- Оставьте, миссис Горман. В комнате воцарилась тишина.
- А где поставлены динамики, миссис Горман? - спросил Мейер. - Внутри этих ложных потолочных балок? Они полые изнутри, я уже проверил.
- Я полагаю, что вам следует уйти, - медленно проговорила Адель.
- Да, вы правы, - сказал Мейер. Он отставил чашку, тяжело вздохнул и поднялся.
- Я провожу вас, - сказала Адель.
Они прошли через парадную дверь и двинулись по дорожке. Ночь стояла тихая и спокойная. Пронизывающий ветер утих, и легкий иней покрыл траву. Гравий дорожки мягко похрустывал под ногами, пока они шли к автомобилю Мейера.
- Мой муж потерял зрение четыре года назад, - внезапно заговорила Адель. - Он инженер-химик. На заводе, где он работал, произошел взрыв, его могло тогда убить. Но он только потерял зрение. Только и всего. - На мгновение она умолкла, как бы не находя нужных слов. - Только и всего, повторила она вдруг, но на этот раз в этих словах прозвучало такое отчаяние, что Мейеру захотелось по-отечески обнять ее за плечи, как бы прикрывая от обрушившихся бед, захотелось сказать ей какие-то утешительные слова, например, что ночь уже кончается, что солнце вот-вот взойдет...
Он облокотился на крыло своего автомобиля, а она стояла рядом с ним, уставившись взглядом в дорожный гравий и стараясь не смотреть ему в глаза. Они стояли, как заговорщики, обменивающиеся секретами под покровом ночной темноты, такой же странной и таинственной, как и поселившиеся в доме призраки.
- Ему была выплачена крупная компенсация за причиненное увечье, говорила Адель. - И вообще к нам неплохо отнеслись. А кроме того, теперь и я работаю. Я преподаю в школе, детектив Мейер. Собственно, не в школе, а в детском саду. Я очень люблю детей. - Она умолкла, но глаз так и не подняла. - Но иногда.., иногда бывает очень трудно. Понимаете ли, мой отец...
Мейер ждал. Ему внезапно мучительно захотелось, чтобы наконец наступил рассвет, но он продолжал терпеливо ждать. Тут он услышал как она шумно вздохнула, как бы набирая воздуха перед броском в холодную воду. Похоже, она торопилась сделать свое признание под милосердным покровом ночной темноты, не дожидаясь солнечного света.
- Мой отец ушел в отставку пятнадцать лет назад, - она снова сделала глубокий вздох. - Он - игрок, детектив Мейер. Он играет на бегах Он проигрывает крупные суммы денег.
- И поэтому он украл ваши драгоценности? - спросил Мейер.
- А вы узнали и это, да? - просто спросила Адель и наконец подняла на него свои глаза. - Да и как вы могли не узнать. Их же видно насквозь, все эти уловки, все его маленькие хитрости, весь этот глупый спектакль. Такие спектакли никого не могут обмануть. - Она вытерла щеку. Он так и не решился бы сказать, был ли утренний холод причиной этой слезы или что-то другое. Разве что несчастного слепого. Мне.., мне абсолютно наплевать на эту пропажу, драгоценности принадлежали моей матери и хотя она оставила их мне, но ей-то они были куплены отцом, так что.., так что что-то вроде возвращения взятого в долг, и совсем не это меня беспокоит. Да я.., я бы без единого слова отдала ему все эти вещи, если бы он просто сказал, что они кому нужны, но гордость ему не позволяет, он слишком гордый человек. Гордый человек, который.., который крадет у меня и пытается при этом внушить всем, будто это сделали привидения. А в это время мой муж, погруженный в свой темный мир, вслушивается в эти записанные отцом на пленку звуки и пытается представить себе вещи, в существование которых не верит... Поэтому он и потребовал, чтобы я обратилась в полицию, - ему требовался бесстрастный наблюдатель, который опроверг бы его подозрения, подозрения вполне обоснованные, должна вам сказать, что кто-то таскает гроши из шапки слепого... Вот поэтому-то я и пришла к вам, детектив Мейер. Чтобы вы сегодня же ночью приехали к нам в дом. Я надеялась, что вы, может быть, не разберетесь вот так сходу, может быть, обманетесь, как я сама была обманута сначала. Что, возможно, вы скажете моему мужу: "Да, мистер Горман, в вашем доме завелись привидения". Она порывисто положила вдруг руку ему на рукав. Слезы быстро катились по ее лицу, и дыхание стало прерывистым.
