- Пей! - Восторженно подал стакан Ройтман.
- Извини, начальник. Некоторых упустили... - Полено стрельнул по сторонам настороженным взглядом и опрокинул водку в рот.
- Закуривай, - подключился Виктор, протягивая пачку папирос.
Герой закурил.
- А теперь - вали отсюда, - Павел вновь откупорил бутылку и пригласил:
- Следующий!
Окружающая среда, экологическое равновесие и покой соседей Рогова были спасены. Теперь оставалось только убрать колеса.
Братья заглянули в подвал - и ахнули.
Бетонный пол сплошь был усеян расплющенными, растерзанными трупами четвероногих тварей. От некоторых вообще валялись только задние части...
- Ух ты... Наверное, Пушкин и вправду зубами рвал, - попробовал усмехнуться Виктор.
Но не сделав и пары шагов, пошатнулся от опалившей мозг дикой боли. В глазах поплыли фиолетовые круги, потом полыхнуло...
Рогов застонал и присел на корточки, не в силах справиться с накатившим видением.
- А-а-а!
Лошадиное ржание, лязг стали о сталь, крики, пламя горящих судов... И вот его уже тянут на петле, охватившей шею, по распластанным, скользким от крови трупам варягов, печенегов, русичей, болгар... И вот совсем рядом довольное, смеющееся лицо варвара.
Его лицо... Разрубленное почти пополам.
- Кровь.
- Что, Витюша? Что случилось? Плохо, да? - Подхватил брата Павел.
- Всюду кровь...
- Это от духоты, понимаешь? Плохо тебе стало от духоты. Конечно!
Ройтман почти понес Виктора к выходу:
- Давай-ка, наверх... Подышим. Все и пройдет!
На улице Виктор отдышался. Плеснул на себя воды из мутной лужи - и, кажется, отпустило.
- Спасибо, Пашка...
- Не надо, - попросил брат увидев, что Рогов тянется за сигаретой. Не кури!
Последнее слово Ройтмана отозвались в голове в воспаленном мозгу Виктора тысячеголосым громовым раскатом. Его сначало бросило в холодный пот, потом окатило жаром... В колеблющейся перед глазами пелене возник и растаял княжеский стяг.
- Господи Иисусе!
Полотнище сменилось ликом Пресвятой Девы.
Но что это? Щека её рассечена! Кровь на иконе заливает одежду...
Руки... Бесценный перстень с мизинца Богоматери сверкает яхонтом - и оттого живыми кажутся две змеи, обвившие камень.
- Господи! - Виктор упал на четвереньки и завыл от накатившей вновь нестерпимой боли. - За что? Я же не Куря... Не Куря!
Сказать, что присутствовавший при этом Павел растерялся - все равно, что не сказать ничего. Ройтману стало так жутко, что только этот самый страх и помешал ему смыться куда подальше.
И пока брат корчился в судорогах, Павел бегал вокруг, нелепо размахивая руками и пытаясь разобрать хотя бы отдельные слова:
- Витян, что ты сказал? Курить? Курить хочешь?
- Эпилепсия у него, как пить дать! Приступ... - высунулась из окна пожилая соседка. - Смотри, чтобы язык в горло не запал, а то задохнется насмерть..
Но все уже кончилось - так же внезапно, как началось.
На глазах у опешившего Ройтмана, Виктор встал, отряхнулся и повернувшись к непрошеной советчице произнес:
- Дура. Сама ты - дура!
Затем, предвидя реакцию, вскинул вверх руки и принялся ими по-дирижерски размахивать.
Получилось бесподобно. Дама в окне закатилась сначала изысканной бранной трелью - персонально по адресу Виктора. Потом закудахтала, а под конец отлаяла породистой овчаркой всех соседей скопом.
- Ну, вот, - повернулся Рогов к брату. - Так и живем...
Павел нервно хихикнул.
Виктор потрепал его по плечу, и решительно направился обратно, в сторону подвала:
- Все в порядке. Пошли!
- Куда?
- Колеса-то думаешь выносить? Скоро совсем стемнеет.
... В напряженной работе пролетали час за часом.
Закинув очередную партию покрышек на верхний багажник "запорожца", братья решили перекурить. Поднявшись на лестничную площадку между вторым и третьим этажом, они расположились поудобнее и достали помятые пачки.
- Да-а...
- А что делать?