165119.fb2
Гул в голове Квинтона Гулда, возникший в тот самый момент, когда Ники Холден произнесла эти слова, то уменьшался, то вновь нарастал.
«Ее абсурдное обвинение, будто все, что я вершу, лишь жалкая попытка стать избранником Бога, возмутительно. Я не карлик-уродец, прислуживающий господину, лишь бы добиться благосклонности. Правда, Ники Холден так не сказала, но я-то знаю, она имела в виду именно это».
Квинтон доставил ее Богу два дня назад, и теперь был твердо уверен, что она и впрямь была избрана из-за своей душевной болезни: таким образом Бог объемлет весь мир.
Ибо он любит всех, даже самых невежественных, самых безнадежных. А его — особенно. Обвинения Ники он отметает.
Квинтон прошел на кухню и открыл холодильник. Надо перекусить. Допустим, немного арахисового масла и дольку апельсина. Натурального арахисового масла. Отборная пища самой природы.
Он извлек из вазы с фруктами самый большой апельсин, тщательно вымыл его, разделил на дольки и погрузился в раздумья о ближайшем будущем. Возвращение на тропу.
Он сыграл свою роль, и теперь можно подумать о премии, которая ожидает на финише гонки. За подлинную невесту. За самую красивую женщину в мире, с которой сравнить некого. Он выслеживал ее годами, выжидал, понимая, что в свой час возьмет ее и представит безупречную безгрешную невесту жениху.
А в том, что она действительно безупречна, у Квинтона сомнений не было, потому что он ее познал. Нет, не в библейском смысле и не потому, что не предпринимал попыток. Но та не оценила их, и теперь он понимал, что это правильно — она сберегла себя для Бога. Она девственница, в этом Квинтон уверен.
Что особенно занятно, седьмая, последняя невеста должна явиться по собственной воле. Не просто умереть по собственной воле, но именно предстать перед ним.
За годы, предшествовавшие этому моменту, Квинтон перебрал тысячи вариантов свидания. С улыбкой во весь рот останавливает ее на тротуаре: «Привет, ангелок. Помнишь меня?» Скорее всего она дает ему пощечину и кричит: «Насилуют!»
Можно засыпать ее коробками шоколада с любовными записками, прикинувшись красавцем мужчиной с золотым сердцем. Можно пригласить на ужин. Но она не из тех, кто ужинает с незнакомцами.
Квинтон даже прикидывал возможность пластической операции и официального жениховства, только не был уверен, что сможет играть роль так долго, чтобы заставить ее поверить в серьезность намерений. Наверняка у нее множество поклонников, и единственная причина, отчего она все еще не замужем, состоит в том, что девушка может позволить себе разборчивость. Любой мужчина, у которого в мозгу имеются хотя бы две извилины, мимо такой не пройдет. Иное дело, что их в избытке не наблюдается.
В конце концов он остановился на двух вариантах, которые, если очень постараться, могли сработать. Один был связан с ее семьей. Но тут на сцене, словно дар Божий, появился Человек Дождя, и это позволило Квинтону выработать план настолько безупречный, что у него у самого дух захватило.
И только одно беспокоило — гул в голове. Предвестие особенно сильного психического срыва, сказали бы врачи. По правде говоря, в смысле психозов он был образцовым ребенком. Только мало кто действительно разбирается в психозах.
Квинтон сел за стол, намазал тонкий слой арахисового масла на дольку апельсина, затем прямо с кожурой отправил в рот. В апельсиновой кожуре содержится много нитратов.
Видите ли (Квинтон назидательно погрозил кому-то пальцем), люди не понимают природу психоза. Психоз — это расстройство мысли, нечто вроде шизофрении, когда человек выпадает из действительности в отличие от множественного диссоциативного расстройства идентичности, что ведет к расщеплению личности. Первый вариант весьма распространен, второй крайне редок.
С течением времени мир научился бороться с психозами, применяя бесконечное количество бесчеловечных способов, начиная от электрошока и заканчивая хирургическим удалением отдельных частей мозга. Подобно тому как сейчас мир содрогается при воспоминаниях о таких способах терапии, когда-нибудь он содрогнется при мысли о том, что людей с такими отклонениями пичкали наркотиками и запирали в тюремной камере, словно ведьм.
Ученые все больше склоняются к мысли, что психоз — это признак эволюционного прогресса, выражение способности мозга к самосовершенствованию. По крайней мере в некоторых случаях. Случай Квинтона как раз из таких.
По правде говоря, «выпадение из действительности» может иметь место, только когда существует понимание того, что она собой представляет. Высочайший тип сознания, каким наделен Квинтон, явно утратил контакт с общераспространенным пониманием реальности, но находится в теснейшем контакте с иной, высшей реальностью, которую люди в большинстве своем не воспринимают.
Причем с реальностью духовной, той, что одарила его целью и предназначением.
Шелковистая масса арахисового масла в сочетании с сочной сладостью апельсина — превосходная закуска, она должна войти в ассортимент в качестве особого блюда. Иным такое сочетание покажется странным. Но они не понимают, что, если взглянуть под другим углом зрения, странными покажутся они сами.
