Поездка на выходные к морю оказалась очень своевременной, хотя вряд ли найдется человек, утверждающий обратное.
В понедельник утром Артем поделился со мной последними новостями из Канады: на переговорах с «Марджин» Алекс Нидермайер предложил оставить для «Арины» только десять процентов – Иосиф уже мог возвращаться в Москву.
Артем посчитал это предложение оскорбительным.
– Десять процентов! – кричал Артем. – За нашу идею, за наш рынок, за наших клиентов жалкие десять процентов!
Понимая, что неудача с «Марджин» лишает меня всех надежд на самостоятельное управление мебельным проектом, я пытался убедить Артема, что условия Нидермайера приемлемы.
– Это неплохо, – сказал я, – десять процентов от прибыли – это значит и от вложений тоже десять процентов. Товарный запас, аренда складов, механизация, компьютеризация, транспорт, персонал – нам потребуется не менее пяти-шести миллионов инвестиций, где мы найдем половину?
– А я за десять процентов даже шага не сделаю, – не унимался Артем, – это комиссионные какие-то, а не доля в бизнесе.
– Я бы согласился на десять процентов, может, доторговались бы до двадцати, – продолжил я, – зарабатывали бы себе на их товаре и их же технологиях семьсот-восемьсот тысяч в год.
– Мы никогда не согласимся на условия, при которых наша доля меньше половины, это моя принципиальная позиция, – категорично сказал Артем, – и если они не согласны, значит, я проект этот буду делать самостоятельно.
А ближе к концу недели Иосиф сообщил новость, которая перенесла прицел орудия Артема с моей персоны на Макса Чернова. Оказалось, Максим очень буквально воспринял слова «подружиться с Ирой»: по сообщению Иосифа, Макс и Ира на выходные отправляются «на коттедж», как в Канаде называют дачные домики в лесу у озера, где вдали от всех и проведут субботу и воскресенье.
Артем осознал, что при таком развитии событий роль Макса значительно возрастет, в то время как его, наоборот, уменьшится. А самым плохим вариантом развития событий могла стать свадьба Макса и Иры Шульман.
Иосифу была поставлена задача – организовать в Москве встречу с президентом «Лассаля» – мсье Пьером Лассалем в начале октября.
– Представляешь, – возмущался Артем, – закрутил роман с дочерью Марка.
– Что тебя в этом удивляет?
– Удивляет Марк, который позволил дочери связаться с оборванцем, это во-первых, и удивляет Максим, который не понимает последствий своих действий, – ответил Артем.
– Макс не оборванец, он обладатель четверти миллиона долларов по состоянию на конец этого года, и к тому же он не связанный обязательствами брака молодой мужчина, явно не аскет.
– Как только Макс станет членом их семьи, я уверен, что хитрый лис Шульман сразу потеряет к нам интерес, он сделает ставку на Макса, – перебил меня Артем, – и моя задача – выстроить отношения не с Марком, а с самим Пьером Лассалем и заодно дать понять Марку, что Максим – пустое место.
Все мои планы на получение дивидендов в январе рушились. Артем явно не собирался делиться прибылью с Максом; следовательно, выплатить мою часть прибыли также не входило в его планы.
Совместный бизнес с «Марджин», похоже, развиваться не будет, и, конечно же, мои надежды на автономное управление становились весьма призрачными.
Надо отдать должное Иосифу: старик сумел организовать встречу с Марком Шульманом и Пьером Лассалем в Москве. Она должна была состояться в первых числах октября.
Артем начинал обыгрывать Макса. Незадолго до возвращения Макса и Иосифа из Монреаля Артем рассказал мне о проекте развития направления «Марджин» без Алекса Нидермайера.
– Я знаю, как мне обыграть «Марджин»! – начал Артем. – Мы сможем сами все начать без них: я возьму каталоги «Марджин» и издам их на русском языке, после этого я в каждый каталог вклею договор и бланк заказа. Следишь за мыслью?
– Слежу, конечно, – ответил я, – что ты будешь делать с этим каталогом?
– Не с каталогом, а с каталогами, – ответил Артем, – их будет полмиллиона, и они окажутся в каждом банке, в каждом офисе, в каждом министерстве!
– Сколько стоит такой каталог? – спросил я. – Доллара три?
– Думаю, так и будет, три доллара, может, чуть меньше.
– Это значит, – я подсчитал в уме, – полтора миллиона долларов только на каталоги, а товар? Где мы возьмем товар, который банки будут заказывать?
– Товар пока будет в Канаде, но мы его привезем и загрузим все наши склады!
