Тяжело вздохнув, Бочаров отрицательно покачал головой.
— А что милиция говорит?
— Что ищут, — хмуро ответил он. — Все ищут. И милиция, и внутренние войска, и мы, и Гольских! — Кирилл Сергеевич довольно грубо выругался. — И ничего! — зло добавил он.
— Не нервничай так. — Софья, легко шагнув вперед, прижалась к нему всем телом, поцеловала в щеку. — Будь сильным! Ведь Алла с Нонной в руках отпетых бандитов. И знаешь, — окинув внимательным взглядом усталое лицо мужа, сказала она, — я бы на твоем месте хорошенько допросила Зарубина.
— Зачем? — удивился Бочаров.
— Я не исключаю, что это просто заговор против тебя! Подумай сам: почему преступники сразу захватили Аллу, а уж потом забрали и Нонну? Ведь кроме них там были еще три женщины. — Заметив, что муж хочет что-то сказать, прижала пальцы к его губам. — Подожди. Я понимаю тебя. Тем более что с Зарубиным у тебя всегда были прекрасные деловые, да и человеческие отношения. Но постарайся понять и меня. Я и Алла никак не найдем согласия. Постоянные ссоры по любым причинам. Да, я прекрасно понимаю, что не могу заменить ей мать. Ведь я старше твоей дочери всего на три года. Но почему она не хочет понять меня? — Снова прижавшись к нему, она страстным поцелуем впилась в его губы. — Я люблю тебя! И мне плевать, сколько тебе лет! Я не могу, да и не собираюсь заменить ей мать! Но ведь мы могли бы быть просто подругами. Почему она никак меня не принимает?
Бочаров внимательно смотрел на жену. Вроде бы она говорит искренне, но…
— Извини, Софи, — он осторожно снял со своей шеи ее руки, — но сейчас я ни о чем другом, кроме Аллы, думать просто не могу.
Гольских с шумом, коротко выдохнув воздух, уже с видимым напряжением выжал штангу, и тут же бросил ее. Взяв у стоящей рядом молодой девушки полотенце, протер вспотевшую плешину. Девушка обернула его руку манжетой тонометра, измерила давление. Потом проверила пульс.
— Ну и?.. — посмотрел на нее Николай Степанович.
— Как у космонавта, — весело ответила она.
— Хреново, — ухмыльнулся он. — Я же на земле, а не там, — ткнув подбородком вверх, он хлопнул ее по тугим ягодицам.
В превращенную в спортзал комнату зашел Милов. Одарив его недружелюбным взглядом, Гольских достал несколько мятых купюр и сунул их медсестре.
— Все, лапуля. Кыш отсюда.
Девушка вышла. Не глядя на Семена, прикрывая редкими волосами плешь, Гольских отрывисто спросил:
— Чем порадуешь?
— Я поэтому и пришел, чтобы узнать, есть ли какие-нибудь новости.
— Он пришел узнать! — повернулся к нему Николай Степанович. — Почему же ты ее этим уркам отдал? Или только в постели героем себя чувствуешь?
— Ты говори, да не заговаривайся, — грубо ответил Семен. — А то ведь Кирюша может и правду уз…
Договорить ему не дал мощный удар кулака. Сделав два нетвердых шага назад, Милов все же удержался на ногах.
— Ты об этом пожалеешь! — сплюнув кровь на ладонь, пообещал он.
— Руслан! — крикнул Гольских.
В комнату быстро вошел крепкий черноволосый парень и выжидательно уставился на него.
— Проводи гостя, — Гольских презрительно мотнул головой в сторону Милова.
По-кошачьи мягко шагнув к Семену, Руслан коснулся его плеча.
— Убери лапы! — рявкнул Милов. — А ты, — он протянул ладонь со сгустком крови, — еще пожалеешь об этом!
— Я сказал, проводи! — выкрикнул Гольских.
Коротко ударив Семена по шее, Руслан подхватил падающее тело и потащил к двери.
— Эй! — встревоженно окликнул Николай Степанович. — Ты не убил его?
Парень отрицательно покачал головой. Гольских махнул рукой. Руслан быстро выволок потерявшего сознание Милова из комнаты.
Костя, развалившись на кровати с гитарой, негромко напевал. Упершись кулаками в пол, положив ноги на спинку стула, Буров быстро отжимался попеременно на каждой руке. Заглянувшая в комнату Роза позвала:
— Пойдемте ужинать.
— Ни хрена себе ужин. — Перевернувшись через голову, Лев легко вскочил и посмотрел на часы. — Уже почти двенадцать.
— Для отжиманий, когда ноги в десять раз выше, самое время, — отложив гитару, серьезно заметил Павлов. — А вот для ужина, после такой нагрузки, конечно, поздновато. А мне, — его руки выбили быструю дробь по животу, — самое то. — Обняв Розу за плечи, он вышел из комнаты.
— Я тоже иду! — крикнул Буров.
Пятеро парней, сидя за столом, играли в карты.
— Стук, — объявил рыжеволосый крепыш.
— Сколько там? — посмотрев карту, спросил кудрявый здоровяк.
— Сто пятьдесят, — ответил банкир.
Из соседней комнаты послышался протяжный стон удовольствия.
— Во дела, — кивнул в ту сторону рыжий. — То дерутся, то…
— Ладно, — с опаской шепнул длинноволосый амбал. — Миледи услышит — хай поднимет. А здорова кобыла, — с невольным уважением отметил он. — И машется лихо!
— У нее пояс по каратэ есть, — посмотрел на него усатый здоровяк. — И у Лома тоже. Он, правда, в юности боксом занимался. Потом кикбоксингом. Лихой мужик.
Плотно прижавшись обнаженными телами, Степан и Клавдия неистово целовались. Они, слившись в живой клубок, катались по полу. В комнату вошла Лиля.
— Роман звонил, — зло взглянув на Степана, сказала она. Миледи недовольно слезла с мужчины и, подняв джинсы, надела их. Усмехнувшись, встал и Лом. Неторопливо натянул плавки, джинсы. Надел рубашку, носки, посмотрел на молча стоящую у двери Лилю.
— Чего он звонил-то?
— Интересовался, как дела, — сухо ответила Лиля.
— Это ты могла и потом сказать, — застегивая рубашку, усмехнулась Миледи. — Или ревнуешь? — Она со смехом посмотрела на Федину.
— Было бы кого, — вспыхнула Лиля.