Отрадный еще глубже погрузил свой нос в стакан.
- Да? Я не знаю... А где это?
- В центре, - сказал Кудрявцев. - Поехали, господа. Решили, так решили. Я тоже выпить хочу. А за рулем, знаете ли...
***
- Ты же всегда пьяный ездил, - сказал Леков, когда "Волга" Кудрявцева выехала на Кутузовский проспект. Он сидел рядом с Романом, на заднем сиденье съежилась девочка Наташка и, рядом с ней замер Отрадный, молча пялившийся в зеркало над водительским сиденьем.
- Ездил. На других машинах, - усмехнулся Кудрявцев. - Я, ведь, всю жизнь на отечественных марках езжу. Это у меня от папы. Если хорошо машину довести до ума, то вполне можно по городу рассекать. И меньше шансов, что угонят. Или разденут... Я же "Кадиллак" привез из Штатов - две недели простоял. Все.
- Угнали? - осипшим голосом спросил Отрадный.
- Ну да. Теперь где-нибудь в Грузии мой "Кадди" живет. Или в Эмиратах. Так что, думаю - ну его в задницу, хорошие машины. Гаража у меня нет, охраны нет... А "Волгу" мне тоже папа посоветовал взять. Если над ней поработать ничего, ездить можно. Одна только проблема.
- Что такое? - спросил Отрадный. Ему явно было не по себе.
- Да, понимаешь, Сережа, номенклатурная машина.
- В каком смысле? - спросил Отрадный, а Леков понимающе кивнул и хмыкнул.
- Точно, - сказал он. - Это ты верно подметил. Официоз, мать его.
- Да, Вася, официоз. Замучил меня этот официоз.
- Чем же? - снова включился Отрадный.
- Я же с детства за рулем, - с удовольствием, которое звучало в его голосе всегда, стоило только ему выйти на автомобильную тему, ответил Кудрявцев. - Я машины очень люблю. Я их понимаю. И я всегда с машиной общаюсь, как с живым существом.
- Ну это уж, пожалуй, слишком, - бросил Леков.
- Нет, ничего подобного. Ты, вот, с гитарой... И ты, Сережа - вы, музыканты, вы с инструментом, ведь, тоже, общаетесь как с другом? Да?
- Ну, это другое, - начал было Отрадный, а Леков криво усмехнулся и промолчал.
- Да нет, я думаю, тоже самое. Кому что. У вас - гитары, у меня машины. С ними общаться нужно, любить их. Тогда и они не подведут. Я, знаете, парни, на каких развалюхах иногда ездил? И денег не было ни хрена. Так вот, едешь на гробике таком, все трясется, зараза...
Девушка Наташа на заднем сиденье вздрогнула и съежилась еще больше. Кудрявцев заметил ее реакцию на мат, усмехнулся и продолжил:
- Ну да. Сволочь такая, трясется все, громыхает, чувствую, сейчас встану. Я ей и говорю - милая! Потерпи пожалуйста. чуть-чуть еще, потерпи, доедем, я тебя подлечу, я тебя поправлю, помою, почищу, мастера хорошего позову, доктора твоего... Он тебя на колеса поставит... Иной раз даже скажешь - "на ноги". Так-то вот.
- И что же? - спросил Отрадный.
- Доезжал до места. Всегда. Доедешь, встанешь - и все. Кранты. Уже машинка не заведется, пока обещание свое не выполнишь. Пока мастера не приедешь, пока не подлечишь, не помоешь... А вы говорите...
- Рома, а что ты там про "Волгу"-то начал? - спросил Леков.
- Ах, ну да. В общем, действительно, всю жизнь я пьяный ездил. Ну, не то, чтобы слишком, а так, ну, ты знаешь, Василий... Я же за обедом всегда рюмку-другую выпиваю. И ничего. Привык. Без проблем. А с "Волгой" - такая история... Я же говорю - номенклатурная машина. Не везет она пьяного. Не хочет. Отторгает. Садишься за руль - не принимает тебя машина. Не верит тебе. Такое в ней поле... Мощное.
