- Ну, чего ты там? Прячешься, или тебе плохо?
Она вернулась.
- Подожди немного. Кружится всё перед глазами.
Марианна обеими руками охватила ему лицо.
- Боже мой, да у тебя опять пошла кровь.
По лбу у Робера стекала тонкая струйка крови.
- Слушай, сядь здесь на ступеньку. Так. И жди меня.
- Зачем, куда ты?
- Тебе нельзя так идти. Нам нужен гостиничный номер с краном и постелью. Нам нужны деньги на номер.
- Розыгрыш национальной лотереи состоится только завтра, - пробормотал он, но голос у него был совсем слаб.
- Подожди, сказала тебе, и не спорь со мной. Я проскочу до Рю-дё-Лап. У меня там есть знакомые. Только подождешь, ты понял? Мне может потребоваться порядочно времени, пока я их разыщу.
Робер безразлично пожал плечами. Каблучки гулко, отрывисто и быстро застучали по широкому тротуару, потом затихли на площади.
"Знакомые. У ней все знакомые - из таких мест, где есть "панели" для шлюх - таких как она сама или почти. Марианна, что из тебя получилось, Марианна?..."
"А ты, когда ее оплакиваешь, всё больше "макро" мне напоминаешь. Был содержанкой, теперь стал "макро".
Какой прогресс. Ты - лицемерное животное: гнушаешься шлюх, но не прочь выпить да покурить на их деньги. Хоть бы сигареты мне оставила. Ну да - когда куришь такие сигареты, легче рассуждать о вреде проституции."
Голова у него снова закружилась и мысли стали путаться. Он привалился спиной к холодной стене, закрыл глаза и попытался уснуть. Наверно, это ему удалось, и когда он очнулся, то напрасно пытался сообразить, сколько прошло времени. Боль притупилась.
Ему казалось, что если он пойдет, то сможет сохранять равновесие. Надо идти. Mарианны никакой нет и ничего удивительного - если она опять нарвалась на каких-нибудь пьяных - тех же самых или других. Он встал, опираясь на стену, и медленно зашагал к площади.
"Раз ты, друг, подаяниями "макро" живешь, то надо и работу "макро" исполнять. Надо стеречь женщину да присматривать, чтобы ее другой кто для собственной выгоды не умыкнул."
Мысли эти вызвали у него отвращение, он обругал себя за них и продолжил медленно шагать по пустой темной площади, пытаясь думать о чем-нибудь другом. Рю-дё-Лап была еще освещена и шумна в этот поздний час - самый поздний час ночи перед рассветом. По тротуарам сновали пьяницы и квартальные женщины, люди, принадлежащие, по крайней мере, по внешности, к "хорошему свету", хулиганы и мошенники в ярких светлых костюмах и темных рубашках, мальчишки-сорванцы в ковбойских штанах и молодые дебютирующие проститутки в платьях-зонтиках.
Робер двигался медленно, внимательно разглядывая прохожих и заглядывая в заведения, битком набитые друг к другу и похожие одно на другое толкающимися и жмущимися друг к другу танцующими парами, тоскливым и бесстыдным воем саксофонов, розовыми или фиолетовыми сумерками и облаками цветного дыма, вьющегося вокруг ламп. Марианны не было. Он медленно дошел до конца улицы туда, где снова начинался мрак ночи, - и так же медленно повернул назад, и уже снова готовился тронуться к площади, когда увидел выходящую из угловой гостиницы Марианну.
- Марианна!
- А, вот ты где. Я ж тебе сказала ждать.
- Я и так жду, как видишь. Но не нахожу смысла торчать там у входа. По-моему, мне лучше.
- По-твоему. Знал бы ты, какой у тебя вид!
И потом, выйдя с Рю-дё-Лап, добавила:
- Не имеет значения. Сейчас уже не имеет. Я нашла денег, сейчас проскочим тут через две улицы, и у нас будет прекрасная спокойная комната.
- Просто не верится. А сколько нашла?
- Тридцать.
- Не может быть.
- Неверующий!
Она сунула руку в сумку и показала ему три банкноты.
- Подожди, - внезапно ощерился он, схватив ее за руку. - Ты как нашла эти деньги?
- Я что, еще и отчет тебе давать должна? Приятельница одна дала.
- Врешь. Это - твои деньги, за твой разврат. Я видел, как ты вышла из гостиницы.
- Видел, как вышла? И что дальше?
- А вот что, и вот что, и вот что.
Он выхватил деньги у нее из руки и теперь ожесточенно рвал их, а потом бросил ей в лицо и ударил по щеке, и хотел ударить еще раз, но лишь опустил руку, развернулся и быстро пошел дальше в темноту.
- Робер!
Он продолжал шагать, не оборачиваясь.
- Робер!
Голос слышался слабее и словно примирительно.
Робер прошел еще немного, невольно замедляя шаги, потом остановился.
"Марианна наверняка пошла следом. Ты ее подождешь. Можешь делать, что хочешь, но нельзя ее не подождать. Можешь с ней расстаться, но только после того, как дождешься, а не так."
Марианна не шла. Если б даже она пошла совсем медленно, даже если она долго сомневалась, прежде чем пойти, то уже должна была дойти. Хотя бы каблучки ее уже должны были послышаться в отдалении.
"Ты один. Один в ночи и в этом городе, где у тебя нет никого, где ты дал исчезнуть и последнему человеку, с которым мог бы быть вместе, за которого мог бы ухватиться, чтобы не упасть в пустоту. Ты один. И до конца. И навсегда."
Робер пошел обратно. Он спешил. Потом побежал. Добежал до Рю-Дё-Лап, огляделся и направился через толпу. В бары заглядывать нет смысла. У ней нет денег на бары. Бары он осмотрит на обратном пути.
- Марианна!
Она еле-еле шла там, впереди, в толчее мошенников, уличных женщин в юбках-зонтиках. Робер снова крикнул, громче, и Марианна обернулась, нерешительно посмотрела и остановилась.
Он схватил ее под руку и вздохнул.