- Это я уже тоже знаю. Его не было неделю, бюллетенил...
- Ну что, пошли? Вы куда?
- В облкниготорг. А вы?
- Сбегаю еще на Центральный рынок. Там возле молочного павильона частники из районов продают керамические горшки и миски. Иногда возле них старушки устраивают книжный развал - старье с чердаков сволакивают: подшивки газет, журналы допотопные. Шиманович туда тоже заглядывал. Я позавчера там был. Его знают...
Они расстались...
Заведующую облкниготоргом Скорик не застал, секретарша сказала, что Галина Васильевна ушла в Дом политической книги, там ревизия. Спустившись с третьего этажа новенького панельного дома, он поехал в Дом книги - в другой конец города.
На огромной стеклянной двери висела табличка: "Извините, у нас переучет". Скорик вошел в большой торговый зал. Девушка, стоявшая на стремянке возле высоких настенных книжных витрин, оглянулась, сказала недовольно:
- Закрыто, у нас переучет. Вы что, читать не умеете?
- Умею, - ответил Скорик. - Мне нужна Галина Васильевна.
- Она в подсобке.
В подсобке сидело несколько женщин, просматривали какие-то бумаги.
- Здравствуйте! - поздоровался Скорик.
Женщины подняли головы.
- Я хотел бы видеть Галину Васильевну.
- Я Галина Васильевна, - поднялась полная женщина с высокой белой башней взбитых волос.
Они вышли в торговый зал. Скорик показал удостоверение, назвался.
- Что вас интересует? - спросила завоблкниготоргом.
- Зубарев. Что вы можете сказать о нем?
- Зубарев?! - она удивилась. - Даже не знаю, что сказать... Три года у нас, никаких претензий не имеем. Книжное дело знает. Отчетность всегда в порядке... Ну что еще? - она пожала плечами.
- А откуда к вам пришел?
- Он подполковник, в отставке. Пришел из политучилища, там работал на кафедре русского языка и литературы. Член партбюро у нас.
- Я бы хотел с ним поговорить.
- Если не секрет, какая-нибудь неприятность в магазине?
- Нет, нет... По другому делу... Вы не могли бы попросить его зайти ко мне?.. Скажите, что поступила жалоба от покупателя, мы проверяем, хотим, чтоб он помог.
- Хорошо... Когда?
- Сегодня. Часа в три. Красноармейская прокуратура, седьмая комната... Как его имя и отчество?
- Дмитрий Николаевич... Я сейчас позвоню ему...
Из Дома книги Скорик поехал к себе.
Было без пяти три, когда в двери постучали.
- Войдите! - откликнулся Скорик.
Вошел Зубарев, Скорик узнал его, встал.
- Входите, Дмитрий Николаевич. Садитесь.
Зубарев сел и молча поднял глаза на Скорика. Сейчас, без сильных стекол очков голубизна глаз уже не казалась такой выцветшей.
- Дмитрий Николаевич, - Скорик сел. - Вы три года работаете в системе книготорга. Сейчас книжный бум, вокруг налипло много разного народа, есть и "штатные", постоянные люди, кое-кто на этом греет руки, мешает вам. Вы согласны?
- Мешают, - коротко ответил Зубарев.
- И этих "штатных" вы не можете не знать.
- Знаю, надоели. Уже обращался в милицию. Безрезультатно.
- А такая фамилия вам не знакома? Шиманович?
- Я был хорошо знаком с Богданом Григорьевичем. Вы напрасно причисляете его к этой публике.
- Когда последний раз вы навещали Шимановича?
- Дома я у него никогда не был, обычно он заходил ко мне, довольно часто.
- А когда последний раз вы его видели?
- Уже в гробу, на похоронах.
- Вы были на похоронах?
- Да. На новом кладбище. Даже фотографировал эту печальную процедуру. Думал, кому-нибудь из родственников захочется иметь на память. Но он, как оказалось, совершенно одинок. Если вам для следствия нужны эти фотоснимки, могу предоставить. Вы, как я понимаю, ведете следствие, ищете убийцу. Далеко продвинулись?
- Откуда вы знаете, что он убит?
- Знакомый адвокат, тоже книжник, бывший коллега Богдана Григорьевича сказал.
- А когда вы видели последний раз Шимановича живым?
- Четырнадцатого, в пятницу, за день до его гибели.