеко на востоке теперь. Покуда будешь выбираться из этих лесов, фронт уйдет еще дальше. А выбираться не по бульвару, вокруг немцы. Так что один у тебя путь - вливаться в мой отряд.
Я ничего ему сразу не ответил. Пошли мы назад, к шалашикам, где ждали мои люди. Я посмотрел на них - истощенных, почти безоружных. В том, что говорил Кухарь, была правда. Но решать одному мне было не с руки, хотел посоветоваться с другими командирами. Так и сказал Кухарю. Договорились, что оставит одного хлопца у нас, а утром назавтра хлопец этот проведет меня к Кухарю с окончательным моим ответом. Когда он уехал, сошлись мы вчетвером - я, прокурор Лысюк, политрук Туранский и начальник заставы Голохвастов. Изложил я им обстановку. Туранский сразу, наотрез:
- Мы боевой батальон, армейская часть. Знамя полка у нас. Надо пробиваться через линию фронта к своей дивизии.
- А где она? - спросил Лысюк. - Да и существует ли вообще теперь. Может, от нее только мы и остались.
- Идти придется с боями. Оружия и боеприпасов почти нет. Харчи заканчиваются. По дороге можем потерять весь батальон, - сказал пограничник. - Надо начинать войну здесь, в тылу.
- Вливаться в отряд Кухаря? - спросил я.
- Партизанить? Какие мы партизаны! - кипятился Туранский. - Нас посчитают дезертирами. Знамя полка у нас. Комдив знает об этом.
- Важно, чтоб немцы почувствовали, что мы не дезертиры, - сказал прокурор. - Твое мнение, капитан? - спросил он у меня.
- Будем воевать в тылу врага, - подумав, сказал я. - Объединяться с Кухарем не станем. У нас знамя, потому мы и есть отдельная воинская часть. Окруженцев появится еще немало, пополнимся.
Тут же определили: я - комбат, Туранский - комиссар, Голохвастов мой начальник штаба, а прокурор - зам по разведке. Отряд будет называться "Месть". Решили пока базироваться здесь, в Вильчанских лесах. Вместо шалашиков сооружать блиндажи, оборону. Оружие, боеприпасы попробовать выпросить у Кухаря.
На другой день я и отправился к нему. База у него, надо сказать, была крепкая. Народу много. Одним словом, ударная сила. Встретил он меня как доброго гостя, видать, хотел показать, как богато живет, что он в округе хозяин, одним словом, поманить намерение имел. Молодайка внесла сковороду с яичницей на сале, вареную картошку, кусок окорока, соленые огурчики, квашеную капусту, тут же, конечно, и бутылка самогонки на клюквенном соку. Выпили по полстакана.
- Ты ешь, ешь, - посмеиваясь, сказал Кухарь, видя, как я сдерживаюсь для солидности, грызу себе корочку, вкусная такая, домашняя, поджаристая, с присохшими угольками. А жрать-то страсть, как хотелось!