- Вот поглядишь...
- И когда же вы изволите отчалить? - Хмыкнул Росляков.
- А хоть завтра! К примеру, заберусь под вагон, когда состав из зоны выгонять начнут.
- Не годится, - Рогов помотал головой. - Под вагоном найдут, там спрятаться негде.
- А если в бочку залезть? С пищевыми отходами? И трубку наверх вытянуть, чтобы дышать?
- Нет. Не выйдет.
- Почему это?
- Бочку блевотиной этой почти неделю заполняют. А сейчас зима, морозы... Сверху набрасывают, а внизу уже затвердело. Ты в неё просто не влезешь!
Росляков, часто моргая, глядел на приятелей в изумлении:
- Вы чего, серьезно?
Потом покрутил пальцем у виска и направился к выходу.
- Лечиться вам надо, хлопцы... - посоветовал он уже из коридора. Прямиком в санчасть! А я спать пошел, до подьема-то часа два осталось, не больше.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Глава 1
- Отличные брючки! Ей-Богу, отличные... Почти новые, вот здесь только подлатать и под коленкой чуть-чуть... Нет, что ни говорите, а брючки достались прямо-таки кайфовые.
Контролер Еремеев чмокнул от удовольствия губами и вытянул их в трубочку, который уже раз встряхтивая перед собой чьи-то поношенные джинсы. Прищурился, прикинул на свет протертость материала:
- Все в порядке! Не прогадал.
В дежурку заглянул прапорщик Коваленко. Рассеянно прошелся туда-сюда, сплюнул пару раз в корзину для бумаг и раскорячась опустил задницу на старый, скрипучий табурет.
Он ещё не проронил ни слова, но по вопросительному движению брови прапорщика Еремеев уже догадался, о чем пойдет речь.
И не преминул похвастаться:
- Этап пришел сегодня. Аж - из улан-удинского талды-балды-калды автономного...
Коваленко кивнул: дескать, вопрос исчерпан. Но контролера понесло:
- Человек под тридцать зэков прикатило. И почти все в вольных шмотках! Как положено, всем по новой робе выдали, а это, - Еремеев любовно погладил джинсы маленькой рыжеватой ладошкой, - это все в общую кучу, для последующего оприходования. Народу сбежалось уйма! Мы с Гелязитиновым даже сцепились. Ему пиджачок вельветовый достался, такой... коричнево-ржавый. Так он, старый гомосек, хотел его мне всучить, а себе, значит, джинсы представляете?
- Ну, и как же ты устоял? Штанов не лишился? - Без особого интереса хмыкнул Коваленко.
Видно было, что мысли его заняты чем-то другим. Растаскивание же личных "неположенных" вещей вновь прибывших на зону зэков считалось делом обыденным и, несмотря на явную прибыльность, прапорщика оно уже давно не прельщало.
- Рогом уперся - ни в какую! - Гордо подбоченился Еремеев. Потом, подмигнув, добавил:
- И не прогадал... Татарин-то после получше свой трофей ощупал, а он сплошь кишит вшами. Не то, что брючата мои - вот они, целехонькие. Почти и не ношены, глянь!
Коваленко раздраженно отмахнулся и даже передвинул табурет чуть подальше. Но увлекшийся контролер все продолжал совать штаны ему прямо в нос:
- Да ты глянь, глянь! Почти не протертые, вот тут только, а так... Фирменная вещь. Похоже, английская.
- С чего это?
- Вот тут - на пуговицах и на жопе написано... Буквы не наши, и слово, - Еремеев сощурился и прочел:
- Т-з-а-р... Тзар!
- Барахло кооперативное, - разочаровал его прапорщик. - Такого говна сейчас везде полным-полно.
- Это почему же говно? Почему же кооперативное? - Еремеев насупился и спрятал джинсы за спину. Затем, окинув подозрительным взглядом коллег-контролеров, до того молча наблюдавших за беседой из дальнего угла дежурки, вновь выставил трофей на обсуждение:
- Ну, нет! Глядите. Ясно же написано: "Тзар". Слово, факт, английское, и буквы...
- Тзар! - Передразнил Коваленко. - "Царь", дурья твоя башка... Название русское, но написано по-ихнему. Мода сейчас такая пошла - язык коверкать на их манер, понимаешь? По-русски напиши - никто не купит, а раз из-за бугра, то с руками оторвут.
Еремеев смутился, его даже передернуло, будто на язык попало что-то кислое. Он даже чуть присел и сьежился, как от удара ниже пояса, но буквально через мгновение совладал с душевным конфузом, приосанился, подтянулся...
Сунув джинсы в ящик письменного стола, контролер показал сослуживцам кукиш:
- Плевать! "Тзар", так "тзар"... Все равно брючата отличные, ещё пару лет носить, не переносить. Я под них себе ещё и кроссовочки притарил - вот тут только подклеить...
Коваленко брезгливо поморщился от появившейся на свет вонючей пары обуви и потянулся к "общему" чайнику, закипавшему на самодельной электроплитке:
- Давайте-ка лучше попьем горяченького. Так сказать, чифирнем... Я пачку индийского принес.
- И правильно! - Поддержал его вошедший в помещение Плющев. Вслед за собой опер затянул внутрь волну уличного холода:
- Наливай.
Подхватив с подоконника пыльный стакан, он подал его Коваленко.
Сослуживцы расселись кружком, поуютнее. Подождали, пока покрепче заварится, чифирнули как положено, расслабились...
На улице - мороз, выходить не хочется. И, конечно же, первым напустил на себя деловитость Плющев:
- Послушай, Леха. Понимаешь...
Прапорщик молча изобразил лицом почтительный интерес.
- Да нет, ты пойми правильно! Есть у меня некоторые сомнения. Или, точнее сказать, подозрения... Сам не знаю, как обьяснить, но жопой чую что-то неладное творится.