«Спасибо!»
Записку я хранил у себя все это время, и вчера, после звонка Артема, в папке с важнейшими документами своей жизни: свидетельствами о рождении детей, о браке, расписками, дипломами, профессиональными сертификатами – нашел и ее. Десять лет пролежала в пластиковом файле, как напоминание о тех годах.
Я взглянул на часы: ровно час. Артем уже опаздывает на тридцать минут.
Когда-то он сказал мне об одном человеке: «Если не приходит вовремя – значит, не ценит мое время».
Время – невосполнимый ресурс, даже дети из «Сказки о потерянном времени» знают об этом. С недавнего времени у меня стало появляться чувство вины перед самим собой, если я понимал, что теряю время… Хорошо, что эти десять лет не были потеряны для меня. Продолжая работать с «Лассалем», я открыл вторую компанию и с новым партнером занялся полиграфией. Почему? Не знаю. Случайностей же не бывает. Что-то привело к этому. Может, первая работа в жизни – типография. Может, офис, который находился в издательском комплексе, а может, и воспоминания о «Грин Раунд» с его восьмьюдесятью тоннами прекрасно отпечатанных каталогов.
Партнером в этом бизнесе стал Анатолий. Отличный парень, честный и трудолюбивый человек. Не зря Вероника именно за него вышла замуж.
Юлик до сих пор не знает, что Толя – его не настоящий папа. Думаю, что десятилетний ребенок уже готов услышать правду.
Макс задолго до развития сетевых онлайновых игр превратился в компьютерного раба. Он все время просиживал за монитором, и к реальности его вернуло только решение Иры подать на развод. В тот момент она была беременна во второй раз. Это произошло два года спустя.
Я думаю, что виной всему были деньги. Золотой дождь не случился – обороты компании никак не росли. Мои скромные запросы полностью покрывались нашими доходами, и даже большая часть моей доли оставалась в Канаде. Сначала они потратили все свои деньги, потом деньги компании, ну и в последнюю очередь добрались и до моей доли, которую я оставлял в Канаде, надеясь, что их легальное происхождение позволит мне купить собственность в Монреале.
Марк, с которым я сохранил дружеские отношения, пытался заплатить за дочь, но я отказался. Как говорил Пьер Лассаль, дружба дружбой, а бизнес бизнесом.
– Сын за отца не отвечает, – сказал я тогда Марку, – в твоем случае полная сложная инверсия: отец за дочь не в ответе.
– Ужасно, что это произошло, – произнес Марк, – мне жаль, что у детей не будет нормального отца…
Еще два года я работал с «Лассалем» уже без партнеров. Каждый раз, когда я приезжал в Канаду, Пьер Лассаль говорил, что верит в развитие бизнеса в Москве, но ничего не предпринимал для развития своего присутствия здесь, и вскоре мы стали «одними из многих». По обоюдному согласию мы свернули бизнес в кризис девяносто восьмого.
В прошлом году я отдыхал с семьей в Канаде – Марк, как и обещал, организовал нам отличную программу в Ниагара-Фолс: Парк королевы Виктории, Ниагарская оранжерея.
Мне больше всего запомнился Ниагара-Глен – спускаясь вглубь каньона по длинной лестнице, попадаешь в мир камней, гранита и известняка, из которых когда-то состояло дно тропического моря. Если пройти немного по парку, охватывает ощущение, что ты заблудился и уже не найдешь дорогу обратно, к единственной ведущей наверх лестнице. На десерт был полет над Ниагарой на вертолете и вечер на яхте.
Макс со своей новой женой и Ира со своим мужем тоже были на яхте. Идиллия! К тому времени они уже не стеснялись встречаться со мной: долги они по большей части погасили, но такими темпами, что остатки придется отдавать уже их детям, а получать – моим.
Лорс и Ваха исчезли из Москвы сразу после начала первой чеченской кампании. В одном из телевизионных репортажей я видел среди погибших боевиков одного очень похожего на Лорса, но я не могу поручиться, что это был непременно он.
Иосиф жил в Монреале и совсем было опустил руки, но Марк сжалился над ним, предложив ему место на одной из фабрик. Он и сейчас заведует там складским хозяйством.
Валдис не стал пока президентом Латвии, но не отчаивается. По крайней мере, в парламент он уже избирался дважды.
Женя из Риги переехала в Питер, а два года назад вернулась все же в Москву.
Я встретил ее в нашем офисном центре – у нее были переговоры с главным редактором одного из экономических журналов. Она все еще работает экономическим обозревателем. Наш разговор длился не больше десяти минут и, к общей радости, завершился даже без традиционного обмена телефонами.