- Согласитесь, детектив Мейер, ведь в этом доме и в самом деле есть привидения или духи, если хотите, тени... Прежде всего это тень гордого человека, который когда-то был блестящим юристом и справедливым судьей, а теперь стал игроком и вором; кроме того, дух человека, который когда-то был зрячим, а теперь осужден жить во мраке, блуждая и падая.., в темноте.
На реке прогудел очередной буксир. Адель Горман умолкла. Мейер отворил дверцу своего автомобиля и сел за руль.
- Завтра я позвоню вашему мужу, - мрачно и отрывисто сказал он. Позвоню и скажу, что совершенно уверен в том, что в доме вашем творится нечто сверхъестественное.
- А потом приедете к нам еще раз, детектив Мейер?
- Нет, - сказал он. - Я к вам больше не приеду, миссис Горман.
В дежурном помещении участка подбивали итоги ночи. Рабочий день для них начался в 19 часов 45 минут, а официально их должны были сменить сегодня в 5 часов 45 минут утра, но они еще не ушли с работы, потому что надлежало еще кое-кому задать необходимые вопросы, отпечатать на машинках донесения о проделанной работе и связать кое-где концы с концами прежде чем разойтись по домам. А поскольку пришедшие им на смену детективы тоже начинали готовиться к предстоящему рабочему дню, то в шесть часов в дежурной комнате стояло такое оживление, какого не бывает ни в какое иное время суток.
В комнате для допросов Карелла и Хейвс допрашивали юного Рональда Сэнфорда, в присутствии заместителя прокурора дистрикта, который прибыл сюда значительно раньше, чтобы снять показания миссис Мартин и теперь неожиданно для себя вынужден был присутствовать еще на одном допросе, тогда как больше всего на свете ему хотелось дотащиться до дома и выспаться. Сэнфорд был настолько поражен тем, что сумели установить идентичность почерка, сравнив две отличные по тексту записки, что в ходе своего допроса так и не смог оправиться от этого шока. Он так был горд собой за то, что специально написал текст с ошибками, считая, что если даже сумеют проследить, откуда пришло письмо, то все равно будут твердо уверены, что автор его - какой-то малограмотный тип, но никак не человек, постигающий тонкости бухгалтерского учета. Он так и не смог объяснить, почему решил убить Мэрси Хоуэлл. Он пытался объяснить это, но тут же сбивался и под конец запутался окончательно. Каким-то образом это он увязывал с моральным климатом Америки и с людьми, которые раздеваются на публике, с людьми, которым следовало бы запретить отравлять других, пачкать их своей грязью, вмешиваться в интимную жизнь других, которые только и хотят, что отвоевать себе место в этом мире, которые упорно трудятся над собой, стараясь развить свои способности, которые изучают бухгалтерский учет, а по ночам работают в отеле. А тут появляются эти и хотят все разрушить!
Песня, которую пел в это время Паскуале, допрашиваемый в канцелярии Клингом и О'Брайеном, звучала не столь истерически, но мало чем отличалась от Сэнфордовской. Идея родилась у них с Денни Райдером одновременно. Они сошлись на том, что черномазые в Америке становятся чересчур нахальными, они пробивают себе путь туда, где их и быть не должно, они отбирают рабочие места у порядочных и работящих парней, которые только одного и требуют, чтобы их оставили в покое. Так почему же эти черномазые навязывают себя всем и каждому? Вот они и решили бросить бомбу в их церковь и показать этим обезьянам, что такие вещи не проходят в Америке. Его не особенно волновал тот факт, что его напарник лежит замороженный в морге, как, впрочем, и то, что их маленькая экспедиция на Калвер-авеню стоила жизни трем ни в чем не повинным людям и искалечила еще нескольких. Теперь его интересовало только одно - будет ли его портрет напечатан в газетах.
Мейер Мейер уселся за свой стол и принялся печатать рапорт о привидениях в доме Горманов. Помучавшись немного над листком бумаги, он решил: ну его к черту, этот рапорт. Если лейтенант спросит его, где он пробыл полночи, он скажет, что патрулировал улицы с целью профилактики правонарушений. Бог свидетель, этого добра у них на улице хватает. Он выдернул бланки рапорта из машинки и с облегчением кивнул нетерпеливо прохаживающемуся в ожидании своей очереди Холу Уиллису, что тот может занять его место.
- О'кей, Уиллисс, - сказал он, - можешь приступать.
- Финальменте! - воскликнул Уиллис, хотя никаким итальянцем он не был. Зазвонил телефон.