– Ты сумасшедший! – удивился я. – У нас нет полутора миллионов долларов на эти каталоги, а ты еще хочешь привезти товар за наши деньги, а это не меньше трех миллионов дополнительно!
– Дослушай меня, – Артем был крайне возбужден, – мы соберем со всех, кто хочет заключить договор, депозитный взнос – тысячу долларов, и если хотя бы каждый сотый получатель каталога подпишет договор, мы сразу получим пять миллионов долларов! И скажи – зачем мне «Марджин»? Зачем мне Нидермайер? Зачем мне Марк, Макс… Карл Маркс?
– Сколько у нас сейчас свободных средств, Артем? – спросил я. – Не больше трехсот тысяч, у нас нет ресурсов для твоей идеи…
– Пессимист хренов, – ответил Артем, – не видишь дальше собственного носа! У нас будут деньги: мы их получим на поставках мебели государству, это должок Богачева, а он-то сдержит слово, и мы получим от Лассаля огромный мебельный кредит, не сомневайся, Иосиф организовал встречу с ними в Москве, и даже номера в «Парк Плейсе» на Ленинском проспекте уже забронированы.
Артем нарисовал большой зеленый круг на листе бумаги, и лучи из этого круга расходились в разные стороны.
– Это – мы, – Артем показал на середину круга, – это все вокруг – территория нашего успеха, наши заказчики, кто-то закажет сто ластиков и карандашей, а кто-то пять тысяч папок, машинки, калькуляторы, шредеры…
Артем посмотрел на зеленый круг в центре листа и сказал:
– Уже знаю название проекта – «Грин Раунд».[2]
Я давно не был под таким впечатлением от программы Артема, но также я был уверен, что Артем уже «списал на берег» и Макса, и Иосифа, и, вероятно, меня.
Проект «Грин Раунд» казался мне полнейшей утопией, причем утопией опасной, которая могла погубить нашу компанию. Понимал я и другое – единственная возможность не допустить вложений в «Грин Раунд» – это убедить Иосифа. В поддержке Макса я был уверен.
Две недели пролетели очень быстро, и я встречал Макса и Иосифа, возвращавшихся из Монреаля. Артем ждал нас в офисе, и у меня было время рассказать партнерам о планах Артема только по дороге из аэропорта в офис.
Используя все свое красноречие, я пытался донести до партнеров, прежде всего до Иосифа, информацию об опасности, которая нам угрожает при реализации проекта «Грин Раунд».
– Мы не можем вложить полтора миллиона долларов в каталоги, это самоубийство, – начал я, – цветные картинки могут принести нам заказы, которые мы не сможем ни обработать, ни доставить. При первых же сбоях клиенты начнут отказываться от нас, а каталоги пойдут на растопку! Кроме того, Артем уверен, что наберет пять миллионов на взносах, а это такая же чушь, как и входные билеты на летнее совещание – помните, как было весело тогда, в гостинице «Орленок».
– Согласен, нельзя это делать, – подтвердил Макс, – но я не вижу пока повода для волнений, у нас же нет денег на выпуск каталогов.
– В том-то и дело, что Артем хочет всю прибыль по новым контрактам пустить на цветные картинки, а кроме того, он хочет, взяв кредит у «Лассаля», бросить на алтарь сумасшествия «Грин Раунд» еще и мебельный бизнес. У нас к марту следующего года не останется ровным счетом ничего!
– А может, из этого выйдет толк? – произнес Иосиф. – Артем же гений, надо признать, это так.
– Гений, – согласился я, – но и гении тоже ошибаются. Иосиф, это для тебя недопустимо в первую очередь! Тебе не тридцать, и это твой последний шанс разбогатеть. Ты же не игрок, Иосиф, а тебе сейчас предлагают все деньги поставить на красное и рискнуть.
Иосиф задумался. Я был уверен, что в этот раз я переиграл Артема.
Совет директоров по идее «Грин Раунд» Артем провел на одном дыхании. Он был великолепен, но результат был предрешен. Мы все проголосовали против. Артем был просто в ярости и сказал, что мы все равно примем это решение, но чуть позже, после того как осознаем, какое безответственное и трусливое решение мы сейчас приняли.
Не оправдались и надежды Артема на встречу с Пьером Лассалем в Москве. Правда, на этот раз я не приложил к этому ровным счетом никаких усилий. В Москве начались беспорядки, и канадцы отменили визит.
