Стена башни была совершенно гладкой, и подняться по ней невозможно. Вход в башню был со стороны особняка.
— Говорил, ночью надо было идти! — яростно процедил он.
— Утром наверняка проверяли, — пробормотал Буров.
Он расстегнул куртку и сунул конец тонкого эластичного шнура в руки изумленного Андрея. Показал ему на локоть и начал крутиться на месте. Поняв его, Охотник быстро намотал шнур на руку. Осторожно сняв шнур, Лев опустил его кольца на землю. Подняв брючину, вытащил из прибинтованных к ноге ножен небольшой кинжал с длинными «усами» на рукоятке. Андрей распрямил их, привязал к кольцу на рукоятке шнур. Взявшись за него, начал сильно и быстро вращать. Раскрутил, бросил нож вверх. Звон разбитого стекла и падающие вниз осколки подсказали удивленному Андрею, что нож попал в окно. Осторожно потащив шнур на себя и убедившись, что раскрытыми усами он зацепился за раму, Буров показал Охотнику вверх.
— Я туда? — поразился Андрей. — Да ты чего? — возмущенно спросил он. — За альпиниста меня держишь?! Я до половины не долезу, грохнусь!
Буров ухватился руками за шнур, неожиданно быстро, упершись ногами в стену, полез наверх. «Сейчас рама сломается, — со страхом наблюдая за ним, подумал Андрей. — Разобьется на хрен!» — И с облегчением вздохнул, когда Лев, ударом кулака высадив раму, влез в окно и приказал:
— Обмотай себя!
Немного помедлив, Андрей обреченно вздохнул, обмотался свободным концом и уцепился за шнур руками. Расправленные длинные усики кинжала, вдавившись в основание рамы, почти проломили его. Будь окно выше на метр, он бы не успел до него добраться. Ухватившись за шнур руками, уперевшись ногами в деревянный настил, Буров начал медленно пятиться назад, поднимая вверх Андрея.
Бракосочетание во дворце было для Аллы мучительной пыткой. Поэтому, когда церемония наконец завершилась и она стала женой Зарецкого, то, принимая поздравления, скрывала растущую ярость под смущенной улыбкой. Опасаясь, что кто-то поймет ее состояние по глазам, опустила голову на плечо жениха и прошла к машине. Сидевший впереди Саша без умолку восхищался ее красотой, какой-то щедростью хозяина и еще говорил разную чепуху. И она была благодарна ему за это. Болтовня секретаря дала ей возможность не вступать в разговор с мужем. Когда они приехали, их стали поздравлять, дарить цветы, обсыпать деньгами. Алла увидела среди стоявших поодаль боевиков Зарецкого нескольких людей отца. Она чувствовала их укоряющие, даже злые взгляды. Но скоро все это кончится. Алла весело смеялась, благодарила за поздравления, под крики «горько» крепко целовала супруга. Потом шепнула ему:
— Я ненадолго, — и, увидев понимающий кивок Зарецкого, ушла в особняк. Войдя в туалет, остановилась перед зеркалом.
Охотник, прикрыв, чтобы не блестел, оптический прицел куском темной материи, который специально для этого носил с собой, лежал на деревянном настиле у окна, выходящего в сторону особняка. Он видел крадущегося вдоль забора к воротам Бурова. И вдруг, зло выругавшись, вскинул винтовку. Навстречу Льву, расстегивая ширинку, шел рослый парень с автоматом на плече. Готовый в любой момент выстрелить, Андрей краем глаза следил за стремительной фигурой Бурова. Неожиданно он пропал. Удивленно хмыкнув, Охотник припал к прицелу глазом и повел стволом вдоль забора. В это время боевик остановился. Из травы серебряной змейкой вылетел нож. Выронив автомат, парень молча свалился. Буров подхватил автомат. Нагнувшись над боевиком, вытащил из висевшего на ремне чехла два рожка и сунул их за пояс.
— Вот это делает погоду! — восхищенно пробормотал Андрей.
