Ускорить исторический процесс, провоцируя кого-то к действия более решительным (на волне испуга, мести, эмоций).
Проверить реакцию народа, через истерию в СМИ (без его одобрения сложно сделать что-либо действительно серьезное, причем резко, быстро).
Исходя из этого, можно утверждать, что акции "Ноева ковчега" напрямую будут связаны с событиями политической жизни...
... Определенно ясно, что сейчас существуют всего три пути осуществления преемственности власти. Первый - мирный, через выборы парламента и организацию победы на президентских выборах лояльной Ельцину фигуры. (Это Путин). Второй - через силовое решение, введение чрезвычайного положения, отмену всех выборов или даже военный переворот. Третий - с помощью тех политических технологий, которые разработаны нами в соответствии с последующими действиями после проведения операции "Ноев ковчег"...
4
Контроль за Гуджиевым-Латыповым осуществляли, чередуясь, друг с другом, Днищев и Шепелев. На этом этапе контролировал операцию "Ноев ковчег" Логинов, позднее координацию всей деятельности взял на себя непосредственно генерал Лавр Бордовских. Пока все шло без срывов. "Сахар" был доставлен на склад в Печатниках, поступил он с секретного военного завода. Товар был отпущен благодаря высокой правительственной печати, предназначался для нужд армии. Примерно через неделю, эти документы с военного завода таинственным образом исчезли, а заместитель директора был обнаружен мертвым в собственном автомобиле - инфаркт миокарда.
Все прошло как нельзя гладко. Генерал Бордовских остался доволен. Концы обрублены, можно действовать.
Днищев ежедневно докладывал Кротову о том, что ему довелось видеть и слышать. Но он, в силу ограниченности своих полномочий, не мог разобраться в том, - что происходит? Почему такая секретность? Что хранится в мешках, перевезенных с военного завода в Печатники? Кто такой Гуджиев, которого он призван негласно охранять и контролировать? Вопросов было много, ответов ноль. Но не бездействовал и сам Кротов. У Алексея Алексеевича имелись свои информаторы в "Организации" Бордовских. Когда-то с генералом они работали вместе, выполняли секретные операции в Афганистане, в Чечне. Считались даже друзьями. Но затем пути их разошлись. Бордовских был когда-то членом "Русского Ордена", сотрудничал с ним, помогал, но придерживался резко радикальных, даже экстремистских взглядов и с ним пришлось расстаться. Теперь он нашел другую нишу для своей деятельности, оставаясь действующим сотрудником спецслужб. Евразийские идеи Дугина увлекли его в "Черный Орден".
...Склад в Печатниках охранял один из людей Гуджиева. Там же в помещении он и ночевал, на раскладушке. Обыкновенное подвальное помещение, ничего особенного. Таких много по всей Москве, тысячи. И многие вообще не охраняют. И фирм по оптовой продаже продуктов тоже достаточно. Сам Гуджиев на складе бывал редко. Он жил в своей съемной квартире и почти никуда не отлучался. Телефон Гуджиева прослушивался. Визуальное наблюдение велось. Но Днищева в большей степени привлекал сам склад. Однажды, когда охранник отлучился (а делал он это довольно часто), Днищев проник в подвальное помещение, вскрыл замок, обследовал комнату. В углу были свалены мешки, на которых типографской краской были отпечатано: "Сахар. Нетто..." Днищев достал нож, щелкнул лезвием. Когда посыпалась тонкая струйка белого порошка, он поначалу решил, что это какой-то наркотик. Собрал немного вещества в целлофановый пакетик. И удалился, закрыв дверь на замок.
Позднее он отдал вещество на экспертный анализ в техническую лабораторию "Русского Ордена". Когда через день ему принесли результаты анализа, он был поражен. И отправился к Кротову.
- Это гексоген, - коротко произнес Днищев.
Но Кротов, кажется, даже не удивился.
К генералу Бордовских Кротов приехал домой, договорившись предварительно по телефону. Он показал свое удостоверение охраннику, дежурившему у входа, и офицер даже отдал честь, прикоснувшись к фуражке. Затем Алексей Алексеевич поднялся на лифте на восемнадцатый этаж. Дверь с кодовым замком была открыта. Кротов вошел в квартиру, очутившись в огромном коридоре. Затем заглянул в гостиную. Бордовских сидел в кресле за низеньким столиком, на котором стояла бутылка "Наполеона", две рюмки, порезанный дольками лимон и посыпанный сверху солью.
- Как ты любишь, - сказал Бордовских. - Как мы в Афгане закусывали, с солью.
- Приятно удивляешь, что помнишь, - ответил Кротов, усаживаясь в кресло напротив. Они чокнулись, выпили по рюмке. Алексей Алексеевич пожевал дольку лимона. Бордовских не закусывал. Посмотрели в глаза друг друга.
- Лавр, остановись, - промолвил Кротов. - Это безумие.
Тот понял, о чем будет идти речь. Впрочем, знал об этом с самого начала. Кротов мог приехать только за этим. Теперь они тут оба. Два бывших соратника, друзья. Прошли не одну войну. А сейчас почти вместе, но порознь. Оба болеют за Россию. Но по-разному.
- Не безумнее всего, что творится во всем мире, - ответил Бордовских. - Ты погляди, что происходит. У нас, в России. Нищета, полное безверие, пустота. Надо встряхнуть жизнь. Как кузнечиков в банке. Чтобы они запрыгали.
- Люди - не кузнечики, - сказал Кротов. - Мы с тобой долго разговаривали на эти темы. С юности. Ты хочешь все ускорить, взорвать.
- Именно. Взорвать, - согласился Бордовских - А кто тебе дал право?
