Лицо мужичка посерьезнело и стало совсем уже знакомым.
- Знаешь что, писатель Огурцов, - сказал он рассудительно. - Давай-ка я тебя сам в тачку посажу. А то тебя глючить начинает. Славик я, а не Васька. Славик. Я тебя в машину пристрою и езжай себе - Бог тебе судья. А за помидорчиками, ежели что - не забудь - седьмой гастроном. Улица Космонавтов. Во-он там.
- Погоди, мужик, погоди... Как тебя.. Славик... Васька...
Сильные руки тащили Огурцова по мокрому снегу, перед его лицом мелькнул рукав нейлоновой куртки, скрипнули тормоза и через секунду он оказался в тесном, пахнущем бензином, салоне "Москвича".
- В центр ему, - услышал Огурцов знакомый голос. - Довези, шеф, это хороший человек.
- Ну и куда тебе, хороший человек? - спросил водитель.
- В "Россию", - машинально ответил Огурцов, пытаясь рассмотреть сквозь заляпанное снегом стекло удаляющегося Славика.
"Это он. Он. Леков. И походка его и все... Вот, сволочь-то. Скрылся от всех. Это в его стиле. Сколько раз так исчезал. А теперь дошел уже совсем смерть свою инсценировал. А на хрена? Может быть, и мне? Надоели все... Скучно. Может быть, взять, вот, как он - раз, и всю жизнь поменять. И вместо одной жизни две прожить. Полянский об этом говорил... Да, а что - как Александр Первый, если это, конечно, не туфта. Бросить все к черту и начать заново...".
- В "Россию"? - переспросил водитель.
- Да, - спохватился Огурцов. - И побыстрей, командир. Не обижу.
- Отсутствие метафор - это еще не признак плохой литературы. Литература хороша тем, что она - разная. И фирменный стиль Огурцова - стальной сюжет и вкусный текст. Книга, которую мы сегодня представляем, надеюсь, оправдает, уважаемые читатели, ваши ожидания. На мой, лично, взгляд, это, я, конечно, прошу прощения у уважаемого мною и всеми нашими сотрудниками, автора, большой шаг вперед. Она чрезвычайно необычна и насыщена... Впрочем, дорогие наши гости, вы сами сможете в этом убедиться, купив и прочитав новую работу Александра Огурцова.
Мария Николаевна Зуева, главный редактор издательства "Дронтъ" перевела дух и посмотрела в сторону Огурцова, который стоял за колонной. Со стороны могло показаться, что он потупился от врожденной или благоприобретенной скромности, но, на самом деле, у основания престола его души в смертельную битву вступили пиво и коньяк - две вещи несовместные, ян и инь, лед и пламень, вода и камень.
Огурцов шагнул к микрофону.
- Пиво, - сказал он, - вторгается в коньяк словно орды северных варваров в цветущие виноградники юга...
Щелкнули сразу несколько фотоаппаратов и блеснули вспышками. Огурцов тут же вспотел.
- Я продолжу, - сказал он, пытаясь сосредоточиться и чувствуя, как рот его наполняется вязкой, с металлическим привкусом ржавчины, слюной. Опустив глаза долу, чтобы собраться с мыслями и не видеть перед собой толпы журналистов и читателей, собравшихся на презентацию его новой книги, он увидел перед собой несколько диктофонов.
"Раз они лежат, значит, это кому-нибудь нужно, - ни к селу ни к городу подумал он. - Пусть будет лучше хотя бы одному из них".
Он взял первый попавшийся под руку диктофон и поднес его к губам.
- Так я продолжу, - повторил Огурцов. - Хотя, на самом деле, говорить я не умею. Я не рассказчик. Все, что я хочу сказать...
Он говорил давно заученные фразы.
- Все, что я хочу сказать, я пишу. Такая у меня профессия...
Это была не первая его презентация и он знал уже, в каком месте монолога публика засмеется, когда начнут щелкать фотоаппараты, когда журналисты начнут задавать вопросы разной степени каверзности.
- Вот, Анатоль Франс, - в третий, за последние два года, выдавил из себя Огурцов. - При всей искрометности...
Он прекрасно знал, что он внешне очень похож на Анатоля Франса и старался использовать это сходство. Перед теми, конечно, кто, хоть однажды, видел портреты его французского двойника.
- При всей искрометности и упругости его фразы был в быту страшным мямлей и занудой. Я - такой же. Конечно, я не претендую на его талант, я говорю лишь о быте, об обычной жизни... А что до моей новой книги, - сбился Огурцов, - то просто читайте ее, я надеюсь, что вам...
Пиво с коньяком окончательно рассорились.
- Простите, - перебила его высокая, огненно рыжая девица. Могла бы и не обращаться на "вы". Хотя, протокол обязывает. Огурцов спал с ней уже неоднократно - Нина, корреспондентка газеты "Московский Ленинец" давала всем без очереди, как Люся из Сайгона...