Когда-то Земля считалась плоской, а мысль о том, что она круглая, воспринималась как разрыв с реальностью. Ну и какая же реальность по-настоящему реальна?
Точно так же многие не верят в Бога. Но когда-нибудь истина откроется им. Между злом и добром идет жестокая схватка, и мало кто осознает это так же остро, как Квинтон.
Он доел апельсин, вытер ладони бумажной салфеткой и выбросил ее в мусорное ведро под раковиной.
«Отменная закуска, лучше не придумаешь. Одно жаль: сам я, человеческое существо, от такого совершенства далек, как бы к нему ни стремился. Достичь его мешает гул в голове. Прости меня, Отче, я согрешил. И этот грех — не последний».
Квинтон вздохнул и вернулся мыслями к Человеку Дождя. Тот явно не может знать, что Квинтон уже близок к тому, чтобы организовать встречу с прекрасной сестрой. С седьмой — безупречной невестой.
Поразительно, но имя Энджи Фаундер реально означает — Ангел. Чокнутый тип, что перебил всю свою семью и сам покончил с жизнью, назвал двух своих дочерей Райской Птичкой и Ангелом. Клинический случай с религиозным оттенком.
В любом случае отец сыграл свою роль: дал миру дочь-красавицу, которая вот-вот выступит в качестве безупречной невесты. Поистине пути Господни неисповедимы.
Квинтон покинул дом в полдень: сел за руль черного «крайслера» и отправился по своим житейским делам. Покончив с ними, можно ехать в центр Денвера и избавиться от своего томагавка. Если его можно так назвать. На все воля Божья.
Звуки волынок, игравших на похоронах Ники и ее матери, состоявшихся утром, долго еще преследовали Брэда. Два дня проплыли как суденышко, заблудившееся в белом тумане. Что может быть хуже для ФБР, для расследования дела, для него… И для Ники…
Брэд все не мог примириться с мыслью, что ее больше нет, и переживал, что сыграл ключевую роль в ее судьбе. Это он виноват в ее гибели. Ники не Руби, нет, но она была красивой женщиной и с характером. И внезапный конец этой полной жизни женщины поверг его в шок, подобный которому он испытал, когда умерла Руби.
Служащие денверского отделения места себе не находили от растерянности, ярости и горя. На похороны прилетел заместитель директора ФБР, курирующий местное отделение, и провел в конторе два часа, что только усилило всеобщее чувство поражения.
За годы своей карьеры Темпл впервые стал свидетелем, как агент ФБР становится жертвой ритуального убийства. Впрочем, и в истории Бюро такого не бывало. Настроение у него было хуже некуда.
Подробности случившегося начали проникать в прессу: Ники и Мишель Холден знали и любили слишком много людей, и они требовали правды об их гибели. Или большей ее части. Пока им было известно, что какой-то полоумный тип проник в дом, убил Мишель, захватил Ники, привез ее к себе в квартиру и совершил еще одно убийство.
Теперь лишь вопрос времени, когда факт, что Ники стала шестой ритуальной жертвой Коллекционера Невест, попадет на первые полосы газет. А то, что этот человек находится не только под боком, но и вынашивает план седьмого убийства, еще больше повергало следствие в отчаяние.
У детективов не было времени оплакивать мертвых — нужно искать преступника, пока он не натворил новой беды. Брэд до изнеможения размышлял обо всех деталях злодеяний, совершенных убийцей. Он пытался понять особенности его характера, профессию, мотивацию поступков… Пазл не складывался. В итоге он решил еще раз съездить в Центр Благополучия и Разума.
Элисон сидела за небольшим деревянным столом напротив просторного книжного шкафа, набитого книгами по психологии и психиатрии. Она откинулась на спинку стула и посмотрела на Брэда так, как смотрит на ребенка мать, знающая больше, чем говорит.
— Вы тут ни при чем, Брэд.
— Я мог предотвратить это. Не могу отделаться от чувства вины.
— Естественно. И сейчас вы опасаетесь сделать следующий шаг из страха, что снова промахнетесь.
Она говорит о Райской Птичке. Уверенность Элисон, будто у Птички может найтись ключ к этому делу, не давала Брэду покоя. Иначе его бы здесь не было. Но и сейчас он никак не мог решиться.
— Ну же, Брэд, действуйте. У вас есть след…
— У нас есть девушка…
— Женщина.
— …женщина, забывшая то, что видела, когда прикоснулась к телу одной из жертв. Вы это называете следом?
— Разве ваш долг не состоит в том, чтобы тщательнейшим образом изучить каждую такую деталь?
— Но ведь она не может вспомнить.
— Пока не может, — с улыбкой кивнула Элисон.
В том мире, где пребывал Брэд, такие слова не имели смысла. Но с другой стороны, они не дискредитируют того «валета в колоде», которого обнаружила «команда», разве не так?
Элисон наклонилась вперед и облокотилась на стол.
— Знаете, о чем я сейчас думаю?
— Нет.
— Я думаю, что вы боитесь. О нет, не правила нарушить боитесь. Вы боитесь самой Птички.