Отодвинувшись назад, чтобы ствол сразу не заметили, он прижал приклад к плечу. Поймав в крест прицела голову Зарецкого, зловеще улыбнулся. К плечу Зарецкого наклонилась молодая красивая женщина в фате и, что-то шепнув ему, вышла из-за стола. Провожая стройную фигуру прицелом, он узнал ее. Это была Алла Бочарова, дочь недавно убитого Кирилла Бочарова.
— Дура ты, девка, — словно она могла услышать его, сказал Охотник. — Ведь твоя мачеха и Зарецкий меня посылали, чтобы я тебя пришил. А свалить это хотели на уголовников. Твое счастье, что приболел я тогда. А может, и несчастье… — поправился он. — Ведь сейчас Лев угрохает.
Поискав Бурова, снова поймал крестом прицела голову Зарецкого. И чуть не заорал от восторга, увидев рядом с ним рыжеватую женщину.
— Зинка! — обрадованно прошептал он. — Вот тебя-то, сука, я первой кончу! — Проводив ее прицелом до места, разрядил винтовку и, прицелившись в дочь Зарецкого, щелкнул курком. Переводя ствол, передернул затвор, поймал крестом голову Ивана Артемьевича, имитировал выстрел.
— Успею, — буркнул Охотник. Зарядив в магазин пять патронов, передернул затвор.
Буров быстро надел на себя куртку убитого, темные очки, спортивную шапочку и не таясь пошел к воротам. С автоматами он видел только «горилл» Дьячковой, и поэтому не боялся, что его узнают стоявшие у машин пятеро парней хозяина. К тому же и времени у них не будет. Остановившись у ворот, он всмотрелся в многочисленных гостей за длинными столами. Не найдя Аллу, нахмурился.
Бочарова вышла из дома и неторопливо шла к своему месту. Она поддерживала прижатый к груди большой букет цветов.
Увидев в прицел возвращающуюся Аллу, зная, что Лев уже у ворот, Охотник провожал ее глазами. И вдруг удивленно хмыкнул. Потряс головой и снова приник к прицелу.
Остановившись у своего места, осторожно положив букет па стол, Бочарова, не убирая цветов с правой руки, подняла левой бокал с шампанским и громко проговорила:
— Внимание! — Гости стихли. — Я хочу сказать тост! Дело в том, что я очень люблю…
Взорвавшись криком «Горько!» гости зааплодировали.
Буров неторопливо, словно оглядывая стоявших поодаль группой молодых женщин — обслуживающий персонал, — прошел вперед и остановился напротив Аллы. Повернувшись, увидел удивленно приоткрывшую рот Дьячкову. «Хорошо, что ты здесь», — готовясь стрелять, подумал он. Поморщившись — Бочарову закрывали сидящие к нему спиной люди, — двинулся дальше. Он понял, Нина узнала его. Но ее удивленный вид удержал его от немедленной стрельбы. Сейчас она начнет выяснять, почему он здесь.
— Целуй меня крепче, — припадая к губам вставшего Зарецкого, прошептала Алла. — Ведь это твой последний поцелуй.
— У нас впереди еще ой как много страстных ночей, — по-своему понял ее слова он. — Я как мужчина еще в силе.
— У нее пистолет! — Андрей увидел под лежащим на столе букетом рукоятку оружия. Припал к прикладу, навел крест прицела на голову Зины.
Буров увидел, как Нина что-то говорит подскочившему к ней спортивного вида мужчине. Кивнув, тот взглянул и, сунув руку в боковой карман спортивного пиджака, пошел к нему.
— Ты убил его! — воскликнула Алла. — Так сдохни и сам! — выхватив из-под цветов «браунинг», повернулась к привставшему Зарецкому, ткнула стволом его в висок.
Охотник нажал на курок. И под грохот автоматной очереди передернул затвор, перевел ствол влево. Он увидел стоящую с пистолетом женщину. На ее белоснежном платье мелкой россыпью брусники виднелись капли крови. А она продолжала нажимать на курок. Пять пуль, выпущенных с близкого расстояния в уткнувшегося головой в стол Зарецкого, превратили его висок в кровавое месиво. Бросившегося к Алле Сашу пуля Охотника откинула на вскочившего Злата.