- Простите, - сказала Нина, словно видела Огурцова впервые. - В ваших произведениях часто мелькает образ писателя. И, как правило, выглядит он в вашем прочтении, весьма несимпатично. Чем вы это можете объяснить?
- Не идентифицируйте героев литературного произведения с автором.
- Хорошо, - усмехнулась Нина. - А, скажите, что вы читаете в последнее время? Какие произведения современных авторов оказывают на вас влияние и оказывают ли вообще?
- Сегодня, - Огурцов громко икнул. - Сегодня утром я прочел книжку под названием "Швейцарский излом".
Зал разразился аплодисментами.
- Так вот, - Огурцов поднял руку, успокаивая публику. Он уже видел, что сегодня ему удается все. Тем более, что в толпе он распознал несколько знакомых лиц. Та же Нина, еще парочка девушек - Катька и Маришка, и - вот, кого он не ожидал сегодня увидеть - Артур Ваганян приветливо махнул ему рукой. Они были знакомы лет пять, Ваганян работал администратором у самого Вавилова - а Вавилов - это сила. Это концерты, это пластинки, это и издательские дела, наконец, Вавилов - это билеты в любую точку земного шара, это отсутствие проблем с визами... А Ваганян - просто хороший дядька. Приятно с ним и выпить, и поговорить, и за девочек московских подержаться Ваганян всегда самых лучших выписывает, у него, чуть ли, не своя контора по этому делу.
... - Так вот, что я могу сказать об этом, с вашего позволения, произведении... Если бы не коньяк, который я, слава Богу, захватил с собой из Питера, я, вряд ли бы дочитал до конца. И несть числа таким работам. Завалены лотки - вы посмотрите только чем? Ну, я все понимаю, авторам нужно зарабатывать деньги, но нельзя же так... Нельзя же все валить в одну кучу... Я не сторонник цехового братства. Я никогда не скажу писателю, который написал полную лажу, что его творение интересно, оригинально и, вообще, он, мол, перерос своего читателя... В таком, вот, роде...
- Ну да, - отчего-то хихикая, снова встряла Нина. - А, вот, в вашем предыдущем романе "Петух топчет курицу" вы обратились к Серебряному веку. И все писатели, поэты, вообще, творческие люди той эпохи представлены вами в чрезвычайно карикатурном виде. Даже с какой-то злостью. С каким-то садистским наслаждением вы выписываете их пороки, их маленькие слабости, представляя их важнейшими чертами их характеров и отрицая тот вклад в мировую и отечественную культуру, который они... Ну, взять, к примеру, хотя бы созданный Вами образ Валерия Брюсова...
Все проходит, - сказал Экклезиаст. Нет, не все. Ничто не проходит бесследно. Страшный спазм, поднявшийся из утихомирившихся, было, глубин желудка, скрутил Огурцова, тело его само собой завязалось сложным морским узлом и он стошнил - всеми тремя бутылками коньяка, пивом, выпитым на улице Космонавтов - стошнил прямо на россыпь диктофонов и сверкающие глянцем книги, лежащие перед ним на столе. В последний миг перед тем, как отключиться, Огурцов прочел название на одной из них. "А.Огурцов, - было написано на обложке с изображением четвертованного иностранца. - Швейцарский излом".
Еще ни разу ни один питерский писатель не срывал в московском Доме книги таких аплодисментов.
Глава 7.
Черные яйца
"Души мертвых уходят на запад"
В. Леков "Путешествие к центру Земли"
"Мы красные кавалеристы и про на-а-а-а-с..."
Ночной вопль в тихом московском дворике. Середина 2001 года.
Вавилов быстро прошел сквозь стеклянные двери. Кивнул охраннику в форме, сидящему в прозрачной пластиковой, пуленепробиваемой будочке, поднялся на второй миновав три лестничных пролета и два металлоискателя, предупредительно отключенные охранников снизу и снова заработавшие, как только Вавилов миновал последний и оказался в просторном холле.
- Здравствуйте, Владимир Владимирович!
Секретарша Юля вскочила из-за длинного прилавка, уставленного телефонами, календарями, как в железнодорожных, или авиакассах, чтобы посетители отчетливей представляли, какое нынче число и когда им отъезжать, объявлениями в стеклянных "стоячих" рамочках, извещавших о том, что через неделю - общее собрание, что через две недели - общее собрание но только одного отдела, что через месяц шеф уходит в отпуск и его обязанности будет выполнять первый зам Якунин, кроме этого на прилавке стояли пепельницы, лежали гелевые авторучки, зажигалки, ближе к окну - чашки для кофе, электрический чайник, сахарницы, ложечки.
- Здравствуйте. Владимир Владимирович! К вам уже...
- Привет, - бросил Вавилов. - Я вижу. Да. По одному.
Ни на кого не глядя он прошел прямо в свой кабинет, оставив за спиной с десяток посетителей, которые, завидев Самого, как по команде поднялись с мягких кожаных диванов и кресел, в обилии имевшихся в холле.