По-моему, импресарио даже не успел вставить ключ в замок зажигания — машина сама рванула, испугавшись моего окрика.
Из кафе выбегали какие-то люди, но после драки кулаками не машут.
— Направо!
Насмерть перепуганный Толик все время качал головой, плевался и приговаривал: «Ну вы, хлопци, даетэ!» Но главное — ехал, быстро удаляясь от «кафешантана».
Корзуна нужно было «брать» теплым, пока он не сообразил, что к чему.
— Останови здесь, — приказал я импресарио. Как только машина послушно застыла, повернулся к физику: — Здесь поговорим или дальше поедем? (Пойди, разбери по такому вопросу, кто перед тобой: мент, безошник или сугубо штатский мафиози?)
Он и не разобрал.
— Что я должен сделать? — спросил подавленно.
— Толик, дай лист бумаги и ручку!
Импресарио покорно протянул свою записную книжку.
— Смотрите внимательно, Александр Иванович… Да не в окно! Вот на этом обгоревшем листке — формула красной ртути. А здесь, ниже, какие-то цифры. Что это за цифры?.. Напишите. Вот здесь… в соответствующем порядке.
Он разложил письмена на коленях и засопел. Я решил «дожимать» его между строк. Как только дрожащей от страха и частых попоек рукой он вывел первую строку «формула», что было и без того понятно, я приступил к допросу:
— Для чего эта ртуть применяется?
— Стратегический товар, — буркнул он в ответ.
— Точнее?
Вторая строчка, как оказалось, означала «молекулярный вес».
— Точнее… точнее… гм… Для создания ядерного оружия.
— Какого?
— Кажется, используют в самонаводящихся боеголовках. По американской технологии. За рубежом… Не знаю, я не специалист.
— Пишите дальше!
— Не знаю…
— Чего вы не знаете?
— Вот этого, — он указал на строчку «№ 4 — 19». — Может быть, резервуар?
— Пишите «резервуар»!.. — мне было начхать на то, что он напишет. Куда важнее было то, что он скажет. — Где она производится? Как могла оказаться на нашей территории? Транзит?
— У нас и производится. На Урале, под Свердловском.
— Вы там были?
— Как-то… давно. Я не по этой части. Так, слышал… Там о ней вслух не говорят, она проходит под кодовым названием.
— Каким?
— Не помню.
— Постарайтесь вспомнить, Александр Иванович. Это важно!
Корзун наморщил лоб и, пока вспоминал, вывел четвертую строку: «чистый вес».
— Нет, не помню…
— А «чистый вес» — это что?
— Вес без котейнера. В контейнере делаются отверстия, туда вставляются ампулы. В зависимости от количества — вес. Потом они заливаются смолой.
— Дальше?
Напротив цифр «99, 99» Корзун написал: «пробность», но я решил не тратить время на уточнение этого понятия.
Расшифровка следующей строки превзошла все мои ожидания: боже, кок все просто! Там, где было единственное и такое загадочное слово «cherry», почти машинально физик черкнул… «цвет»!
Цвет! Ну, конечно, цвет, что же еще!
Он вернул мне книжку, записку и «паркер».
— Все?
— А что-нибудь еще?
Корзун усмехнулся, поежился, словно от холода.
— Откуда я знаю, что вам надо? — сказал, отвернувшись к окну. — Может быть, вас интересуют сроки изготовления, точка мгновенного парообразования… Что там еще может быть в характеристике такого продукта… ну реакция «К», реакция «ТЕМП», реакция «PFN»…
Он, конечно, издевался, прекрасно понимая, что я — ни бум-бум в этих делах. И я решил его наказать.
— Пишите! — вернул книжку. — Все пишите.
Он нехотя вернулся к своему занятию. Некоторое время я молча следил за его пером.
— А что будет, если открыть такой контейнер? — спросил.
— Ничего. Если ампулы целы, конечно.
— А если нет?