- В доме нижние венцы подгнили. Заменять надо. Да бревна-то так, меж делом. Держите садок.
Александр нагибался к среднему отсеку лодки, заполненному водой, брал извивавшихся, скрежещущих шипами стерлядей, кидал в плетеный красноталовый садок.
- С кем промышлял? С Рэмом Солнцевым, что ли? - спросил Денис.
- С ним.
- Ушкуйники... Рыбнадзор изловит - сети изрубит.
Короткая улыбка Александра приоткрыла на мгновение множество влажных и белых, как у волка, зубов.
- Пусть сунутся... На Волге жить да рыбу не ловить?
Денис толкнул Юрия в бок, подмигивая:
- Вот тебе и теленок... Всем вам не подставляй уши - отжуете мигом.
Вдруг железные пальцы Дениса прищемили ухо меньшого.
- Перестанешь за бревнами шастать по ночам?
Александр спокойно смотрел в его глаза.
- Ну хватит, что ли, давить-то, - медленно, с расстановкой проговорил он, мотнул головой и растер ухо.
- Ну, Санька, извиняй, спасибо за улов, дядю Матвея попотчуем. Женщинам сигнал подам, рыбой пусть займутся, - сказал Денис.
Помогая брату стянуть мокрую робу, Юрий проворно связал рукавами его руки над головой.
- Развяжи, рыжий, ну пусти, - басовито гудел Александр.
- Айда в таком виде на завод, а?
Александр разорвал ворот, смял в комок робу и запустил в брата.
- Погоди, Юра, года через два я тебе загну салазки.
Надел фланелевую куртку, встал рядом с Юрием у решетчатой калитки, поджидая отца. Были они почти вровень, ухо в ухо, но Саша казался ниже, потому что был острижен под машинку.
С улыбкой поглядывая на золотистый пушок на верхней губе брата, Юрий сказал:
- Эх, Саня, я всю ночь переживал, за тебя боялся.
- Чай, не утонул я.
- Хуже, Саня, хуже: боялся, не сманила ли Марфа Холодова.
- Зачем она мне?
- Не стесняйся, брат. Жениться приспичило, признайся, я посватаю. Хочешь? - Юрий умолк. Бешеным огоньком полыхнули сузившиеся глаза Александра. - Ну ладно, Саня, я ошибся. Вона какую персиянку отыскал.
- А-а-а, да это же придурок. Понимаешь, идем с Рэмом по косе, видим, девка играет на губной гармошке. Решила белугу музыкой выманить. Мол, вынырнет белуга-дура на заре, а военный мужик из ружья трах ее по голове. Под кустом сидел. Рэм сказал ей: "Попляшите, белуга любит балет, сама в котел залезет". Обоих привезли. Военный и Рэм спрыгнули у купальни, а ей тут ближе к дому.
- Смеялась она над вами, лопухами.
Крупновы присоединились к рабочим, шедшим по мосту через речушку Алмазную - приток Волги. Любил Денис идти ранним утром вместе с сыновьями, встречая по пути знакомых - старых и молодых сталеваров, механиков, токарей.
У проходной, в стороне от потока рабочих, торопливо докуривал сигарету Рэм Солнцев, ветер раздувал пламя его красновато-медных волос. Соколка не скрывала груди и рук. Казался Рэм сплетенным из мускулов и сухожилий, как беркут.
- С Рэмом трудно работать... уж очень психовый. Жмет на пределе, того и гляди, сгорим, - сказал Александр.
- Рэм горячий, рисковый. Однако умен, самостоятельный, за отцовскую спину не прячется. А соблазн большой: отец-то секретарь горкома. Учись у Рэма, он сталь понимает.
- А вино пить тоже у него учиться?
- Ну ладно, ладно. Иди к товарищам, а то еще подумают: за спину отца-мастера прячешься. Иди!
- За твоей спиной затишка нет.
Подталкивая и тесня друг друга в проходной, они вместе с рабочими вышли на заводской двор. Гудок заглушил говор, змеиное шипение паропроводящих труб, грохот катившихся по рельсам платформ с чугунными чушками к металлическим ломом.
Рабочие ночной смены выпускали сталь. Бледные, утомленные лица выражали то блаженное состояние, которое испытывают люди, завершив тяжелую работу. В канавах розовела остывающая в изложницах сталь.
VI
Три мартена принял Денис от сменного обер-мастера, но вниманием его завладела одна очень старая печь: вел варку стали Александр со своей комсомольской бригадой. Руководил работой Рэм Солнцев.
- Денис Степанович, не опекайте нас, - повторял Рэм, упрямо встряхивая красновато-медными волосами. - Мы покажем старикам, почем фунт изюма.
По давней привычке Денис взял комок огнеупорной глины и начал лепить черта, это занятие успокаивало его.
- Когда думаешь заправлять под? - спросил он сына, заглядывая в печь: уровень шлака понижался, обнажая разъеденную наварку на стенах. - Не жди конца выпуска. Видишь, понижается шлак - заправляй откосы, стены. Не мешкай. Приучайся сразу схватывать все стороны работы.
Пока Александр с подручными подкатывал заправочную машину, Рэм недовольно ворчал:
- Дядя Денис, у Саньки на плечах не пустой чердак. Да и у меня не болванка. Не обламывайте крылья.
Денис отошел и издали наблюдал за работой сына и его подручных. Пальцы его, длинные, узловатые в суставах, не переставали мять глину. Все шло так, как он и ожидал: Рэм действовал стремительно, Александр медленнее.
Вот они плотно забили магнезитовым порошком выпускное отверстие печи. Александр еще раз, уже вручную, кинул на подину несколько лопат обожженного доломита и магнезита, потом приступил к завалке. Рэм грозил кулаком машинисту завалочной машины.
- Проворнее поворачивайся! Зажирел! Лупоглазый!..
Временами Денис завидовал этому человеку с его невероятной, почти молниеносной реакцией на все явления в работе печи. О нем говорили: верткий, от пули сумеет увернуться. Забывая о своих годах, Денис жалел, что не может быть таким же вертким, так же проворно регулировать газ, наращивать и сбивать факел пламени. Правда, печь, на которой работал Рэм, вступила в строй недавно, а выглядела старухой.
"Кто с ним свяжет жизнь, долго не протянет", - подумал Денис. И все же, норовя задеть самолюбие сына, он похвалил Рэма.