— С чего вы…
— Мне кажется, у вас возникло к ней чувство, вы боитесь ее задеть. Это та же причина, по какой вы, вероятно, не желаете связывать себя узами. Вам нанес удар монстр под названием «вина», и вы просто не в состоянии вернуться туда, где вам когда-то сделали больно.
Элисон и раньше намекала на это, но, выслушав столь откровенное высказывание, Брэд онемел.
— По-моему, вы готовы влюбиться в нее, — заключила Элисон.
— Что? Нет… — Брэд неловко поежился и скрестил ноги. — Слушайте, я понимаю, вы считаете, все это ей только на пользу, но нельзя же таким образом устраивать отношения… Безумие какое-то.
— Нет, это она безумна, в том-то и беда, правда? Будь на ее месте любой другой, и вы бы не сидели здесь как обиженный мальчишка. Позвольте кое-что сказать вам, офицер: задета будет Птичка, не задета — это последнее, что должно вас беспокоить. Перестаньте относиться к ней как к недочеловеку.
— Выходит, вместо того чтобы сидеть здесь да лясы точить, мне следовало подстегивать ее?
— Я не предлагаю подстегивать. Просто она заслуживает, чтобы с ней обращались как с любым человеческим существом ее возраста. То есть с полной откровенностью.
— Но она не любое человеческое существо!
— Ничего подобного! Неужели вы думаете, Бог любит ее меньше из-за тех обстоятельств, в которых она оказалась?
— Вот только не надо навязывать мне чужих мнений.
— Что ж, офицер. — Элисон вздохнула и снова откинулась назад. — Скажу прямо. Надеюсь, вы отыщете убийцу и положите конец его преступной деятельности еще до того, как появится новая жертва. Ясно, что это психопат. Из-за таких маньяков, как он, о моих «детях» плохо отзываются. Несмотря на то что подавляющее большинство замечательных людей учится справляться со своими психозами, всегда найдется какой-нибудь Майкл Лодор[4], который окончит Йель, а потом убьет свою жену. И вот из-за таких типов весь мир обращается с ними как с прокаженными, и это бесит меня. У вас на руках шесть мертвых женщин, и это ужасно. Но у меня на руках десятки тех, кто, образно говоря, каждодневно глядит в глаза смерти, потому что их заставляют чувствовать себя грязью на подошвах других людей. Недочеловеками. Мертвецами.
«Все ясно», — вздохнул Брэд.
— Вы не можете задеть Птичку больше, чем она уже задета. Вы можете только помочь ей. Нельзя, чтобы ваши страхи и сомнения мешали вам обращаться с ней как с любой другой женщиной.
— Хорошо. — Брэд встал и подошел к окну. — Договорились, не буду. Но в одном вы заблуждаетесь. — Он вернулся на свое место. — Я вовсе не готов влюбиться в нее. Может, мне и нанесен удар, вероятно, я боюсь позволить женщине полюбить меня… Словом, все это психобред. Птичка мне нравится, очень. Она… золото. Но только я в нее не влюблен и влюбляться не собираюсь. Сама мысль об этом…
— Ладно. — У Элисон блеснул в глазах озорной огонек. — В таком случае вы будете просто обращаться с ней как с простой женщиной.
— Я уже пообещал.
— Только в этом случае она будет доверять вам. Только в этом случае она раскроется и покажет свою внутреннюю красоту. При этом не исключено, что она в вас влюбится, если уже не влюбилась.
Брэд ушам своим не верил.
— И знаете что, ничего плохого в этом нет. — Элисон встала. — Не мешайте ей влюбиться в вас. Это может оказать на нее чудесное воздействие.
— Но подстегивать ее я не буду…
— И не надо. Просто пусть она будет для вас женщиной. Не унижайте ее. Улавливаете разницу? — Элисон обогнула стол и направилась к двери. — Да, что насчет избранницы Бога в записке, что оставил убийца?
— «Я вернул Богу его избранницу», — процитировал Брэд.
Элисон взялась за ручку двери и обернулась.
— Чувствуете, звучит по-богословски. Бог — бесконечная любовь, и он в одинаковой мере любит всех. Следовательно, все мы — Божьи избранники. А каждая душа обладает неизмеримой ценностью, не меньшей, нежели ценность невесты, любимой своим женихом. И лишь немногие осознают свою относительную ценность в глазах Бога.
— Хотите сказать, Коллекционер Невест принадлежит к числу этих немногих? — спросил Брэд.
— Кто бы это ни был, он считает, что, отыскивая невесту Христа, он оказывает Богу услугу. Но чего он не понимает, так это что на самом деле он уничтожает избранниц Бога. Все переворачивается с ног на голову, понимаете? Он не ангел, он дьявол. И кто-то должен вправить ему мозги.
— Понимаю, он находится во власти галлюцинаций.
— Да. Но не он один. — Элисон открыла дверь. — Нам пора. Птичка ждет.
— Ах вот как?
— Да, уже целый час.
Страдавший шизофренией выпускник юридического факультета, закопавший свою беременную невесту.