Широко расставив ноги, Буров короткими, в три-четыре патрона, очередями расстреливал боевиков. В него тоже стреляли. Но прицельно бьющий короткими очередями человек с холодными глазами и закаменевшим лицом был как бы неуязвим.
Охотник быстро и точно стрелял по вооруженным парням. Двумя выстрелами сбил с крыши двоих оставшихся там боевиков. Стрелял быстро, но выборочно. Он отдавал предпочтение тем, кого не мог видеть Буров.
— Ай да баба! — уложив бросившегося на Бочарову Сашу, воскликнул он. — Женила Зарецкого на смерти! Вот это свадьба! И парни молодцы! — увидев, как во дворе вспыхивают короткие рукопашные схватки, а несколько крепких парней, окружив Бочарову, с боем выводят ее со двора, он восторженно выматерился. Не выдержав охватившего его ликования. — Как мы вас, суки! — приподнялся. Из окон дома по нему ударили сразу три автомата.
Расстреляв последний рожок, с двумя пистолетами в руках, Буров, как бы танцуя стремительный танец, спаренными выстрелами уложил двоих и начал отходить. Среди мечущихся по двору гостей царила паника. Выстрелив два последних патрона, на бегу меняя обойму в одном пистолете, Буров бросился к кустам.
— Лев! — услышал он женский голос. — Сюда!
Из окна остановившейся, увешанной шарами и кучкой сбитых цветов «волги» ему призывно махала Алла. Отрицательно покачав головой, неожиданно оскалился в злой улыбке, выбросил вверх большой палец и, упав, покатился к канаве. «Волга» рванулась и, набирая скорость, понеслась дальше.
С другой стороны по асфальтированной ленте шоссе на скорости мчались милицейские машины.
— Послушайте! — стуча кулаками в железную дверь, возмущенно кричал Ризов. — В чем дело? Вызовите моего адвоката!
Громко щелкнул отпираемый замок. Перед открытой дверью камеры стоял среднего роста плотный полковник милиции.
— Что это значит?! — гневно спросил Ризов. — Я ехал на свадьбу своего друга. Какие-то люди, остановив машины и избив моих телохранителей…
— Не расстраивайтесь, Степан Павлович, — добродушно улыбаясь, посоветовал милиционер, — это вредно для здоровья. Ведь если вас не расстреляют, — вполне серьезно посочувствовал он изумленно открывшему рот Ризову, — то как минимум пятнадцать получите. А говорят, кодекс еще меняться будет. Глядишь, и пожизненное ухватите! — с нескрываемым удовольствием сказал полковник.
— Да как вы смеете?! — гневно выкрикнул Ризов. — Я требую адвоката! И в знак протеста против беззакония объявляю — вы слышите?! — я объявляю голодовку в знак протеста против беспредела начальника уголовного розыска полковника Зорина! — громогласно, чтобы его услышали в других камерах, прокричал Ризов.
Но его заявление, казалось, не произвело на полковника никакого впечатления.
— Сейчас много говорят и пишут о чуде голодания, — одобрительно кивнул он. — Так что попробуйте. А что касается беспредела, слово-то какое, Степан Павлович, — он укоризненно посмотрел на Ризова. — Напишите в заявлении, бумагу вам сейчас дадут. Но я, ей-богу, ни при чем.
Услышав в его словах насмешку, Степан Павлович отступил назад и демонстративно отвернулся.
— Больше вы от меня не услышите ни слова! — твердо заявил он.
— Вот после этого и спасай человеку жизнь, — сокрушенно вздохнул полковник. Было в его голосе что-то такое, что заставило Ризова обернуться и спросить:
— Вы про что это, Зорин?
— А вы не слышали? — деланно удивился тот. — Вашего приятеля Зарецкого ухлопали.