— Изо рта подсудимого пахло виски? — вкрадчиво осведомился обвинитель.
— Нет.
Ответ произвел эффект, подобный взрыву бомбы, так как его простота и естественность были очевидны для присяжных.
— Продолжайте, инспектор.
— Когда обвиняемый умолк, я спросил: «Вы сознаете, что рассказанное вами не может быть правдой?» — «Клянусь богом, инспектор, это подтасовка, — ответил он, — но я не понимаю, каким образом они все могут в этом участвовать, и зачем понадобилось сваливать это на меня».
— Что, по-вашему, он под этим подразумевал?
— Я понял, что он имеет в виду других людей в доме. Обвиняемый говорил свободно и даже дружелюбно, но он, казалось, подозревал каждого обитателя дома или друга семьи, который приближался к нему. «Если вы признаете, — сказал я, — что дверь и окна были заперты изнутри, как мог кто-либо сделать то, что вы говорите?»
— Что он на это ответил?
— Начал рассуждать о детективной литературе, о способах запирать двери и окна снаружи с помощью проволоки и тому подобного.
— Вы читаете детективную литературу, инспектор?
— Да, сэр.
— Вам знаком какой-либо из упомянутых им методов?
— Ну, сэр, я слышал об одном или двух, и в случае удачи их можно осуществить на практике. — Голос инспектора Моттрама звучал слегка виновато. — Но ни один из них неприменим к данному случаю.
По знаку обвинителя были предъявлены макеты ставней и двери — дубовой панели, прикрепленной к раме.
— Насколько я понимаю, тем вечером вы с помощью детектива-сержанта Рейва удалили ставни и дверь и доставили их в полицейский участок для эксперимента?
— Да.
— Пожалуйста, объясните, почему подобные методы не могли быть применены.
В объяснениях Моттрама не было ничего нового, но они выглядели солидными и нерушимыми, как сам Олд-Бейли.
— Что вы сделали, инспектор, расспросив обвиняемого о двери и окнах?
— Я спросил его, не возражает ли он против обыска. Когда обвиняемый поднялся — большую часть времени он сидел, — я заметил, что его правый брючный карман оттопыривается под пальто.
— Что ответил обвиняемый?
— Он сказал: «Это не понадобится. Я знаю, что вам нужно». Расстегнув пальто, он полез в карман брюк и передал это мне.
— Передал вам что?
— Полностью заряженный пистолет 38-го калибра, — ответил свидетель.
Пистолет «уэбли-скотт» был предъявлен для обследования и идентификации. Кто-то позади нас начал тихо напевать мелодию «О, кто поплывет со мной через Дауне?» на слова «О, кто говорил, что он невиновен?». Атмосфера скептицизма стала ощутимой почти физически. Я случайно посмотрел на Реджиналда Ансуэлла — вещественное доказательство как будто впервые заинтересовало кузена подсудимого. На мгновение он поднял взгляд, но его угрюмое красивое лицо не выразило ничего, кроме презрения, а рука вновь начала теребить графин с водой на солиситорском столе.
— Этот пистолет находился в кармане обвиняемого? — продолжал сэр Уолтер Стром.
— Да.
— Подсудимый объяснил, почему он пришел для мирного разговора о своем будущем браке с огнестрельным оружием в кармане?
— Он отрицал, что пришел с пистолетом, и заявил, что кто-то, вероятно, подложил его, пока он был без сознания.
— Понятно. Он смог опознать оружие?
— Обвиняемый сказал мне: «Я хорошо знаю этот пистолет. Он принадлежит моему кузену Реджиналду. Когда он не на Востоке, то всегда останавливается в моей квартире. Кажется, последний раз я видел пистолет месяц назад в ящике стола в гостиной».
После долгих и вполне убедительных показаний, касающихся обследования комнаты, свидетеля спросили:
— К какому выводу вы пришли относительно того, как было совершено преступление?
— Мне кажется, стрелу стягивали со стены справа налево, держа ее так, как указывают отпечатки пальцев. Человек, который делал это, должен был стоять со стороны буфета. При таких обстоятельствах я пришел к выводу, что покойный подбежал к левому боку стола с целью спастись от нападавшего…
— Иными словами, чтобы поместить стол между ним и собой?
— Да, — согласился инспектор Моттрам, иллюстрируя повествование боксерскими жестами. — Тогда нападавший, очевидно, побежал к жертве вдоль передней стороны стола. Началась борьба, во время которой покойный стоял очень близко к столу и лицом к буфету. В схватке отломился исчезнувший кусок пера, а покойный порезал руку. Когда ему нанесли удар, он упал около стола и испачкал руки пылью, хватаясь за ковер перед смертью. Вот как я представляю себе происшедшее.
— Или же покойный ухватился за пыльный стержень стрелы. Ведь часть стрелы вы не могли проверить на наличие отпечатков, так как она вошла в тело? Пыль могла оказаться на руках таким образом?
— Вполне.
— Кажется, инспектор, вы квалифицированный дактилоскопист, прошедший соответствующее обучение для работы в этой области?
— Да.
— Вы изучали образцы отпечатков пальцев обвиняемого, взятых сначала на Гроувнор-стрит с помощью имевшейся там штемпельной подушечки с фиолетовыми чернилами, а позже в полицейском участке?
— Да, изучал.
— Вы сравнивали их с отпечатками пальцев на стержне стрелы?
— Да.
— Пожалуйста, идентифицируйте эти фотографии, показывающие различные серии отпечатков, и объясните жюри пункты совпадения… Благодарю вас. Отпечатки на стреле были оставлены обвиняемым?
— Да.
— Были ли найдены в комнате еще чьи-либо отпечатки пальцев, помимо покойного и подсудимого?
— Нет.
— Были ли найдены какие-нибудь отпечатки на графине с виски, сифоне или четырех стаканах?