- Есть такие ситуации, когда право завоевывают. В борьбе. Сейчас идет третья мировая война. Мы воины, солдаты, Алеша, а не гражданские мыслители. Не чистоплюи. Мы привыкли работать без перчаток, по горло в крови. И ведь какая разница, сколько погибнет людей - десять или десять миллионов? В первом случае тебя назовут убийцей, во втором будут сравнивать с Наполеоном.
- Поэтому ты и коньяк купил с этим названием? - усмехнулся Кротов. Бордовских тоже улыбнулся.
- Я действительно рад тебя видеть, - искренно сказал он. - Поэтому и Днищева твоего привлек к своей операции. Пусть и "Русский Орден" послужит отечеству. Мы всколыхнем общество. Настроим мозги в нужном направлении. Очистим Армию от предателей. Прижмем хвосты олигархам. Раздавим Чечню. Да хотя бы ради этого - ради этой Чечни - стоит сделать то, что мы задумали.
- В тебе говорит кто-то другой. Рудный, Дугин. Но не ты. Ты болен.
- Нет, просто я хочу жить в великой России.
- Я тоже. Но нельзя ускорить процесс освобождения провокацией. Ты хочешь вмешаться в Промысел Божий. И вершить судьбами людей. Лавр, ты не Корнилов. Помни, как он сам кончил.
- Плевать! - ответил Бордовских. - Не читай мне нотаций. Пей коньяк. Операция запущена, теперь ее не остановить.
Кротов помолчал, поняв, что уговаривать его бесполезно.
- Вы планируете взрыв жилых домов? - спросил, наконец, Кротов.
- Что знают двое, то знает свинья, - повторил Бордовских свою излюбленную пословицу. - Но правды все равно не скроешь. Я тебе отвечу. Конечно, нет.
- Нет?
- Нет, - твердо сказал генерал, и Кротов понял, что он говорит правду.
Бордовских пояснил:
- Это неразумно и вызовет ожесточение. Хотя, что жалеть сотню-другую недоумков, которые все равно голосуют либо за Хакамаду, либо за Явлинского. И уж на всех президентских выборах будут за Ельцина. Мне их ничуть не жаль, они сами выбрали себе эту жизнь, жизнь бессловесных рабов. Но зато произойдет сдвиг в сознании у миллионов! Пойми ты это.
Он немного помолчал, опрокинув в себя рюмку коньяка, затем продолжил:
- Нет, это не дома. Это плотина на реке Москве в районе Печатников и бывшая свалка радиоактивных отходов в Орехово-Борисове, на Каширке. Как видишь, практически никто и не пострадает. Так, мелочь...
- Мелочь? - переспросил Кротов.
- Без нее не обойдешься. Нужна кровь.
- Ты так же говорил бы и о своих родственниках, доведись им погибнуть?
- Точно также, - убежденно сказал Бордовских. - Ради России.
- У тебя ничего не получится. Тебя обманут, - ответил Кротов.
Потом он встал, вышел из-за стола и направился к двери.
Глава пятая
1
У Латыпова оставалось два пути: продолжать обманывать либо Бордовских, либо Шамиля. Больше морочить голову обоим сразу и тянуть с них деньги было нельзя. И выйти из игры тоже. Слишком далеко он зашел. Просто исчезнуть ему не дадут ни тот, ни другой. Что делать? Латыпов сидел в туалете и обдумывал все варианты. В туалете, крохотном, со спичечный коробок, думалось гораздо лучше, чем в комнате или на кухне. На съемной квартире вместе с ним жили еще два человека, приставленных к нему Бордовских, для выполнения операции "Ноев ковчег". Этих людей он не знал, они были опасны. Они выполняли свои функции, охраняли его, оберегали, следили за каждым его шагом. Еще кто-то вел наблюдение снаружи. За ними. За всеми тремя. Может быть, кто-то следил и за теми, кто следил за ними. Здесь все было продумано очень четко, генерал не дурак. Поэтому Мансур даже думать о своих проблемах предпочитал в уединённом месте, чтобы даже проблеск каких-то мыслей не мелькал у него на лице. Тревожный сигнал тут же полетит генералу. За ним удвоят наблюдения. А то еще и привлекут дублера. Дублер наверняка есть. За дублером тоже следят. Следят за всеми, кто имеет хоть какое-то отношение к операции. Взрыв плотины - не шутка. Будем много шума, будут жертвы. Но гораздо большие жертвы будут от взрыва жилого дома.
Это будет шок, ужас. Генерал хочет плотину, Шамиль - дом. Он может взорвать или то, или другое. Больше заплачено за плотину. Но кто сказал, что надо делать то, за что тебе больше платят. Мансур умный, он думает. Если он выполнит приказ Бордовских - его убьют. Если не выполнит - его убьют также. Если он не выполнит то, что велел Шамиль - его убьют десять раз. Если выполнит - то сможет скрыться в Чечне. И он сможет уйти из Москвы только в том случае, если прогремит взрыв. Под крики и вопли. Если он взорвет дом, то в неразберихе он выпадет из-под наблюдения людей Бордовских. Кого-то придется убить. А потом, из Чечни, можно будет перебраться куда-нибудь подальше. В Турцию. В Турции он растворится. Генерала к этому времени уже не будет, его тоже уберут. Концы в воду. Операция была - и ее не было. Кто взорвал? Неизвестно. Латыпов есть - и его нет. Он мертв. Есть Гуджиев. Есть еще паспорта. Им нужен чеченский след, так какая разница - что будет взорвано? Дом или плотина? Генералу нужна плотина. Шамилю - дом. А ему нужен он сам. И только живой. Думай, Мансур, думай...
В дверь туалета настойчиво постучали.
- Э-э, чего там застрял? - спросил один из его помощников.
- Живот схватило! - откликнулся Гуджиев.