... Сквозь лозу и прочую царапучую поросль, спутники пробирались по дну оврага примерно полчаса. Затем вскарабкались по склону вверх. Впереди шел Виктор и в прямом смысле прорубал дорогу тесаком. Густой подлесок, казалось, не хотел пропускать людей: под ударами тяжелого лезвия ветви трещали, гнулись, расступались на мгновение, чтобы потом хлестко вернуться обратно и преградить путь идущим. Люди вымотались почти сразу, одежда их взмокла от липкого пота, и Виктор уже хотел объявить привал, когда впереди неожиданно обнаружилась еле приметная, но вполне приемлемая лесная тропа. Она петляла между золотистыми стволами сосен, забирая куда-то влево, а под ногами хрустели сухие сучья и шишки.
Местами виднелись какие-то разрыхления почвы - нечто вроде нор.
Кроты, - со знанием дела объяснил Данила. - Всю тропу перерыли, мать их! Того и гляди, ноги сломаешь.
Уже близко. Метров сто пятьдесят - и все.
Действительно, через пару сотен метров лес расступился, и вся компания, пыхтя и отплевываясь вязкой слюной, очутилась на широкой поляне. Травы здесь было - по пояс, то тут, то там вольготно жужжали крупные, мохнатые шмели.
Смотрите в оба! - Предупредил Муля паич. - И не вперед, а под ноги. На этой поляне раньше армейская полоса препятствий была. Можно запросто в какой-нибудь ров или в канаву сыграть.
Ай-у, ешь твою мать!
Кто? - Обернулся Виктор.
Данила. Кто же еще? - Палец показал в глубь травяных зарослей.
Через мгновение откуда-то снизу появилась ошарашенная физиономия:
Яма, - виновато объяснил Данила.
На противоположном краю поляны, за рядком березок, показались развалины какого-то барака.
Первая казарма. Она не сохранилась совсем... А вторая казарма - вполне ещё ничего.
Можно жить.
Где это?
Метров пятьдесят вниз. Там ещё капонир и столовая.
Что? - Возмутился палец. - Теперь ещё вниз идти? Да я сдохну лучше! Эти чертовы канистры мне руки до пяток вытянули. Сорок литров, мать его...
Ну, потерпи, ты же мужик, - пристыдил приятеля Виктор, у которого, правда, кроме тесака, ничего в руках не было. - Недалеко уже. Правда, Муля?
В нижнюю казарму ввалились все разом. Сбросили вещи на местами прогнивший дощатый пол, устало привалились спинами к перегородкам. Палец открыл канистру и начал жадно глотать из неё теплую, отдающую полиэтиленом воду.
Да, хозяина что-то не видать, - опять вспомнил Данила. - На берегу не встретил, и в хате не встречает.
Может, рыбу ловит. Или ещё чего...
Он нас не ждал, - подал голос Виктор. - Мы ведь без предупреждения.
Объявится. Куда ему отсюда?
Стемнело. Ветер усилился, разгоняя туман, злобно гудел в прохудившеся кровле, заглядывал в оконные проемы песчаной круговертью и, казалось, норовил подхватить здание, чтобы вышвырнуть его с острова вместе с непрошеными гостями.
Располагаемся на ночлег, - распорядился Виктор и вытащил мощный электрический фонарь. Тугой луч света ударился в стену, пополз по ней, брызнул искрами разбросанных по полу стеклянных осколков.
Там, в конце, вроде комната какая-то. И дверь, кажется, цела.
Я погляжу, - вызвался Папич. - Может, туда и переберемся. Ночью холодно будет.
Как там лодка наша? Не унесло бы...
- Не переживай, - успокоил приятеля Палец. - На берег мы её вытащили, брезентом накрыли.
Я лодку цепью прикрутил. Не унесет, - добавил Виктор и в сердцах хлопнул себя по колену ладонью:
Ну, бомжара! И где можно в такую сраную погоду валандаться? Ждем его, ждем...
Я все никак в толк не возьму, - Данила распаковал сумку с продуктами, расстелил на полу клеенку. - Что оно так воняет? Весь вечер принюхиваюсь. Как будто целый полк здесь месяц жил и под себя гадил.
Вообще-то, здание заброшено давным-давно. Никто не убирает.
А бомжик? Он же здесь живет. Неужели совсем оскотинился? Или, может, сам живет в другом месте, а сюда только гадить ходит?
Ну, тогда завтра он точно заявится, - ухмыльнулся Данила. - По нужде.
Не заявится.
Все обернулись. Из темноты вышел Муля Папич, присел рядом, отломил кусок хлеба и начал сосредоточенно, задумчиво жевать.
В чем дело? - Понизив голос, Виктор настороженно огляделся по сторонам.
Издох, - коротко ответил Муля.
Виктор и его спутники, один за другим, поднялись и направились к двери, из-за которой только что появился Папич.
То, что раньше считалось хозяином здешних мест, представляло собой теперь нечто разбухшее, неопределенной формы и цвета. Останки бомжа занимали металлическую солдатскую койку, пружины которой врезались в мертвую плоть, черные губы сомкнулись, а веки распухли. Нестерпимая трупная вонь беспощадно ударила в ноздри собравшимся - Виктор ощутил рвотные позывы и, отвернувшись, обронил фонарь. Неловко подхватив фонарь с пола, он буквально вывалился за дверь:
Муля! Это он?
Наверное, - отрешенно ответил Папич. - Больше, вроде, некому.
С месячишко здесь валяется, - Палец пытался справиться с собой, но в конце концов все-таки не выдержал и, перегнувшись почти пополам, выблевал в угол остатки завтрака.
Не больше четырех дней, - возразил приятелю Данила. - Жара, потому и тело такое...
Откуда знаешь? Ты чего, доктор?
Знакомая ситуация. У меня дядька двоюродный так же помер, Царствие и тому, и другому небесное.
Что делать будем?
Ментам надо бы сообщить.