- Да уж, - важно кивнул Леков. - Понимаю.
- Советское поле, - заметил Отрадный. - Совковое.
- Нет, - Леков повернулся к артисту и, невзначай рыгнул в сторону девушки Наташи отчего та еще сильнее уменьшилась в размерах и стала почти потерялась рядом с огромным гитарным кейсом Отрадного.
- Нет, - сказал Леков. - Не совковое в ней поле.
Он глубоко втянул воздух, демонстративно поводя носом, обнюхивая салон машины. - Не совковое, Нет. Но - имперское. Уважаю.
После этого Леков отвернулся от артиста и замолчал.
- Василий у нас уважает империю, - сказал Кудрявцев после паузы. - Я знаю... Да, Вася?
- Да, - спокойно ответил Леков совершенно трезвым голосом. - Уважаю.
***
Водки Кудрявцев купил в магазине, который находился совсем рядом с его домом. В том же магазине Лекова, увязавшегося за Романом стошнило - не очень сильно, но, все же Несколько покупателей, толпившихся возле прилавка начали было поговаривать о том, что не худо бы вызвать милицию. Этого же мнения придерживалась и продавщица, но Кудрявцев быстренько вывел ослабевшего товарища на улицу, сунул в машину, прыгнул за руль и "Волга", в мгновение ока растворилась в темноте арки двора.
В лифте Лекову снова стало плохо, он побледнел, на лбу его выступил пот, но до тошноты дело не дошло - питерский гость громко рыгнул, обдав окружающих густым пивным духом и, в очередной раз заставив девушку Наташу скукожиться. Отрадный же, по своему обыкновению делал вид, что все происходящее вокруг его совершенно не касается, а Кудрявцев пристально посмотрел на своего товарища и спросил:
- Нехорошо тебе, Василий?
- Нехорошо матом ругаться при детях. А мне дурно, - просто ответил Леков. - Но это сейчас пройдет. Вы не бойтесь.
Он посмотрел на девушку Наташу.
- А я и не боюсь, - ответила та, глядя на Лекова снизу вверх.
- И правильно, - согласился Кудрявцев. - Вася - он хороший.
- Да я вижу, - кивнула Наташа. - Вижу.
- Вот только не надо иронизировать, - строго заметил Леков, утирая пот со лба. - Не надо, девушка. Вы такая красивая, а такие глупости начинаете говорить. Мы ведь с вами совсем незнакомы. Как же можно-с, вот так, незнакомого человека смешивать прилюдно с говном-с? А? Хорошо ли это?
- Приехали? - с надеждой спросил Отрадный, когда лифт остановился и двери его со скрипом разъехались в стороны.
- Да. - Кудрявцев сделал рукой приглашающий жест. - Прошу на выход. С вещами.
***
В квартире Романа Отрадный, наконец, расслабился. Он, явно, чувствовал себя в своей тарелке - даже облик его очень хорошо сочетался со шкафчиками карельской березы, с мягким, старинным кожаном диваном, на резную деревянную спинку которого Отрадный небрежно закинул руку, с тяжелыми бархатными портьерами, закрывающими окна, с иконами и картинами, висящими на стенах.
Отрадный, пожалуй, единственный из всей компании выглядел в апартаментах Кудрявцева на своем месте - даже хозяин в своих потертых джинсах и кожаном пиджачке казался гостем в собственном доме, не говоря уже о покачивающемся Лекове и окончательно потерявшейся девушке Наташе, которая, войдя в квартиру юркнула в массивной кресло и затихла, снова сосредоточив все свое внимание на Отрадном.
Артист сидел, закинув ногу на ногу и курил дорогую, длинную сигарету. Поблескивал очками, поглядывал по сторонам.