Я снова взглянул на часы: час тридцать. «Артем не придет, – подумал я, – некоторые принципы не меняются с годами». Я попросил кофе и счет.
Расплатившись, я уже собрался уходить, как услышал знакомый голос за спиной.
– Привет, – сказал Артем, – я опоздал, прости.
Я обернулся. Десять лет не пролетели для него незаметно: волос почти не осталось, а очки он надевал теперь не только для чтения. Похудев невероятно, Артем выглядел как вышедший на пенсию баскетболист.
– Привет, – ответил я, пожав его протянутую руку, – ты извини, но мне нужно скоро уходить, я уже почти два часа здесь.
– Да я и надолго не задержу тебя.
Артем присел, заказал кофе.
– Ты знаешь, вообще-то я не опоздал, – начал он, – просто не решался войти.
– Я знаю, что ты вышел через год. – Я не хотел слышать извинений и попытался изменить тему. – Это помогли деньги от трех проданных машин?
– Да. И еще столько же собранные Вероникой, мамой, Илзой…
– Парадоксы. Ты ушел от возмездия, при этом тебя наказали за то, чего ты не совершал, а помогали люди, которых ты обидел.
– Верно. Но расплата-то пришла позже.
На столе появилась пачка «Петр I» и зажигалка Zippo. Артем закурил.
– Я, как вышел, сразу начал искать того, кто засадил меня. Вначале думал даже на тебя, потом на Борю. Но до сих пор не знаю, кто это сделал.
– У тебя было много «друзей», Артем, – ответил я, – до конца жизни можешь искать.
– А ты не знаешь?
– Нет, Артем. Я вообще ничего не знаю о тебе уже почти десять лет и не испытываю никакой потребности в этом. Ты – история моей жизни, но та, о которой я не хочу вспоминать. А что за расплата-то?
– Опустошение…
– Что?
– Полное опустошение в моей душе, и я пытаюсь найти силы, просто чтобы продолжать жить.
Повисла тишина, казалось, все в ресторане одновременно замолчали, а машины заглушили двигатели.
– Я сделал несчастными всех, кто был рядом со мной, как Хийси, – продолжил Артем.
– Кто? – Последние мои вопросы совершенно не отличались разнообразием.
– Хийси, – ответил Артем, – я жил в Финляндии последние четыре года. Там есть такой персонаж. Всем приносит несчастья и разрушения.
– Это твой выбор так считать, Артем, – ответил я, – поверь, все давно простили тебя – и я, и Вероника, которой ты не позвонил ни тогда, когда освободился, ни через месяц, ни через год. Ты не можешь простить себя сам.
– Не могу.
– Я думаю, ты давно искупил свою вину. А все считаешь себя Брауэром.
– Кем?
– Не все же тебе меня Хийси удивлять, – впервые за все время разговора я улыбнулся, – у Кинга есть такой герой. Все, кому он пожимал руку, – погибали. Проклятье такое.
– Да уж, – улыбнулся в ответ Артем.
Я предложил Артему шнапс, и мы выпили по четыре «шота».
– Помнишь ту бутылку со змеей, в твоем офисе? – смеясь, спросил Артем.
– Конечно, в тот вечер еще с Олей познакомились.
– Я, кстати, к ней клеиться пытался, – произнес Артем, – если уж у нас сегодня день воспоминаний.
– Я знаю, Артем, – ответил я, – чем-то я еще могу помочь тебе?
– Уговори Веронику показать мне сына, – проговорил Артем, – она никак не соглашается.
– Ее можно понять, Артем, – я вспомнил, как ей было тяжело первое время, – ты отплатил ей действительно черной неблагодарностью.
Артем снова изменился в лице, оно стало таким же, как и в начале разговора.
– Я попробую, Артем, оставь свой телефон, а теперь мне пора.
Артем на ресторанной салфетке аккуратно записал цифры.
Попрощались мы так же, как и поздоровались, – просто пожав друг другу руки.
Подъезжая к дому, я в поисках денег запустил руку в карман и вместе с кошельком достал оттуда старую записку Артема.
«Спасибо!»
Подумав, я бросил ее на землю и набрал номер.
– Але, – ответила трубка голосом Юлия.
– Приветствую тебя, Цезарь!
– Я не люблю, когда ты так говоришь, – обиделся Юлий, – папу позвать?
Я еще раз взглянул на салфетку с номером телефона Артема.
– Нет, император, – засмеялся я, – позови, пожалуйста, маму.