Ладно, - Отмахнулся Виктор и побрел в дом. - На днях заеду.
Да уж, тебя дождешься, - вздохнула мать. - Ох, Витенька, не узнаю я тебя! Что с тобой происходит? Не был ты раньше таким...
Каким? - Выглянул из-за двери Виктор.
Колючим, безответственным... эгоистичным! - Высказала сыну давным-давно уже наболевшее мать. - Водку пить начал. Пьяный за руль садишься...
А раньше что - лучше был? Когда крутился торгашом, охранником, прислугой? Или когда на "москвиче" мотался вонючим, вечно грязным извозчиком?
Ты и теперь не чище.
Согласен, - пожал плечами Виктор. - Сейчас пойду, умоюсь. Уж больно ночка тяжелая выдалась.
Левшов подошел к колонке, брызнул себе в лицо пару раз холодной водой, прополоскал горло. Затем приблизился к опечаленной матери и обнял её за плечи:
Ну, извини меня, мама... извини, что наорал тут. Несет меня. Нервы в последнее время стали ни к черту!
Боюсь я за тебя, сынок, - покачала головой мать. - Боюсь. Чувствую недоброе. Еще с тех самых пор, как ты из Петербурга уехал. Не собрался, как следует, никаких вещей не взял. Будто второпях, будто бежал от кого-то! Квартиру, машину - на кого оставил? Здесь новую купил... Дорогая, все говорят! Откуда деньги, сынок?
Заработал, мам. Заработал, - пришлось в очередной раз соврать Виктору. - А квартира - так с ней все в порядке, за коммунальные я заплатил. В конце лета поедешь, проверишь.
А ты?
И я поеду, - заверил Виктор маму. - Вместе поедем. Вот ещё денег заработаю немного, и поедем.
Мать укоризненно покачала головой и напомнила:
Ты к дяде Никону-то все-таки загляни, обещалкин. Он о тебе давно спрашивал.
Поговорить хочет, пообщаться.
Сказал же - заеду, - беспечно кивнул Виктор, и вновь поплелся в дом. Сегодня же вечером, а может, завтра утром. Или вечером... сейчас спать охота.
Наверное, самое полезное, что может сделать для себя человек - это хорошенько выспаться. Кто-то из великих даже изрек однажды: "Сидеть лучше, чем стоять, лежать лучше, чем сидеть, спать лучше, чем бодрствовать... а лучше всего вообще не жить".
Виктор Левшов с этим был совершенно не согласен. И потому, хоть и проспал он, буквально, целый день, но исключительно для того, чтобы вечером снова быть в форме.
Когда Виктор проснулся, стрелки часов уже потеряли потенцию, и безвольно поникли примерно на половине шестого. Он вылез из-под простыни, вышел во двор, от души потянулся - и принялся за хозяйские хлопоты. Закрыл теплицу, напоил козу, убрал из-под ног разбросанный за день садовый инструмент.
Мать ушла в дом, и Виктор услышал, как она включила телевизор. Значит, во двор теперь вряд ли выйдет... Можно было заняться своими собственными делами.
Прежде всего требовалось освободить багажник автомашины.
Минувшей ночью Виктор, в перерыве между прочими шумными мероприятиями, незаметно и без огласки посетил саперную часть на так называемой Лысой горе, в которой "добивали" последние деньки срочной службы несколько его приятелей.
Часть была кадрированной, то есть неполной, и представляла собой несколько гектаров складов и хранилищ всяческого армейского имущества. Все это богатство охранялось ротой полуголодных солдатиков, находившихся под началом майора с метким прозвищем Самогон и нескольких прапорщиков, хозяйственных и трудолюбивых, как муравьи.
Как правило, служба солдат и прапорщиков этой войсковой части сводилась к починке ржавой майорской "волги" или к достройке под неё гаража. При этом, охраняемый объект оставался практически без присмотра, и только небольшая часть личного состава роты сторожила емкости с горючим и "личный бункер" майора - врытое в холм противорадиационное укрытие, приспособленное под склад всего, что в современных рыночных условиях представляло хоть какую-нибудь ценность.
С некоторых пор, Виктор начал поставлять служивым людям водку, получая взамен кое-какие полезные мелочи из казенных запасов. Сегодня, например, он привез домой два потрепанных карабина, пачку патронов и несколько тротиловых шашек с электродетонаторами. Так что, теперь предстояло выбрать подходящее место, чтобы оборудовать тайник.
... После того, как честно полученное "по бартеру" имущество было качественно упаковано в целлофан и определено в соответствующую яму, Виктор пометил место сломанной веточкой, вымыл машину и заглянул в дом.
Очередной бразильский сериал только что завершился, и вслед за слащавой мелодией телевидение вышвырнуло в народ очередную порцию рекламных роликов. Среди прочих звезд отечественной и зарубежной эстрады в одном из сюжетов мелькнул вдруг почти позабытый Маликов.
Дошел, и этот тоже, - не удержался Виктор. - Вонючий шампунь рекламирует!
Ну, что же, зато... - вступилась за певца мать, - смотри, какие у него волосы.
При чем тут волосы? Кобзон - тот вообще лысый, но парики-то не рекламирует!
Ну, Иосиф Кобзон... - покачала головой мать и предположила:
Да у него, может, и так денег куры не клюют? Он, говорят, с мафией связан...
Ерунда. Треп дешевый! Просто, завидуют ему многие... - Виктор тряхнул головой.
Ладно, мам. Я поехал к дяде Никону и к тете Оле. Как обещал. А потом по делам. Буду поздно.
Ты хотел сказать: рано?
Нет-нет! Сегодня ночевать собираюсь дома.
Что-то не верится...
В этот момент с улицы послышалось тарахтенье маломощного бензинового двигателя.
Ну-ка, мама, я сейчас... - Виктор вышел наружу, чтобы посмотреть, кто подъехал, и от удивления даже присвистнул.
Возле ворот, оседлав миниатюрный мопед "Верховина" и отсвечивая в темноте огоньком сигареты, его поджидал приятель Данила Московский, крупный мужчина явно не подросткового возраста.
Ничего себе! Вот это банда у меня... Крути педали, пока не дали? Что с тобой, дружок, неужели молодость вспомнил?
А что мне до тебя, три километра трусцой бежать? - Огрызнулся Данила.
Что случилось?
Палец из "Аквариума" позвонил. У них там заморочка. "Самбисты" выпендриваются, платить не хотят по счету.
Почему?
Раз, говорят, Муля - бармен, то, значит, барыга. А барыг они кидают. По понятиям.
На много нажрали?
Не знаю. На месте разберемся. Палец сказал, что их там человек шесть-семь.