Солнце уже давно взошло, когда они покинули здание и, миновав зеленые фонари с цифрами 87, вышли по широким ступенькам на улицу. Парк, лежавший по другую сторону улицы, горел последними красками осени, а небо над их головами сияло нетронутой голубизной. День обещал быть ясным и погожим. Все вместе они шли в направлении закусочной, расположенной в полутора кварталах от участка. Мейер и О'Брайен несколько опередили остальных, Карелла, Хейвс и Клинг замыкали шествие. По пути они вяло переговаривались главным образом о событиях сегодняшней ночи. Добравшись до закусочной и повесив на вешалку пальто, они заказали кофе, бутерброды с сыром, сдобные булочки. Мейер сказал, что он, кажется, простудился этой ночью. Карелла порекомендовал ему какие-то таблетки от кашля, которые его жена брала для детей. О'Брайен задумчиво жевал булочку, но тут на другой стороне закусочной он заметил в одной из кабинок девушку, показавшуюся ему знакомой. На ней были синие джинсы и мексиканское пончо яркой расцветки. Девушка была не одна, она разговаривала с молодым человеком в куртке флотского покроя.
- Кажется, я увидел один искомый объект, - сказал О'Брайен. Он встал из-за стола и прошел мимо Клинга с Хейвсом, которые как раз обсуждали новую директиву, устанавливающую какие-то новые дурацкие правила, которые требовалось соблюдать при задержании и обыске.
Девушка вопросительно посмотрела на него, когда он приблизился к их кабинке.
- Мисс Блэр? - спросил он. - Пенелопа Блэр?
- Да, - ответила девушка. - А вы кто такой?
- Детектив О'Брайен, - сказал он. - Восемьдесят седьмой полицейский участок. Ваша мать вчера опять приходила к нам, Пенни. Она просила меня передать вам...
- Да отстаньте вы, наконец, от меня! - сказала Пенелопа Блэр. Неужели полиции больше нечем заняться? Взяли бы тогда и разогнали какую-нибудь демонстрацию, что ли!
Несколько мгновений О'Брайен молча смотрел на нее. А потом кивнул, повернулся и направился к своему столику.
- Ну как? - спросил Клинг.
- Бывает, что и не везет, - отозвался О'Брайен.
II. ДНЕВНАЯ СМЕНА
Парнишке, который голым лежал на бетоне заднего двора большого жилого дома, на вид было лет восемнадцать. У него были довольно длинные волосы, а последние дни он, по-видимому, начал отпускать бороду. И волосы, и борода у него были черного цвета. Тело, распростертое на сером бетоне, казалось чересчур белым, а кровь, обильно залившая тротуар, - чрезмерно яркой.
Смотритель дома обнаружил его без двух минут шесть, когда выносил мусор в контейнеры, установленные на заднем дворе. Парень лежал лицом в луже собственной крови и смотритель не мог узнать его. Не каждый день, вынося мусор, обнаруживаешь мертвое тело на заднем дворе. Однако, несмотря на полученный шок и несмотря на преклонный возраст (ему было уже около восьмидесяти), он весьма оперативно и довольно связно оповестил полицию об этом событии, что, если говорить об оперативности и срочности, удается далеко не каждому жителю города.
Хол Уиллис прибыл на место происшествия в пятнадцать минут седьмого в сопровождении Ричарда Дженеро, который являлся самым свежим пополнением в отделе, будучи произведенным в детективы третьего разряда из патрульных. Форбс и Фелпс из отдела убийств оказались уже на месте. Уиллис был уверен, что между парами сотрудников отдела убийств нет абсолютно никакой разницы. Он, например, никогда не видел, чтобы в одном месте одновременно оказались Форбс с Фелпсом и Моногэн с Монро. Разве это не служило лишним подтверждением того, что это были одни и те же люди? Более того, Уиллису казалось, что полицейские из отдела убийств к тому же еще и регулярно обмениваются своим платьем и что, не исключено, что Форбса и Фелпса зачастую можно увидеть в одежде, принадлежащей Моногэну и Монро. Одним словом, выглядели они там, в отделе убийств, буквально как целый выводок близнецов. - Доброе утро, - сказал Уиллис.
- Утро, - отозвался Фелпс. Форбс ограничился мычанием.
- Нечего сказать, хорошее начало для воскресного дня, - заметил Фелпс.
- А вы ребята, быстро сюда добрались, - сказал Дженеро.
Форбс недоумевающе уставился на него.
- А вы кто такой? - спросил он.
- Дик Дженеро.
- Не слыхал о таком, - сказал Форбс.
- И я о вас никогда не слышал, - ответил Дженеро и глянул на Уиллиса в поисках поддержки.
- Так может, хотя бы об этом парне кто-нибудь слышал? Труп опознали? сухо осведомился Уиллис.
- Ну уж удостоверения личности он с собой точно не прихватил, заметил Фелпс и заржал.
- Разве что засунул его себе в задницу, - сказал Форбс и захохотал, вторя своему напарнику.