- ...она была воплощением красоты, весь мир лежал у ее ног, рассказывал старый подагрик, потягивая коньяк.
Но антиквар не слышал его, хотя изображал внимание. Он думал о тех двоих на бензоколонке, с которыми водитель машины Де Брюн тихо перебросился парой слов. Не они ли должны убрать этого простофилю?
- Да, такой человек, как вы, маркиз, несомненно многое повидал в жизни, в этом я никогда не сомневался, - услышал Грандель собственный голос. Про себя же подумал: "Слюнявая развалина, пугало огородное!" И затем сказал вслух: - Дайте знать Табору. Я хотел бы поговорить с ним, а то уже поздно.
Несмотря на охвативший его страх, художник вошел в залу с напускным спокойствием и повел себя нарочито самоуверенно.
Грандель, словно хозяин, прервал его кичливую болтовню и повелительно указал пальцем на стул.
- Вы прислали мне картину. - Антиквар достал из кожаного футляра свернутый в трубку холст и развернул его. - Работа далека от совершенства, но вы хорошо потрудились. В виде исключения я возьму ее. Сколько вы за нее хотите?
- Цена вам известна. Сто тысяч!
Грандель молча достал из бумажника пять банкнот.
- Прекрасно, даю вам сто франков, и, заметьте, я плачу слишком щедро. Но запомните - это последний случай, когда я что-нибудь покупаю у вас.
- Вы издеваетесь? - прохрипел Табор.
- Сто франков в наши дни большие, очень большие деньги, молодой человек, - прошамкал маркиз. - На вашем месте я бы подумал, хорошо подумал.
- Ну, так как? - спросил Грандель.
- Вы еще пожалеете об этом! - взорвался Табор.
- Если вам больше нечего сказать, можете идти, - рассмеялся Грандель.
Задохнувшись от злости, Табор бросился к двери, но властный окрик Гранделя остановил его на пороге.
- Подождите, милейший! Если вы вернетесь без денег, прекрасная Леора вряд ли встретит вас с распростертыми объятьями. Неужели вы думаете, будто таким, как она, нужна только любовь?
- Чем красивее женщина, поверьте моему опыту, - захихикал маркиз, тем больше опасность, что она сбежит с другим. Против этого есть лишь одно средство, хе-хе-хе...
Грандель снова достал бумажник и бросил на стол две запечатанные пачки денег. На банковских лентах стояли большие черные цифры "1000". От этого зрелища индюшачье лицо Веркруиза слегка вытянулось.
- За одну минуту вы можете заработать тысячу, а то и две, - протянул Грандель. Табор оставался на месте. На стол упала третья пачка. - Давайте поговорим как два человека, у которых нет причин ненавидеть друг друга.
Табор медленно, будто во сне, подошел к столу.
Грандель взял его под руку и повел к стеклянной двери в конце залы.
- Первое, что мне хотелось бы узнать, - антиквар понизил голос, каким образом и от кого вы узнали, что я продал вашу копию Джотто как оригинал?
- Я... спросите что-нибудь другое.
- После того как я получил письмо, в котором вы угрожали мне сообщить обо всем Мажене, я не отреагировал...
- Вы отреагировали! - Табор вышел из себя. - Вы убили его, потому что не могли достать меня и опасались, что я расскажу ему, как вы обманули его с копией! Теперь вы хотите убрать с дороги меня, но тут вы просчитались! Я всем рассказал, что...
- Не кричите так громко! Этот старый осел может услышать разговор, и тогда нашу сделку можно считать несостоявшейся. С моим первым вопросом связаны еще два: кому пришла идея с портретом двух баб? Кто рассказал вам о них? Плачу сразу и наличными.
- Двадцать тысяч - и я скажу вам.
Табор казался самому себе жалким ничтожеством, доносчиком, предателем, но ему нужны были деньги, без денег все рушилось.
- Три тысячи.
- Я сказал - двадцать тысяч.
- Хорошо, пять тысяч.
- Десять тысяч, не меньше.
Неожиданно в памяти Гранделя всплыло серое, нарочито-бесстрастное лицо, маска, за которой, он знал, скрывалась лютая ненависть к нему.
- Десять тысяч? - протяжно произнес Грандель. - Ни одного су. Я сам назову вам имя. Пьязенна!
- Как... каким образом?..
- А теперь проваливайте отсюда!
Табор попытался достать пистолет, но от волнения замешкался, и тут Грандель нанес ему удар по локтю маленькой бронзовой статуэткой, которую схватил с этажерки. Художник закричал от боли.
Грандель выудил из его кармана пистолет, вынул обойму и, оставив в ней один патрон, сунул пистолет снова в карман художника.
- Когда придет время, можете пробить этим патроном в своей голове дырку. А теперь, мой милый, убирайтесь! Иначе мне придется выпить слишком много коньяка, чтобы заглушить мерзкий привкус, который появляется у меня при взгляде на вас.
Качаясь от бессильной злобы, Табор направился к двери.
Грандель вернулся к маркизу.
- Ну как, вы уладили все дела? - заспанным голосом спросил Веркруиз, скосив глаза на пачки банкнот.
- Мы расстались в любви и согласии. Никто не сможет утверждать противное, если этот идиот через несколько шагов споткнется и сломает себе шею, - сказал Грандель, передавая Веркруизу пачку денег. - При случае прошу вас подтвердить, что я находился в вашем обществе, маркиз.
Не говоря ни слова, старик вновь протянул руку.
Помедлив, Грандель вложил в нее вторую пачку.
Веркруиз не убирал руки.
Антиквар спокойно отстранил ее.
Ламбера мучило желание курить. Но если бы те двое, что спрятались в тени за кустами и следили за входом в замок маркиза, заметили огонек, это стоило бы ему жизни. Люди Де Брюна стреляли без промаха.
Через частное сыскное бюро Ламбер установил постоянное наблюдение за антикварным магазином, поэтому в отличие от Пери знал, что Гранделя освободили. Новый ягуар репортера не уступал по мощности машине Де Брюна и, поняв, куда направляется Грандель, Ламбер даже обогнал его.