Улица Трубогнутая вполне соответствовала своему названию, но только первоначально, когда здесь в былые времена стояла мастерская по изготовлению труб и их гнутью. Или выгибанию. Смотря с какой стороны посмотреть.
С тех пор о мастерской помнили только старожилы этих мест, а к ним можно было причислить всех, кому исполнилось пятьдесят, но название улицы сохранилось в напоминание о тех нелегких временах, когда приходилось потуже затягивать пояса и покруче гнуть трубы.
Проходя мимо дома N6 Сергей (а он был в обычной цивильной одежде) обратил снимание, что на лавочке возле покосившегося домика сидит какой-то тип явно относящийся к азиатской расе, во всяком случае разрез глаз не оставлял в этом сомнений.
"Какого хрена ему здесь нужно?" - с недоумением подумал Сергей, проходя мимо, а про себя как бы "сфотографировал"лицо сидящего, благо зрительная память у него была отличная.
"Похож на Ким Чен Ира, или Сунь-Ятсена. А, впрочем, и за Хо-Ши-Мина сойдет!" - отметил про себя Зайцев.
Он был не так далек от истины. На лавочке сидел тайный агент китайских спецслужбСунь-Высунь, под кодовым номером 05, прибывший в Нижний Пропил со специальной миссией.
Китайская разведка тоже не дремала, когда у них почти под боком начали разворачиваться события, имеющие явное стратегическое направление.
Предварительную разведку по направлению поисков произвел еще зимой агент 03, который, прикидываясь хакасом (что, впрочем было наполовину правдой), проник в город под видом торговца зеленью и на базаре собрал необходимую информацию, в том числе о тои, что "в этом НИИ животноводства люди мрут, как мухи", "в позапрошлом году-то, помните, всю станцию химзащита обрабатывала...", "НИИ рядом, а молоко возим черти откуда!", и, наконец, самая важная информация была выдана агенту 03 бабулей, которая, покупая редиску, вдруг сказала стоявшей рядом женщине, видимо соседке:
-Гляди-ка, вон Фидя идет опять пьяный. Ну тот, у которого шпиён жил. А говорили, что Фидю теперь в институт пастухом взяли.... Опять всё врут...
После обработки полученной информации, а также данных, полученных аналитическим путем и через спутник, в разведцентре недалеко от российской границы началась подготовка агента 05.
Главное направление было определено четко: выйти на человека по имени Фидя, установить контакт и, в зависимости от развития событий, за солидную сумму в американских долларах подговорить того сфотографировать данные опыта N77 - китайская разведка знала и это.
В крайнем случае, носителя информации можно было после этого убрать, - агент 05 имел для этого соответствующие полномочия и сильнодействующий яд, замаскированный под кусок сахара, у которого был отломан угол (во избежание несчастных случаев).
Агенту 05 не было нужды проходить такую длительную подготовку, а также оттачивать свое мастерство во владении русским языком: во-первых он знал его хорошо и так, а во-вторых в разведцентре, естественно, знали, что все малые народности Сибири говорят по-русски с акцентом, а разрез глаз у них вполне отвечал китайским стандартам.
В отличие от Алекса Стоуна, Сунь Высунь проник на территорию России элементарно - под видом мешочника, которые сотнями едут в поездах по КВЖД. Конечно, пришлось дать взятку пограничникам - но это было обычное дело и никто из едущих не возмущался.
После этого добраться до Нижнего Пропила, имея при себе паспорт на имя Кабаргуева Петра Николаевича, уроженца города Абакана, не составляло практически никаких трудностей. Сунь прибыл в Нижний как раз в тот день, когда завлаб Гадюкин А.А. провел свой последний в жизни опыт по схеме покойного Леши Кружкина.
