— Отлично. У нас имеется еще кое-что, — небрежным тоном продолжал Г. М. — Белье из стирки и пара турецких комнатных туфель, но это, так сказать, не ваша епархия. Их сможет идентифицировать мисс Джордан. А вот это вы в состоянии опознать?
На сей раз был предъявлен большой чемодан из черной кожи с инициалами, вытисненными золотом на клапане возле ручки.
— Да, сэр, — отозвался Дайер. — Несомненно, это чемодан доктора Хьюма. По-моему, его упаковала для доктора мисс Джордан в вечер… прискорбных обстоятельств. Мисс Джордан и я забыли о нем — она впоследствии тяжело болела, а когда спросила меня, что произошло с чемоданом, я не мог вспомнить. С тех пор я его не видел.
— Да, но здесь еще одна вещь, которую вы можете идентифицировать. Взгляните на этот графин из граненого стекла. Как видите, он наполнен виски, за исключением примерно двух стаканов. Вы когда-нибудь видели его раньше?
На секунду я подумал, что Г. М. держит в руке одно из вещественных доказательств обвинения. Предъявленный им графин был неотличим от представленного Короной. Очевидно, Дайер думал так же.
— Он похож на графин, который стоял на буфете в кабинете мистера Хьюма. Совсем как тот…
— Так и было задумано. Можете вы отличить их друг от друга?
— Боюсь, что нет, сэр.
— Возьмите оба графина в руки. Можете вы поклясться, что мой графин в вашей правой руке не тот, который вы купили у Хартли на Риджент-стрит, а первый экспонат в вашей левой руке не копия из стекла худшего качества?
— Не могу, сэр.
— Вопросов больше нет.
Три человека быстро сменили друг друга на свидетельском месте, пробыв там не более пяти минут. Мистер Рирдон Хартли из фирмы «Хартли и сын» на Риджент-стрит удостоверил, что графин, который Г. М. называл «моим», был оригиналом, проданным им мистеру Хьюму, а экземпляр обвинителя — копией, которую Эйвори Хьюм приобрел в пятницу 3 января. Мистер Деннис Мортон, химик-аналитик, подтвердил, что обследовал виски в «моем» графине и обнаружил в нем сто двадцать гран брудина, производного от скополамина. Доктор Эштон Паркер, профессор прикладной криминологии Манчестерского университета, дал более подробные показания:
— Я обследовал арбалет, который, как мне сказали, принадлежал Эйвори Хьюму. В желобке в центре, очевидно предназначенном для стрелы — вот здесь, — микроскоп обнаружил чешуйки засохшей краски. Я пришел к выводу, что они стерлись с деревянного снаряда, выпущенного из арбалета, вследствие внезапного трения. Анализ показал, что краска относится к типу «Лак Икс», используемому исключительно господами Хардиган, которые продали покойному стрелу, о которой идет речь. Я сделал письменное заключение по этому поводу.
Стрела была любезно предоставлена мне инспектором Моттрамом. Микроскоп показал, что чешуйки краски облупились вдоль стержня по неровной линии.
В зубцах ворота арбалета я обнаружил фрагмент голубого пера, который сейчас перед вами. Я сравнил его со сломанным пером на конце стрелы. Два фрагмента составили целое перо, за исключением исчезнувшего маленького кусочка. У меня здесь фотографии обоих фрагментов в десятикратном увеличении. Соединения волокон пера четко видны, и у меня нет сомнений, что оба фрагмента принадлежат одному и тому же перу.
— По вашему мнению, стрелу выпустили из этого арбалета?
— По моему мнению, безусловно.
Правда, на перекрестном допросе доктор Паркер признал теоретическую возможность ошибки.
— А я признаю, милорд, — заявил Г. М. в ответ на вопрос судьи, — что пока мы не объяснили, откуда взялись этот арбалет и другие предметы, и что произошло с исчезнувшим кусочком пера. Но сейчас мы это исправим. Вызовите Уильяма Кокрана.
— А это еще кто? — шепнула Эвелин.
Г. М. уже говорил, что в суде под председательством Чокнутого Рэнкина беспорядка должно быть не больше, чем на шахматной доске, но любопытство в зале приближалось к точке кипения, и было лишь стимулировано появлением на свидетельском месте скромно одетого пожилого мужчины.
— Ваше полное имя?
— Уильям Рат Кокран.
— Какова ваша профессия, мистер Кокран?
— Я управляющий камерами хранения вокзала Пэддингтон — терминала железной дороги Грейт-Уэстерн.
— Думаю, мы все знаем процедуру, — сказал Г. М., — но я кратко ее обрисую. Если вы хотите оставить на несколько часов чемодан, сумку, пакет или еще что-нибудь, вы передаете вещь через прилавок и получаете квитанцию, позволяющую забрать ее потом. Так ведь?
— Совершенно верно.
— Вы можете назвать дату и время суток, когда вещь была передана на хранение?
— Да. Они указаны на квитанции.
— Предположим, — продолжал Г. М., — вещь оставлена, но никто не заявляет на нее права. Что происходит с ней тогда?
— Зависит от того, когда ее оставили. Если вещь пробыла у нас очень долго, ее передают в камеру, специально предназначенную для таких целей, а если ее не требуют в течение двух месяцев, то могут продать и направить выручку в благотворительные железнодорожные организации, но мы прилагаем все усилия, чтобы найти владельца.
— Кто заведует этим отделом?
— Я. Все осуществляется под моим руководством.
— 3 февраля кто-нибудь приходил в ваш офис и осведомлялся о чемодане, оставленном на определенное время и в определенную дату?
— Да. Вы, — ответил свидетель с подобием улыбки.
— Кто-то еще присутствовал при этом?
— Да, двое мужчин, которых я теперь знаю как мистера Паркера и мистера Шенкса.
— Спустя неделю после нашего визита кто-нибудь еще приходил и справлялся об этом чемодане?
— Да, мужчина, который назвался…
— Имя не имеет значения, — быстро прервал Г. М. — Это нас не касается. Вы открывали чемодан в присутствии первых трех посетителей?
— Да, и убедился, что он принадлежит одному из них, — ответил Кокран, строго глядя на Г. М. — Содержимое чемодана — весьма необычное — было описано, прежде чем чемодан открыли.
Г. М. указал на черный кожаный чемодан с инициалами Спенсера Хьюма.
— Посмотрите на него и скажите нам, тот ли это чемодан?
— Тот самый.
— Я бы также хотел, чтобы вы опознали кое-какие предметы, которые тогда находились в этом чемодане. Попрошу секретаря поднимать их по очереди. Это?
Лоллипоп подняла костюм для гольфа.
— Да.
— Эти?
Последовали различные предметы одежды, включая пару красных кожаных шлепанцев.