- Ты чего? Сдурел, что ли? - Отшатнулась Даша.
- А что такое?
- Да в любой момент зайдет кто угодно! - Она поднялась и окатила Рогова нарочито суровым взглядом:
- Ты мне это брось... В дороге - чтоб ни-ни! У нас такое не практикуется, понял?
- Понял, - с сожалением убрал руки Виктор. - Печально... Такие диваны шикарные и - не практикуется?
- Делом лучше займись, - подбоченилась девушка. - Дармоедов я возить не намерена, так что впрягайся-ка в работу!
- А чего делать-то? - Немного растерялся Рогов. - Я завсегда пожалуйста, но, извиняюсь, кроме как по селектору выступить с руководящими указаниями ничего в вашем хозяйстве не понимаю.
- Тоже мне, диспетчер нашелся! - Фыркнула Даша. - Пылесос видишь? Вон, за щитом... Пропылесось ковры в купе и в коридоре, потом титан затопишь.
- А ты?
- А мне, извини за откровенность, себя надо в порядок привести. В уборную сходить, подкраситься... Проводники - они ведь тоже люди!
... В двадцать три часа с минутами фирменный поезд "Красная стрела" подкатился к перрону Московского вокзала. Репродукторы наполнили воздух звуками душещипательной мелодии, и состав замер.
Как по команде, одновременно распахнулись двери, из которых в вечерние сумерки высыпали проводники. Отерли поручни и застыли в ожидании пассажиров - вышколенные, чистенькие, с приветливыми плакатными улыбками на лицах.
А народ уже повалил к вагонам.
Привычная публика - в основном, дородные, холеные мужчины и женщины, не обремененные поклажей. Некоторые немного навеселе: оживленно прощаются, шумят, целуют друг друга и жмут руки остающимся.
Иные, наоборот - суровые, деловитые, преисполненные чувства собственной значимости. Такие широкой, уверенной походкой минуют перрон и тут же исчезают от людских глаз за распахнутой дверью.
Редкой экзотикой тут и там мелькают эстрадные знаменитости и звезды киноэкрана. Странно, они вовсе не смотрятся чужаками среди респектабельных деловых господ, придавая образу "Красной стрелы" некий шарм и дополнительную престижность.
- А это кто? В черном?
- Костя Кинчев, - подтвердила догадку Даша.
- Ни фига себе...
Виктор смиренно стоял за её спиной и таращил ошалелые глаза на шествующих мимо знаменитостей.
Знаменитости вели себя, как простые смертные, и даже время от времени кучковались на посадке, образуя перед вагонами целые созвездия. Виктор и раньше видел их, почти всех - но это происходило либо дома, у телевизора, либо в зрительном зале. А чтобы вот так, запросто...
- Добрый вечер!
- Здравствуйте.
Из-за спины здоровенного темно-лилового негритоса вынырнул Шевчук. Протер платком линзы массивных очков, достал билет и протянул Дарье. Та кивнула, мельком взглянув на пропечатанные компьютером строчки:
- Проходите пожалуйста. Пятое место...
Еле заметно поддернув джинсы, Шевчук занес ногу, чтобы исчезнуть в тамбуре - но замешкался, встретившись взглядом с Виктором. Впрочем, спустя мгновение знаменитый рок-музыкант уже был внутри.
- Что это он? - Даша обернулась к Рогову.
- Не знаю, - покачал головой Виктор.
- А вы похожи. Очень... Нет, правда!
Но Рогов предпочел отшутиться:
- Ага. Мне бы ещё очки, как у него.
Следующим к вагону приближается некто - помощник депутата. Он так и представляется, слащаво улыбаясь: помощник депутата Государственной Думы такой-то...
И зачем-то сует сначала Дарье, а потом Виктору свои визитные карточки:
- Прошу!
Виктор как-то так сразу решает набить ему морду, но подходящего случая по пути не представляется. И в конце концов, уже утром, в столице, слуга народа вместе с нею, заспанной и нетронутой, выскакивает из вагона, на ходу одергивая пиджачек...
В целом, ночное путешествие из Петербурга в Москву прошло спокойно если не считать пары разбитых по неосторожности чашек, да украденной кем-то из пассажиров льняной простыни.
А вот в соседнем вагоне, у того рослого проводника, который перед поездкой пропустил Дарью с Виктором, без приключений не обошлось, даже милицейский наряд вызывали.
Некто, перевозил в столицу деньги. И не то, чтобы сумма оказалась так уж велика, но меры предосторожности были им приняты все, что называется, "как в книжке пишут". Имелся добротный металлический кейс с кодовым замком, огромный газовый "ствол", наручники. Но вот горе - бедняга так испереживался в дороге, таких страстей напредставлял, что под утро, нажравшись для храбрости водочки до невменяемого состояния не чемоданчик пристегнул к себе, а себя самого надежно присобачил наручниками к столу.
А ключ, естественно, куда-то делся... В общем, пришлось обыкновенной ножовкой по металлу выпиливать из купе здоровенную стойку-железяку, с которой господин и удалился - впрочем, возместив ущерб и сполна оплатив причиненные хлопоты.
... По прибытии в парк отстоя, поездная бригада дружно отхохотала над инцидентом на утренней "пятиминутке" и разбрелась по своим вагонам заниматься уборкой.
Полетел в баки всяческий хлам и мусор: забытые кем-то носки, бумажки, пустая и не подлежащая сдаче стеклотара... Надсадно загудели пылесосы, загремели ведра.
- Под диваном покачественнее, - распоряжалась Дарья. - Если проверяющие припрутся, обязательно туда морду сунут.
- Понял, шеф! - Отозвался Виктор, отжимая старую половую тряпку.
Впервые за последние дни он чувствовал себя в полной безопасности. Настроение поднималось, как на дрожжах. Все вокруг радовало, доставляло удовольствие: и вид раскрасневшейся, румяной Даши с закатанными по локоть рукавами, и не похожий ни на что силует высотного здания за окном, и даже плещущаяся в ведре теплая вода.
- Слушай, может, прошвырнемся по Москве? - Спросил Рогов, когда уборка закончилась и вагон принял подобающий вид. - Любопытно, все-таки! Кремль посмотреть, Красную площадь, Мавзолей...
- А ты не был ни разу?
- Только проездом.
Даша наморщила лоб:
- В Мавзолей ты сегодня не попадешь. Суббота, народу пропасть.