Уже на следующий день у пивной он услышал, что "в НИИ опять чего-то рвануло. Говорят, человек пять померло...", а когда прочитал заметку в газете "Вечерний Пропил", то понял, что поспел вовремя. Там же, в пивной он услышал, как один из мужиков вдруг крикнул:
-Фидя! Иди к нам! Как у вас там в институте-то, коровы не околели?
Сунь Высунь увидел грузного бородатого мужика, который подошел к группе мужчин, пьющих пиво и, приняв от них налитый наполовину стакан, стал что-то горячо объяснять. Визуальный контакт был установлен.
Теперь оставалось вступить в прямой контакт. Агент 05 еще раз проверил в карманах наличие валюты и расстегнул еще одну пуговицу на рубашке: становилось жарко.
f
-Иван Степанович? Здравствуйте! Можно к вам?
Полковник ФСБ в отставке Глухарев в этот жаркий день копался в саду, поливая клумбы с цветами, поэтому никак не ожидал к себе гостей. Впрочем, за исключением его младшего сына, жившего в Верхнем Пропиле, его никто и не навещал. Старший сын погиб при исполнении великого интернационального долга.
Глухарев обернулся: у изгороди стоял средних лет мужчина в ветровке поверх белой рубашки и тренировочных брюках "Адидас". Все это дополняли кроссовки той же марки.
"Наш, сразу видно", - профессиональным глазом прикинул Иван Степанович и распахнул калитку:
-Прошу, прошу, что называется к нашему шалашу, снимите курточку-то, или что, нельзя?
Зайцев засмеялся:
-Старого чекиста не обманешь! Здравствуйте еще раз. Сергей Зайцев из Москвы...
Иван Степанович крепко пожал протянутую руку:
-Рад, очень рад. Наконец-то Москва поняла важность происходящих событий. Ведь это же революция в технологии!
-Ну, это еще преждевременно утверждать, Иван Степанович. К тому же, как вы, наверное, знаете, произошло очередное ЧП, образцов опять нет...
-Так это вот почему рвануло! - охнул Глухарев, - А я-то подумал: ученья идут!
-Город тоже так подумал..., - сурово добавил Сергей, - Но мы-то с вами знаем, что за этим стоит!
-Я не знаю, - честно признался отставной чекист и, вытащив пачку LM, закурил сигарету. Сергей тоже закурил.
-Понимаете Сергей э-э..
-Васильевич..., - подсказал Сергей, - Кстати, вот мое удостоверение...
-Понимаете, Сергей Васильевич, все это дело с самого начала покрыто какой-то смертоносной тайной. Все люди, знавшие хоть что-то о тайне опытов, умирали один за другим. Остался только завлабораторией Гадюкин, да и тот уже почти сумасшедший...
-Гадюкин тоже умер. Сегодня, - тихо заметил Сергей.
-Вот видите! - всплеснул руками Глухарев, - Становится просто страшно. Может быть законсервировать лабораторию?
-Вы лучше расскажите всё, что вам известно по объекту "Х", а то вся информация - из вторых рук, - Сергей присел на лавочку, стоявшую под деревом. Глухарев присел рядом.
-Я знаю, вероятно, не больше вашего. Лаборант Кружкин проводил во внерабочее время какие-то опыты по своей схеме с использованием неизвестных компонентов. В результате неуправляемой реакции погиб и он и наш сотрудник Ершов, который прикрывал объект под видом пастуха.
-А сторож Шварцман? Что с ним?
-Пустое место, - махнул рукой Глухарев, - Его делом было только негласно приглядывать за сотрудниками, да и то больше по части прихода на работу и ухода с неё. К тому же он в прошлом году погиб на охоте: кто-то застрелил его из дробовика...
-Вот как! - встрепенулся Сергей, - В документах об этом ничего нет.
-Да, - кивнул Иван Степанович, - Это я не пустил информацию.... За что и ответствую, - с этими словами Глухарев широким жестом обвел свое приусадебное хозяйство, весьма тщательно ухоженное.
