- Ну нет, гораздо больше нас всех устроило бы совсем другое! Не догадываетесь что именно, мадемуазель Мулезан? Так это ваша кончина!
- Я не могу допустить, Ремуйе, чтобы вы в моем присутствии подобным образом третировали нашу достопочтенную коллегу, - продекламировал Вермель.
- Оставьте этот номер для старых маразматиков вроде вас, Вермель, а сейчас постарайтесь-ка лучше отработать хоть часть тех денег, что вам тут каждый месяц платят из чистой благотворительности?
- Из благотворительности? - почти завизжал оскорбленный хранитель добродетелей.
- Вот именно.
И тут наконец вступил Франсуа. Он встал и обратился к старшему клерку:
- Вы считаете меня воспитанным человеком, мсье Ремуйе?
- Несомненно.
- Что же, тогда постарайтесь угадать, что я, при всем своем хорошем, нет, блестящем воспитании, думаю об этих двух мокрицах, погрязших в злословии и клевете?
- Могу предположить.
Лепито повернулся к мадемуазель Мулезан и Вермелю.
- Дорогая мадемуазель Мулезан, почтеннейший мсье Вермель, имею честь сообщить вам: вы гов-но! Я надеюсь, мы не разошлись в мнениях, мсье Ремуйе?
- Нисколько, мсье Лепито.
После этого инцидента - самого серьезного из всех, когда-либо происходивших в конторе мэтра Парнака, - временно оставленные врагами позиции вновь охватила тишина. Наконец пробило половину шестого - время окончания рабочего дня для клерков. Звон часов долго отдавался в пустом доме раскатами мрачного эха и, казалось, рвал на части обретенный после схватки покой. Собираясь уходить, мадемуазель Мулезан заметила:
- В мое время, когда в доме кто-то умирал, все часы останавливали.
- Не всем удалось пожить в средние века, - невозмутимо парировал Антуан.
После того как шаги мадемуазель Мулезан и Вермеля затихли в саду, Лепито тоже собрался уходить. Старший клерк задержал его.
- Хочу сказать вам пару слов, Франсуа.
- Вот как? Ну что ж, выкладывайте, старина!
- Я должен просить у вас прощения за то... за то, что собирался сделать по приказу мсье Дезире...
- Ладно, забудем об этом.
- Войдите в мое положение.
- Я и так все понял...
- ...и не держите на меня зла, когда вы станете... короче, потом.
- Успокойтесь, я уже выкинул это из головы.
- Честное слово?
- Клянусь.
- Благодарю вас!
Появление Мишель Парнак прервало это изъявление взаимных симпатий. При виде девушки Франсуа подскочил от досады. Зато Антуан заговорщически улыбнулся.
- Добрый вечер, мадемуазель Мишель... Я как раз ухожу. Мы с Франсуа немного задержались, потому что говорили о вас.
- Обо мне?
Лепито попытался угомонить старшего клерка, решившего оказать ему услугу.
- Прошу вас, Ремуйс!
- Вы только посмотрите, мадемуазель, как он смущен! И знаете почему? Другой темы, кроме "мадемуазель Парнак" для него не существует. Он просто замучил меня.
- Ну сколько можно, Ремуйс? Прекратите!
- Хорошо-хорошо, умолкаю. У меня никакого желания выболтать эту очаровательную тайну. До свидания, мадемуазель! Франсуа, до свидания...
Молодые люди проводили Ремуйе глазами, помолчали.
- Это правда? - наконец спросила Мишель.
- Да нет, конечно!
- Тогда почему он это говорит?
- Воображает, будто я в вас влюблен!
- А вы опять скажете, что это не так?
- Ну конечно, что же еще?
- Я вижу, вы все такой же трусишка!
- Умоляю вас, оставим этот разговор!
- Не понимаю: какой смысл прятаться! Ведь все уже знают, что мы любим друг друга. Ну что может помешать вам любить меня?
- Уверяю вас, Мишель...
- Ах, лучше молчите! Ну кто, скажите, сумеет любить вас больше меня. Кто, лгунишка? И в конце-то концов я единственная дочь мэтра Парнака... Это тоже кое-что значит, разве я не права?
- Но в конце-то концов, Мишель, что вы во мне-то нашли?