Ситуация в стране после августа девяносто первого только казалась спокойной. Иллюзию спокойствия разрушила майская демонстрация в Москве. Первого мая в районе Октябрьской площади, на пересечении Ленинского проспекта и Садового кольца демонстранты оказали очень серьезное сопротивление ОМОНу, в результате пострадали десятки человек, были сожжены несколько автомобилей, но потом на несколько месяцев снова наступило затишье. А в конце сентября девяносто третьего, когда президент Борис Ельцин издал указ о роспуске парламента, Москва на десять дней погрузилась в хаос, закончившийся штурмом телецентра восставшими и расстрелом из танков здания парламента.
Конечно же, были многочисленные жертвы, к сожалению ставшие разменной монетой в азартных играх политиков, из которых никто не пострадал.
Марк Шульман звонил нам каждый день и уточнял обстановку в Москве, и 1 октября девяносто третьего он проинформировал нас об отказе мсье Лассаля ехать в Москву. Но главной причиной ежедневных звонков Марка был, конечно, приезд его дочери в Москву – незадолго до начала беспорядков Ира Шульман прилетела к Максиму.
Я с огромным интересом ждал встречи с Ирой. Как сотрудники «Арины Инк.» мы ежедневно общались по телефону и обменивались факсами. Много о ней я узнал по рассказам Макса, роман которого с Ирой так беспокоил Артема.
Ира, дочь Марка Шульмана, «русская» канадка, как все выходцы из Союза свободно говорящая на трех языках, влюбилась в Макса с первого взгляда. Максим, понимая, что вытащил свой счастливый билет, искусно раздувал пламя ее чувств и преуспел в этом настолько, что Ира прилетела в Москву при первой возможности, за несколько дней до того, как в городе началась стрельба.
Марк Шульман не распространялся по поводу появления Максима в размеренной до того жизни дочери и предпочитал не вмешиваться в ее личную жизнь.
– Привет, – открыв дверь в мой кабинет, сказала Ира, – я так рада с тобой познакомиться лично!
Ира пожала мне руку, но потом обняла и поцеловала, как старого друга.
– Привет, привет, – ответил я, – рад знакомству, и, конечно, очень сожалею, что Макс поехал без меня в Канаду! Я бы не дал ему без боя завоевать сердце такой красавицы. Мы бы стрелялись на дуэли, а я опытный дуэлянт!
Ира была похожа на популярную певицу Сандру – очень яркая, с большими «восточными» глазами, смуглой кожей, черными вьющимися волосами.
– Завоевал – это громко сказано, – рассмеялась Ира, – и тем более не без боя. Я вообще не советую ему сейчас в Канаде появляться, мои друзья грозились его в Ниагару сбросить, за сто метров до водопада.
Артем никогда не отступал, и в этот раз он все же убедил Марка Шульмана и Пьера Лассаля в необходимости встречи – через несколько дней мы летели в Будапешт.
Марк и мсье Лассаль должны были прилететь в Венгрию для встречи с нами и провести там два дня.
– Прилетят, я же говорил, прилетят! – радовался Артем. – После встречи в Венгрии мы – миллионеры!
– Они нам привезут миллион долларов? – улыбаясь, спросил я.
– Больше, они привезут нам больше, – ответил Артем, – мы подпишем эксклюзивный контракт на поставку их продукции в Россию, и, во-вторых, мы получим у них три контейнера мебели бесплатно для выставки, которая состоится в Экспоцентре в декабре, и главное – мы подпишем их на товарный кредит.
– Ты уверен, что они согласятся на все эти условия? – удивился я.
– Сто из ста!
– Очень оптимистично, – ответил я, – уверен ли ты, что мы важны им настолько…
– Я единственный из вас, кто в состоянии оценить перспективы и не останавливаться на достигнутом, – прервал меня Артем, – вы все тормозите движение вперед, но с тобой еще не все потеряно, а остальные… уже отработали свое!
– Я думаю, что, как только ты останешься один, ты долго не протянешь, – ответил я, – и при своей гениальности, Артем, ты не один построил наш бизнес.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Артем, – твои-то позиции незыблемы, а вот Макса буду топить!
Женя вышла на новую работу почти сразу после возращения из Риги. Артем сделал вид, что удивлен этим решением Жени и сожалеет о расставании. Рассчитавшись с ней в этот же день, он пожелал успехов в нелегком труде экономического обозревателя.
Новый офис Жени располагался недалеко от «Динамо», и мне было удобно подвозить ее по утрам.
Мой водитель начал обучать меня основам вождения и правилам дорожного движения.
Я понимал, что, расставшись с Артемом и открыв свою компанию, я должен буду уметь водить машину.
Антон, мой водитель, умел хранить секреты. По крайней мере в течение долгого времени в компании никто не догадывался, что Женя переехала ко мне.