-Кстати, сейчас пастухом там Зиновьев Владимир Ильич, по кличке "Фидель". У него резидент Деревянко жил. Этот идиот Дроздов подумал, что в качестве пастуха Фидель будет выглядеть весьма привлекательно для последующих резидентов!
-А вы думаете они будут? - поднял бровь Сергей.
-А как же, батенька! Должны быть! Тайна-то не раскрыта! И сегодняшний взрыв - тому подтверждение!
-Так почему же тогда Дроздов - идиот? По-моему, очень умно придумано...
-Во-первых, Дроздов всегда был идиотом, - со злостью сказал Иван Степанович, - А во вторых, на нашей работе требуются люди с холодной головой и чистыми руками, а этот Фидель руки не мыл по неделям и голова у него была постоянно горячая с похмела. Про сердце я уж и не говорю... Я вот сейчас книгу пишу...
-Про цветы? - вставил Сергей.
-Почему про цветы? - удивился Глухарев, - Про нас, чекистов. "Как выплавлялась сталь" называется. Так вот там я пишу про наш долг перед Родиной, народом, партией, - на последнем слове он споткнулся.
Сергей ухмыльнулся. Про это он мог рассказать не меньше Глухарева. Про чувство долга он знал многое:
В дополнение ко всем нормальным чувствам, которым наделен homo sapiens, и чувству "глубокой благодарности", присущей только советскому человеку, ему, кроме того, всегда приходилось пребывать в ощущении чувства вечного долга.
Характерно, что это чувство всегда могло только расти, а долг никогда не уменьшался:
коммунист должен был быть образцом поведения в семье и на работе, комсомолец должен был брать пример у коммуниста и должен был готовить себя ко вступлению в ряды КПСС, пионер должен был брать пример с комсомольца и, в свою очередь, должен был быть примером для всех ребят, ну и так далее, вплоть до вхождения обратно в утробу матери, откуда вы все-таки должны появиться.
Единственный более или менее радостный период в жизни - это период раннего детства, когда вы, вроде, никому ничего не должны, а статьи УК на вас еще не распространяются.
Позже, когда обычно все изучали, каким хорошим мальчиком был Володя Ульянов, надо было собирать металлолом, макулатуру, ну и так далее, вплоть до получения полного букета долгов, описанных выше.
Еще позже, повзрослев, все получали дополнительные долговые обязательства, как-то: долг каждого советского человека, почетная обязанность (действовала также и в нечетные дни), интернациональный долг, долг селу, долг в кассу взаимопомощи, священный долг (еще до конца не изученное природно-политическое явление).
Венчала всё это наша славная колыбельно-патриотическая песенка "... и где бы я ни был, и что бы ни делал (или "не делал"?) - пред Родиной вечно в долгу!"
Освободиться от всех долговых обязательств можно было только одним путем - отбытием в мир иной, в чем усматривался банальный плагиат советских вождей: нацисты тоже говорили своим жертвам, что выйти на свободу можно только через трубу крематория.
Слушая горячие, искренние слова Глухарева на эту тему, Зайцев вздохнул и посмотрел на часы: прошло уже больше двух часов с момента его ухода из управления: пора было возвращаться.
-Ладно, Иван Степанович, спасибо вам за информацию, - прервал излияния полковника Зайцев, - Пойду я, ждут меня в управлении.
-Как же так? - изумился Глухарев, - Я еще не рассказал вам о самых главных страницах в моей книге! И чайку не поили...
-В следующий раз, Иван Степанович. Попьем. И не только чайку, - подмигнул Сергей.
-Распутайте это дело, Сергей Васильевич! - напутствовал его Глухарев, - На вас уповаю. Саша Дубов был таким хорошим парнем! Он для меня как сын был, понимаете?
-Понимаю, - кивнул головой Сергей, - Сделаю всё возможное...
Когда калитка за ним закрылась, Глухарев уронил слезу на землю, а потом бросил лопату.