За два дня до моего отъезда в Будапешт на встречу с Марком и Пьером Лассалем произошел очень неприятный инцидент.
Руководитель Жени улетал в командировку и попросил ее подъехать в офис к семи часам утра, чтобы успеть обсудить важнейшие вопросы.
Антон подъехал к половине седьмого, чтобы подвезти Женю в офис и после вернуться за мной.
Женя провозилась и села в в машину только без четверти семь, и Антон был вынужден ехать очень быстро, нарушая правила и проскакивая на красный свет на улице Свободы, Волоколамском и Ленинградском шоссе. Повернув с Ленинградского проспекта в сторону Петровско-Разумовской аллеи на красный сигнал светофора, Антон, не сумев вовремя затормозить, сбил пешехода, пожилую женщину. Наезд на пешехода произошел прямо на «зебре».
Женя выскочила из машины и побежала в сторону стадиона, где от дежурного вызвала «скорую помощь» и автоинспекцию. Потом она набрала мой номер.
– Мы сбили женщину, – почти кричала Женя, – прямо на переходе!
– Успокойся! Она жива? – спросил я. – Вы не пострадали?
– Мы не пострадали, машина, по-моему, немного помялась, а она, наверно, жива, но только, мне кажется, она сейчас умрет, она лежит в стороне от машины и хрипит. Я не знаю, что теперь будет!
– Кто-нибудь видел наезд? «Скорую» вызвали? ГАИ?
– Никто не видел, место безлюдное очень… всех вызвала.
– Я буду через пятнадцать минут, а ты… возьми такси и уезжай оттуда.
Через три минуты я уже ехал в сторону «Динамо», машин было мало и в семь двадцать я был уже на месте аварии.
Ни «скорая», ни автоинспекция еще не подъехали.
Пожилая женщина, в осеннем коричневом плаще, сидела на переднем сиденье нашей машины, рядом с ней находился Антон, который был на удивление спокоен и рассказал мне подробно обо всем, что произошло.
Надежда Степановна, как звали пострадавшую, была в полном сознании и даже пыталась извиниться, что причинила нам столько неудобств. Она жаловалась на боль в правой руке, но, кроме ссадин, видимых повреждений не было.
Не заметил я и признаков сотрясения мозга, сознание она, похоже, не теряла, зрачки не были расширены, но, конечно, диагноз должны были поставить только врачи.
Я обратил внимание, что Антон отогнал машину метров на пятьдесят от пешеходного перехода.
От дежурного я набрал номер Артема и рассказал об инциденте. Разумеется, об участии Евгении я умолчал.
Я сказал Надежде Степановне, что обязательно заеду к ней сегодня же, привезу все необходимое и гарантирую, что отношение персонала больницы к ней будет очень хорошим.
«Простите нас, и спасибо что вы живы», – мысленно сказал я вслед отъезжающей машине «скорой помощи».
Артем подъехал примерно через час, к тому моменту «скорая» увезла пострадавшую в Боткинскую больницу, а капитан ГАИ заканчивал оформление протокола. Наша машина стояла в пятидесяти метрах от места фактического наезда на пешехода, номерные знаки были прикрыты тканью, как того требовала наша внутренняя инструкция.
– Куда ты летел в такую рань, да еще на такой скорости? – набросился Артем на моего водителя. – Ты понимаешь, кого возишь, дубина?
– Он не виноват, Артем, – я вступился за водителя, – мы не быстро ехали, женщина эта вступила на дорогу и, увидев машину нашу, резко остановилась, а потом неожидано решила продолжить движение.
– Прямо протокольным языком изъясняешься, – усмехнулся Артем, – куда ехал-то?
– Мне нужно было заехать к родителям, забрать костюмы и обувь, – соврал я.
– Уволю твоего водилу на хрен, – сказал Артем, – у них своего рода черная метка, в следующий раз точно насмерть собьет.
Антона мне удалось отстоять, однако я впоследствии не раз вспоминал слова Артема о Жене, сказанные им во время «партийного собрания» в сентябре, – «женщина, приносящая несчастье».
Через неделю Надежду Степановну выписали из больницы. Она совершенно не пострадала, только синяки и ссадины, врачи держали ее в больнице по моей просьбе. В отдельной палате с телевизором она чувствовала себя довольно комфортно. Мы оплатили все обследования, лекарства, только чувство вины перед этой женщиной еще долго преследовало меня. Я не встречал Надежду Степановну у порога больницы с огромным букетом цветов, в это время я был в Будапеште совсем на другой встрече, которая могла определить мою судьбу на ближайшие несколько лет.
Грин Раунд (Green Round, англ.) – зеленый круг.